Москва для москвичей

Тот тип москвича, который мало изменился за последние сорок лет, пусть и совершенно выпал из фокуса общественного внимания. Сотрудники НИИ не так заметны на улицах Москвы, как раньше, хотя сами институты никуда не делись. Всецело преданы науке. По-прежнему любят бардов. Их можно встретить в Ленинке, Исторической библиотеке и любом архиве.

Никита Кузнецов, старший научный сотрудник: «Я занимаюсь достаточно узкой проблематикой — историей флота и русской военной эмиграции. Военная история для меня не только работа, можно сказать, что это стиль жизни. Я коллекционирую знаки различия военно-морского и гражданского флота. Занимаюсь военно-исторической реконструкцией, туризмом, немного парашютным спортом. Путешествовать предпочитаю самостоятельно. Люблю ездить по Москве на велосипеде. Очень люблю животных, у меня живут две кошки и целый выводок песчанок. Иногда бываю в суши-барах, в кино, на выставках, концертах рок-музыки (любимая группа — «ДДТ») и авторской песни.

Люди, работающие в науке, отличаются преданностью своему делу, живым интересом и готовностью трудиться за идею, несмотря на не всегда достаточную оплату своего труда, не лучшие условия работы. Хотя все-таки справедливости ради отмечу, что сейчас в Москве с этим ситуация здорово выправилась. Мне зарплаты хватает, хотя она, может быть, чуть ниже среднего жалованья офисного работника».

Человек бесстрашный. Странник, никогда не знающий дороги. Садишься в машину к бомбиле и чувствуешь себя собакой-поводырем; теперь твоя работа — показывать дорогу. Машина у бомбилы обыкновенно самая живописная: окна не открываются, двери не закрываются, передние сиденья подвязаны веревками. Если бомбила солидный мужчина средних лет — поговорит о дороге или о погоде. Если за рулем кавказский хипстер или ара-тюнинг, то обязательно затронет в шутейном разговоре внешний вид своей «шестерки»: «Лошадка рабочая, на «мерседесе» своем только по домашним делам езжу!» Или — как вариант: «Из Шуши еще «мерседес» не перегнал!» Доподлинно известно: если все бомбилы перегонят из Шуши свои «мерседесы», Москва встанет навечно.

Летом бомбила обыкновенный одет в полосатые трусы ниже колен — ему кто-то сказал, что в Москве такие трусы называют шортами и носят в комплекте с носками и шлепками. Осенью, зимой и весной бомбилы надевают штаны и кожаные куртки.

Предшественники: ямщик

Александр Аратюнян, 45 лет: «Я в Москве 20 лет работаю, в месяц получаю 30–35 тысяч рублей. Я практически не сплю, очень устаю, половину зарплаты жене отдаю. Москва мне очень нравится, я привык, здесь все родное, все-таки 20 лет тут уже. Больше всего нравится «Щелковская» — я там живу».

Веган

— Лев Толстой, — скеазал Коля
дрожащим голосом, —  тоже не ел  мяса.
— Да-а, — ответила Лиза, икая от слез,
— граф ел спаржу.
— Спаржа не мясо.
— А когда он писал «Войну и мир», он ел мясо!
Ел, ел, ел! И когда  «Анну Каренину» писал —
лопал, лопал, лопал! <...>
—  А когда «Крейцерову сонату» писал,
тогда тоже лопал? — ядовито спросил Коля.
— «Крейцерова соната» маленькая. 
Попробовыал бы он написать «Войну и мир»,
сидя на вегетарианских сосисках?

И.Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев»

Радикальный подвид вегетарианца: не ест не только мясо и рыбу, но и все прочие продукты животного происхождения — яйца, молоко и молочные продукты, иногда и мед. Кроме того, он не носит и не использует ничего сделанного из кожи, меха, шелка и шерсти. Жизнь вегана трудна, полна лишений и умственной изворотливости: вещей, в которых есть компоненты животного происхождения, вокруг слишком много — от фотопленки (желатин) до водки (некоторые сорта очищают рыбьим клеем). Типичный веган — это энергичный молодой человек с идеями: он не пьет, не курит, занимается йогой, обладает известной силой воли и очень собой гордится. Часто — бывший или действующий панк или анархист, реже — буддист. Встречается на антифашистских концертах и пикетах в защиту прав животных. Обратной стороной идейности вегана является его мессианство и вечная жажда обличать трупоедов. Веганы — трудные гости («этот стейк будет разлагаться в твоем желудке месяц»). Еще более радикальной разновидностью веганов являются сыроеды и моносыроеды, которые, впрочем, гораздо менее воинственны: обычно это не стремящиеся никого переубедить тихие девочки-мышки, питающиеся размоченными финиками.

