Почему все так?

«Я не так уж уверен, что у нас не принято улыбаться: где принято, где нет — это вообще такая сложная штука. В Америке это принято, называется «make smile». Если встречаешь человека, прежде всего улыбаешься, но от многих моих европейских знакомых я слышал, как они эту американскую привычку терпеть не могут. Им это кажется фальшивым. Если взять какую-нибудь Германию или Францию — там так не улыбаются. В Италии, может, улыбаются часто, потому что у них темперамент такой. Россия как раз средний случай. Где совсем не улыбаются незнакомому человеку, так это в Израиле. Ни евреи, ни арабы. А в России — не знаю, мне улыбаются».

​

«Агрессия в сдержанном виде — когда она не реализована, а есть только ее потенция — это и есть то выражение лица, с которым люди едут в метро. У человека на лице написано: во-первых, «я недоволен тем, как все происходит»; во-вторых, «в этом виноваты некие вы или они»; в-третьих, «я не хочу вступать в коммуникацию, а если что-то будет, то я готов дать отпор». Как только человек встречает знакомого, его маска меняется, как в греческом театре, с опущенных губ на маску доброжелательности. Эта система общения дает и свои преимущества. Мы можем таким образом выделять людей, с которыми хотим общаться. Вам улыбнулись — значит, к вам хорошо отнеслись, и вы в ответ тоже должны сделать что-то хорошее.

В тех городских обществах, о которых мы узнаем, когда смотрим кино или ездим за рубеж, придумана другая модель взаимодействия. Там улыбка имеется заранее, и доброжелательность, реальная или изображаемая, сделана нормой взаимоотношений. Просто у них за спиной большая городская история. Человек в городе всегда был своим, а когда в город приходили чужие, им предлагались правила: в частности, «у нас здесь принято относиться друг к другу хорошо». Это удобно, например, для делового взаимодействия: тебе выдают кредит улыбкой и требуют с тебя, соответственно. Так не во всем мире, но тот Запад, о котором мы говорим, в основном принял эту норму».

«В русской культуре очень большой разрыв между повседневным и высоким. Человек может пожертвовать жизнью во имя идеи, но просто улыбнуться другому человеку — это нет. Нам важно, насколько человек искренний, за что он готов отдать жизнь, какие чувства он испытывает, а вот как он себя ведет в обычном общении — никогда не было в центре внимания и не считалось важной вещью. Когда советские люди видели вечно улыбающихся американцев, их это раздражало, потому что не может же все время быть так весело. И советским людям казалось, что это неискренние улыбки, а в нашей культуре искренность — очень важная вещь».

​

«Это во многом наследие христианства, а вернее православия как его более жесткой, консервативной ветви. В христианстве смех — дьявольский признак, поэтому смеяться в принципе довольно грешно. Это заморозилось на спинном уровне и не осознается. И даже просто улыбаться человеку у нас мало принято. Кстати, западная улыбчивость на самом деле сравнительно недавнее явление, раньше у них приблизительно то же самое было. Плюс улыбка — знак довольного жизнью человека, а у нас многие недовольны — такое самосознание».

​

«Хамят и не улыбаются, потому что русская (и особенно советская) история научила, что каждый может оказаться доносчиком, бандитом, переодетым агентом, милиционером и т.д. В России до сих пор происходит «война всех против всех», описанная Гоббсом, до стадии «общественного договора» еще далеко».

«Это довольно быстро тренируется. В другой стране, походив пару дней с угрюмым лицом, начинаешь сам улыбаться, потому что каждая кассирша улыбается тебе противной, натянутой, но обязательной улыбкой. Но когда ты перемещаешься сюда и счастливо улыбаешься продавщице в магазине, ты понимаешь, что вносишь в ее жизнь диссонанс. Это связано все с теми же горизонтальными отношениями, которые в любом случае придется как-то осваивать». 

​

«Подумаешь. Во Франции тоже не принято. Да и много где еще. Это в Америке очень принято. Я думаю, это как-то связано с тем, что там можно на своей земле без разрешения вторгнувшегося незнакомца убить. Там опасно — вот они и улыбаются, чтобы смягчить взаимодействие. Когда люди могут друг другу реальный ущерб нанести — они очень вежливые и ритуальные».