Москва для москвичей

Филиппинская домработница

Внезапно объявились в городе и в какой-то момент оказались чуть ли не у каждого второго москвича, пользующегося услугами домработниц. Филиппинки невысоки, необычайно улыбчивы, снимают вдесятером одну квартиру на всех на окраине, по городу передвигаются перебежками, гулять не любят, очень опасаются всех, в особенности милицию. По-русски ­практически не говорят. Сердце интеллигентного москвича ранят обращением «мистер». Правда, когда флер экзотики повыветрился, а сладким бременем белого человека все уже насладились, выяснилось, что убирают филиппинские домработницы не лучше, а зачастую даже хуже привычных рязанских, молдавских и украинских тетушек.

Предшественники: арап Петра Великого, рабыня Изаура.

Марина: «Я замужем, и у меня есть дочка. С семьей общаюсь через интернет. Я живу в Москве уже два года. Раньше я работала на даче, а сейчас в Москве. Русские люди — чистые и умные. Мне нравятся квартиры москвичей, но я не люблю больших собак. В свободное время я смотрю телевизор, русское телевидение. Я немного понимаю по-русски и стараюсь учить язык. Нам с соседками нравится «Камеди-клаб». Иногда хожу по магазинам, но мне нужна только зимняя одежда. Еще я хожу в католическую церковь, и мне очень нравится парк Коломенское, яблоневый сад».

Девушка с филфака

Студентка или выпускница гуманитарных факультетов. Носит юбки в пол, шарфы и шали. Как правило, ведет ЖЖ, может тайком держать страничку на stihi.ru, любит гулять одна по Бульварному кольцу, сидеть с несимпатичной подружкой в «Шоколаднице», а также «Наутилус», «Аквариум», «Амели» и Цветаеву. Часто «мечтает о непонятном», всегда немного уставшая, платочки белые, глаза печальные. Мечтает о свадьбе с иностранцем, поэтом или профессором теоретической поэтики, выходит замуж за юристов и экономистов, которых случайно встретит на встречах выпускников с соседнего потока.

Предшественницы: выпускницы Института благородных девиц.

Наталья Токарева, студентка 5 курса ИФИ РГГУ: «Я учусь на испанском отделении, занимаюсь средневековым эпосом и испанской литературой, а пока работаю промоутером. Но мне это дело не нравится непостоянностью и тем, что уж очень оно далеко от моей профессии. Но есть и плюсы: большой опыт общения с людьми. Зарплата 150–170 рублей в час меня в принципе устраивает. Обычно я весь день учусь, а вечером — либо работаю, либо делаю домашнее задание. В свободное время самостоятельно учусь играть на гитаре, пишу в ЖЖ, читаю. Сейчас по университетской программе читаю «Красное и черное» Стендаля. А для души — из последнего — новелла Мериме «Кармен».

Самое любимое кафе — «Вокзал» на «Новослободской», рядом с университетом. Еще очень нравится ресторан «Две палочки» — тоже рядом с университетом, а вот «Кофе Хауз» терпеть не могу: вечно накурено, шумно, заказ долго несут».

Бомж

Московский бездомный — это гордый человек, который одевается с извест­ной степенью элегантности: потертое шерстяное или даже кашемировое пальто или мундир зимой, вельветовые брюки и пиджаки в межсезон, замшевые куртки или стеганые плащи осенью, жилетки, парусиновые брюки летом. Может отказаться от мелкой монеты или купюры достоинством меньше 50 рублей. Его можно встретить у ворот московских ­храмов, чаще всего — у храма Космы и Дамиана, где кормят бездомных. Любит исторический центр — скамейки бульварного кольца (чаще — Петровский и Покровский бульвары), набережные (в частности, у Большого каменного моста) и площадь Трех Вокзалов. Один из немногих городских типажей, остающихся в неизменности на протяжении веков: бездомные в Москве были, есть и будут.

Владимир Иванович, бездомный: «Иногда я помогаю по мелочи в храме Святого Климента на «Третьяковке», прошу подаяние там же. Я женат, у меня двое детей. Мое любимое место в Москве — это парк Горького. Мы там раньше часто собирались с друзьями — шашлычки, все дела. Я же сам бывший морпех. Еще, конечно, люблю выпить со знакомыми за оградой храма: посидим, пообщаемся. Раньше менты допекали, теперь не трогают. Большую часть времени я провожу в храме, там же часто и ночую. Я уже черт знает сколько лет в Москве, так что не могу сказать, люблю я ее или нет. Никакого другого города я и не знаю. А москвичи… Что москвичи-то? Я вот, например, уже символ Москвы. Я не алкаш, хотя от меня и разит.

На выборы я не ходил уже давно, но в декабре, наверно, пойду. Буду голосовать за Зюганова».

Няня

«В детстве у меня была няня,
Луиза Генриховна. Она все
делала невнимательно,
потому что боялась ареста.
Однажды Луиза Генриховна надевала
мне короткие штаны. И засунула
мои ноги в одну штанину.
В результате я проходил таким
образом целый день».

С. Довлатов «Поплиновая рубашка»

Няня, приехавшая из Житомира или Бендер, — укоренившийся в городе типаж. Уже пятнадцать лет украинские и молдавские няни царствуют в московских детских. Хорошие няни ценятся на вес золота, и слух о них идет от дома к дому. Бывает, что дети еще и в школу не пошли, а за «хорошей няней» уже стоит очередь. Московский фольклор уже успели обогатить легенды о трех сестрах из Ахтырки — которые, бережно передаваемые из дома в дом, вырастили чуть не половину всех детей столичного «болтливого класса»; и о няне из Кривого Рога, которую семья английского дипломата вывезла в Лон­дон в автомобильном багажнике — по каким-то причинам правильные документы добрая женщина справить себе никак не могла, а капризные британские дети расставаться с нянечкой не хотели. Как няня пересекла Ла-Манш в багажнике, неизвестно — в конце концов, в каждом мифе должно быть свое священное безумие.

Хорошую няню обычно следует поселить в гостевую комнату и стараться как можно реже выпускать из дома — ­разве что на прогулку с детьми. Без малютки няня на улице неразличима. Зато на детской площадке ее довольно легко идентифицировать. Няня — это та дама, которая старше мамы, но моло­же бабушки и которая вся в золоте. Ну и по разговору, конечно. И вовсе не потому, что есть какой-то там особый говор — у харьковских и днепропетровских нянюшек, например, никакого акцента в помине нет. Просто няни очень много говорят — они все же немного скучают по взрослому окружению. Украинские просто говорливы. Молдавские — рта не закрывают.

Предшественник: кормилица Джульетты.

Светлана Антонюк: «Я в Москву приехала замуж выходить, да так и осталась. У меня на Украине остался официальный муж, мы не разведены, а здесь — гражданский брак. Дети у меня тоже на Украине, совсем взрослые, живут своей жизнью, а я решила устроить свою. Московские дети отличаются от украинских, они более разбалованные, такая у них вседозволенность, что хотят, то и делают. Я работаю каждый день кроме выходных, с утра до вечера, домой прихожу часов в 9 вечера. В месяц зарабатываю 25 000 рублей.

Москва мне, если честно, не нравится. Тут живет общество несчастных людей — постоянная спешка, все злые, никто не улыбается. Кто сильнее, тот и выживает — это вообще животное чувство, темп ради выживания.

Правительство ваше мне не нравится. Раньше мне нравился Путин — ведь по телевизору показывали, что в России люди хорошо стали жить. А сейчас я посмотрела, как тут люди живут на самом деле: все как было, так и осталось, если даже хуже не стало».