Почему все так?

«Это очень выгодная стратегия поведения, потому что если ты ругаешь власть, то это хорошо говорит о тебе. Ты человек критически настроенный — это раз; ты не виноват, а виноваты другие, в частности власть, — это два; ты в некотором смысле свободный человек, не боишься сказать о начальстве что-то критическое — это три, и у тебя есть правитель, с которым ты идентифицируешь себя и страну и который безусловно хорош, и это тебя точно так же возвышает — это четыре. То есть ругать министров и хорошо относиться к президенту — это безусловно выигрышная позиция.

По крайней мере так было до недавних пор. До августа 2012 года на вопросы «Левада-центра» о том, кому мы обязаны в первую очередь достижением стабильности, повышением зарплат и пенсий, большинство респондентов отвечали: президенту. А в вопросе, кто несет главную ответственность за недостаточное экономическое развитие страны, обеспечение людей зарплатами и пенсиями и т.д., вина распределялась между кабинетом министров, премьер-министром, Советом Федерации, Думой и проч., а президенту доставалось по мелочи. Однако с августа 2012 года ответственность за все, что считается недостатками развития страны, более половины россиян стали возлагать на президента. Президент перестал быть тефлоновым.

Это фундаментальное изменение отношения общества к власти пока недостаточно оценено. С одной стороны, в таком положении был Николай II, в таком положении был Ельцин — у того и у другого судьба была невеселой. Но с другой стороны, это естественно для любого демократического общества — когда власть отвечает за то, что происходит в стране».

«Это не всегда так. Можно сказать, что народ оправдывает того правителя, который через колено ломает страну, но не навязывает стране Европу. Павел I — народ не винил никого, кроме него самого, и в конце концов его и стукнули табакеркой. Николай I — никаких министров не ругали, исключительно его, императора. О Петре и говорить нечего: «антихрист», «его подменили в стекольне» — вот как в народе говорили (имели в виду «его подменили в Стокгольме»). Иван Грозный, Сталин.

На самом деле коренится это, как сказал бы Ключевский, «в удельном периоде», в структуре княжеского двора. Половину исторического времени России, с X по XV век, государства в общепринятой тогда монархической форме не существовало, вместо него было семейное владение клана Рюриковичей, такое протогосударство. В XII веке князей было 15 — это еще терпимо. В XIII веке их стало 50, в XIV — уже 250 человек. В других странах были короли, императоры, шахиншахи, богдыханы, а у нас — князья. В течение этих пяти столетий иногда появлялись сильные великие князья, которые могли непомерно разросшееся семейство держать в руках. Но таких князей можно сосчитать по пальцам одной руки. Скажем, Владимир Святой пришел к власти, разгромив собственных братьев. Его наследник, Ярослав Мудрый, тоже пришел к власти сходным способом, иначе было просто невозможно: братьев было слишком много.

Главным занятием князя в таких условиях, естественно, была война со своими родственниками. Княжеский двор был государством в миниатюре, причем, что очень важно, рабовладельческим. Это означало, что дворцовые служащие, люди, которые управляли хозяйством князя, были, как правило, холопами, рабами. Крестьяне, пахавшие княжеский домен, тоже главным образом были холопами. Рядом с ними, однако, существовали вольные дружинники и бояре-советники, у которых с князем были договорные отношения. Иначе говоря, если князь вел себя неподобающим образом, они пользовались тем, что называлось «право отъезда», и уезжали к другому князю. Это и было гарантией от произвола власти, «Европой» на Руси. Но по мере того, как отъехать от Москвы становилось некуда или неудобно, власть добивалась независимости, перекладывая вину за произвол на бояр. Холопы ненавидели вольных дружинников и бояр, и князь это чувство культивировал. При Иване Грозном такая модель отношений вообще стала правилом — царь все время апеллировал к народу и духовенству. Так образовался союз власти с народом, который во всем обвинял бояр. И он насаждался годами, веками».
​

«В нашей системе всеобщего распределения ресурсов первый человек, как его ни назови — император, генсек, президент, — верховный распределитель ресурсов. Он призван следить за тем, чтобы брали столько, сколько положено, и отдавали тоже. И этому человеку все время все жалуются, поскольку он единственная надежда и опора. Вокруг него этот институт жалоб сосредоточен, а обижены все до одного — тем, что им дали меньше, чем положено, или взяли у них больше, чем положено. Хотя на самом деле это, как правило, не так. Начинаешь беседовать с людьми в провинции — и уже через полчаса оказывается, что все путем, все есть, но вот соседу плохо, он обижен, да и вообще, «что делается вокруг — ужас…». Люди просто привыкли таким образом мыслить. Но настоящий бардак начинается, когда появляется два первых лица. И весь аппарат замирает — кого слушать? Кто арбитр?»

​

«Если говорить про идею о том, что царь хороший, а бояре плохие, то мне кажется, это имеет многовековые корни, связанные с патерналистской моделью власти, которая в России существовала очень долгое время и в сущности была перенесена на советское, по крайней мере сталинское, время. Но в послесталинский период никто в подобных категориях не мыслил, и, например, по отношению к Брежневу вряд ли такие мысли возникали. Почему всегда ругают? Вообще-то, это нормально, причем при любой политической системе. Даже в самом демократическом обществе власть приходит в результате выборов, а выборы выигрываются на основе каких-то обещаний. Когда потом пришедшие к власти сталкиваются с политическими реалиями, они обнаруживают, что далеко не все обещания можно выполнить быстро, что это совсем нелегко. Избиратели же, когда голосуют за те или иные обещания, тоже не всегда в состоянии просчитать последствия новшеств, за которые они голосуют. В США, например, те, кто на последних выборах голосовал за Обаму, тоже были довольны не всем, что Обама сделал в свой первый срок, но они считали, что плюсы перевешивают минусы, и все равно голосовали за него. Критика власти — это нормально и существует в любой стране».

«Это где угодно бывает: вот, у нас замечательный король, а при короле какие-то злые советники.  Я не уверен, что у нас это такая уж популярная схема. Про Сталина — другое дело,  потому что, когда есть культ монарха или вождя, беды все равно как-то нужно объяснять, и тогда они списываются на его окружение. Это понятное дело.  Я не могу сказать,  что у меня такое уж частое общение с русским мужиком, но он вполне может и министров всех обругать, и Путина заодно — никакого такого преклонения перед единственным правителем я сейчас, честно говоря, не вижу».

«Вообще, слово «всегда» очень опасно. Не всегда и не только в России. Власть ругают во всем мире. Другое дело, что бывают режимы, при которых власть особо не поругаешь. В сталинское время — попробуй поругай власть. Но в целом люди в любой стране считают, что достойны большего, чем они имеют.

А вот к новому правителю в России действительно относятся с большими ожиданиями, всегда надеются, что будет существенно лучше. И редко, когда становится лучше. Как правило, ничего хорошего не происходит. Поэтому если правитель засиживается, то его начинают ругать так, что мало не покажется. И анекдоты, и недовольство. Так было и с Хрущевым, и с Брежневым, и с Горбачевым, и с Ельциным. Думаю, то же самое ждет Путина и Медведева. На Путина возлагались очень большие надежды у многих людей, у меня в том числе. И постепенно этой надежды оставалось все меньше, потом — кризис, ротации Путин — Медведев, фальсификации на выборах, и вот уже пошел обвал.

Так что мысль, что хорош царь, да плох псарь, — верна, но обычно для первого периода царствования. Поэтому главное для правителя — знать, когда уйти».