Предшественники: Лев Толстой, Рахметов, идейные революционеры

Максим Емельянов, фотограф и видеооператор: «Я спокойно отношусь к людям, которые потребляют животное питание, — это их выбор. Хотя часто это не выбор, а привычка, полученная от родителей. Возможно, когда-нибудь эти люди захотят стать более осознанными и поймут, что убийство не может приносить пользы, что стоит вернуться к истокам, к природе.

Я стараюсь просыпаться рано, чтобы успеть сделать «Сурья намаскар» (комплекс асан в йоге. — БГ) и коктейль из апельсина и зелени. Если есть работа — еду что-нибудь снимать, если нет, встречаюсь с друзьями или работаю дома над своим сайтом. Или могу на велосипеде кататься, музыку с друзьями в студии записывать, видео монтировать. Все занятия обычно связаны с моим творчеством. В месяц доход бывает и 60 тысяч рублей, а бывает — и никакого.

Зимой в Москве мне тяжело жить: сложно найти экологичные фрукты и овощи, все непонятного качества и происхождения. Хорошо, что сейчас появились люди, которые сотрудничают с частными фермерами, привозят их продукты, но у них не всегда доступные цены. Они почему-то думают, что если ты хочешь покупать фермерскую еду, то должен быть богачом. Поэтому зимой я предпочитаю куда-нибудь уехать, где тоже можно заниматься творчеством».

Карьерист

Молодой провинциал, приехавший покорять столицу, встречается чаще коренного москвича. Свежая кровь, человек-энергия, вечно нацелен на успех, к коренным москвичам относится с определенной долей презрения, но с завидным упорством делает все, чтобы примкнуть к числу этих вялых, ленивых, живущих на всем готовом людей. Часто — сотрудник большой корпорации, федеральных каналов или ресторанной сети, долго на одном месте не задерживается, быстро двигается по служебной лестнице, вызывая обвинения вроде «ходит по головам». Сперва снимает «двушку» в Бутово, затем перебирается в центр, спустя пять лет покупает квартиру в кредит в экологически благополучном районе типа Строгино. По большей части довольно быстро избавляется от любых принципов и готов работать вне зависимости от своих убеждений (частный случай — сотрудник Первого канала, вечерами жалующийся друзьям на то, как он все это ненавидит). Надежда России.

Предшественники: д’Артаньян, Фрэнк Каупервуд

Константин Трунин, прожект-менеджер: «Семь лет назад в Перми я работал программистом. В какой-то момент я задумался: куда дальше? На эту мысль подтолкнули тренинги по психологии, где меня постоянно спрашивали: «Кем планируешь стать в будущем?» Тогда я взял отпуск, собрался и поехал в Москву — на собеседования. В результате я получил три предложения и выбрал из них одно — в компании Allied Testing. С тех пор я там работаю: часто езжу в интересные командировки, общаюсь с умными людьми из крупных компаний. Я люблю заниматься саморазвитием, поэтому мне нравится ходить по тренингам. В Москве их очень много: по личному росту, по ком­муникативным навыкам, по НЛП, по пикапу — все что угодно. Одно время я все их посещал — это помогает развиваться. Москва словно пылесос, который затягивает в себя толковые мозги, поэтому здесь много людей, которые стремятся к чему-то большему, с ними всегда интересно общаться.

В этом году я женился, то есть один из глобальных планов уже реализовал. Дальше в планах квартира, дети, бизнес, а потом — может, даже и политика. Политика — это возможность делать более масштабные проекты. То есть это возможность ворочать там миллиардами, влиять на судьбу миллионов людей и делать что-то полезное не для тысячи, а для гораздо боль­шего числа людей, для всего мира. Но в России туда надо идти, когда ты уже руководитель и бизнесмен, иначе ты бесполезный пустослов».