БГ в помощь
Как сочетается религия и современная наука, которая научилась объяснять практически все?
Раввин Александр Фейгин:
«Нет конфликта между наукой и религией. Нет конфликта между раввином и академиком, есть конфликт между популяризаторами науки и популяризаторами религии. Есть конфликт между недоучившимся ученым и недоучившимся религиозным деятелем. Все очень просто: религия не занимается теми предметами, которыми занимается наука, а наука не занимается теми предметами, которыми занимается религия, они не пересекаются. Очень простая иллюстрация этому — расхожий советский штамп «Наука доказала, что Б-га нет». На это есть замечательный ответ вопросом: «Какая область науки занимается бытием Б-га?» Это точно не теология — теология, во-первых, в России не считается наукой, во-вторых, она не изучает Б-га, она изучает разного рода религиозные темы. Философия не изучает Б-га, металловедение и физика не изучают Б-га. Нет такой науки, в которой был бы термин «Б-г». Больше того, нет такой науки, в которой был бы термин «душа». Даже в психологии это недопустимый термин, свидетельствующий о непрофессионализме. Вот они и не сталкиваются и живут замечательно там, где не сталкиваются два невежества — с одной стороны и с другой стороны. Надо сказать, что в еврейской среде и сейчас, и традиционно, начиная с раннего Средневековья, большие раввины были большими учеными, а большие ученые были большими раввинами. В XX веке, в силу общечеловеческого отхода от религии, эта ситуация изменилась, но сейчас научные заведения Израиля полны людьми религиозными».
Протоиерей Александр Борисов:
«Я считаю, что поскольку и то и другое занимается сферой, созданной Богом, религия входит в то откровение, которое нам Бог дает о Себе, в ту меру, в которой мы начинаем осваивать, понимать Божественное, а наука занимается изучением мира, который создан Богом. И противоречия между ними быть не может. Противоречие возникает тогда, когда религия начинает полагать, если есть то, чего мы не понимаем из Священного Писания, непонимание того же должно быть и в науке. Но Священное Писание писалось не для того, чтобы объяснять эволюционные процессы, а для того, чтобы сказать истину о Боге, о добре и зле.
Но достижения науки, конечно, можно употреблять в разных целях: можно использовать атом в мирных целях, а можно атомной бомбой сжечь мир. Совсем не надо думать, что если это научный мир, то он всегда будет направлен на доброе. Все зависит от целей. Нравственная и моральная сторона научных исследований никогда не должна забываться, как в любом другом человеческом деле».
Раввин Александр Лысковой:
«Однажды мой друг, который учился тогда на биофаке, сказал мне, что в науке нет слова «зачем», а есть слово «как». И тогда мне впервые стало вдруг неловко в науке (а у меня два высших образования). Потому что я не могу себя остановить, я хочу задавать этот вопрос. И для этого я должен из науки перейти в религию. Наука пытается объяснить, как этот мир действует, религия пытается объяснить, зачем этот мир существует. Наука рассказывает, как устроен человек, как он думает, как он двигается, как развивается. Религия объясняет, как человеку стать хорошим, как стать счастливым, как быть полезным. Так что совершенно не страшно время от времени касаться то религии, то науки. Если тебе интересно, были ли в VI веке на территории Палестины еврейские поселения — не читай об этом в Талмуде, а узнай из истории. Если перед тобой стоят глобальные вопросы, касающиеся лично тебя и других людей, — ты приходишь в религию и начинаешь делать совершенно, с точки зрения науки, несуразные вещи: молиться, поедать в определенном порядке еду, ходить, входить, выходить, вставать, кланяться. И вдруг оказывается, что в этом процессе, в этом повторении каких-то ритуалов мы обретаем гармонию, мы обретаем покой. Наука не даст покоя. Даже искусство не даст покоя. Наверное, его дает только религия».
