|
Виктор Живов
филолог
|
«Двадцать лет — это очень мало. Я не уверен, что у нас вообще что-то сложится: все-таки для того, чтобы складывалась культура дебатов, нужно какое-то пространство вербального публичного диспута, а у нас это пространство, по-моему, сокращается. Мы же знаем, что на Западе со Средневековья диспут — это учебная процедура. В школе этому учат».
|
Анна Варга
психотерапевт
|
«Все начинается с того, что нет чувства собственного достоинства. Его не воспитывают ни в семье, ни в школе. Достоинство в нашем феодальном обществе вообще не является полезным свойством — с ним трудно быть ловким холуем, встраиваться в иерархию, заискивать перед вышестоящими и помыкать нижестоящими. А то, что культуры дебатов нет, — это просто мелкий побочный эффект. Зачем холую дебатировать? Ему надо угадывать содержание сознания начальника. Для дебатов нужно горизонтальное устройство общества, представление о равенстве. А у нас общество вертикальное — все висят на веревках, спущенных с небес, и, перебирая руками, стараются передвинуться повыше. Сверху чья-то задница, снизу — макушка, на которую можно и плюнуть, и опереться. Тут не до дебатов».
|
Светлана Адоньева
антрополог
|
«Культура дебатов предполагает горизонтальные отношения — когда ты отвечаешь за свою часть, я за свою и нам нужно договариваться. И у нас с этим большие проблемы. Даже в очевидных ситуациях, где работает только договор, например ПДД на дороге. Мы можем обеспечить безопасность друг друга, только их соблюдая. Но никто из участников движения, включая контроллеров, этого не делает. Каждый думает, что есть варианты. Но варианты есть только у школьников, которые думают, что если не заметили, то можно списать, а если заметили — то нельзя. У взрослых людей таких вариантов меньше, потому что они следуют своим словам, в которых и заключены их жизненные правила. Это связано с общей подростковостью, незрелостью человеческой и социальной. Потому что вся конструкция мира стоит на произнесенных нами словах, которым мы будем следовать. Если я думаю, что мир стоит не на этом, он у меня и не держится».
«В какой-нибудь Америке еще совсем недавно вся культура дебатов заключалась в том, чтобы быстрее другого выхватить кольт»
|
Александр Мещеряков
историк, японист
|
«В русском сознании множественность означает хаос. Человек не привык, ему сложно помыслить, что бывают разные точки зрения — не хуже или лучше, а разные. Что разнообразие — это хорошо: один с бородой, другой без бороды, третий одевается в брюки-дудочки, а четвертый — в клеш. Это воспринимается не как достоинство ситуации, а как ее недостаток. И свою точку зрения, единственно верную, принято доказывать правдами, неправдами, криками, ором, приказами и т.д. И это одна из самых серьезных проблем российского общества. До тех пор пока разнообразие будет восприниматься как хаос, довольно трудно будет проводить любые проекты, рассчитанные на модернизацию».
|
Людмила Петрановская
семейный психолог
|
«У ученых такая культура есть, абсолютно четкая, сформировавшаяся. «Нет культуры дебатов» у нас в том смысле, что это не стало массовым, естественным, нормальным. Во-первых, прилагается много сознательных усилий для того, чтобы это не могло произойти. В нынешней ситуации ничего не может стать массовым и нормальным, если этого нет на телевидении. А любая дискуссия по телевизору умышленно форматируется как базар-вокзал, с имитацией позиций, имитацией самой дискуссии и т.д. Во-вторых, культура дебатов — это все-таки очень зрелая культура. Она надстраивается над культурой много чего еще, с нее не может начинаться становление чего-то. Она требует большой рефлексии. В какой-нибудь Америке по историческим меркам еще совсем недавно вся культура дебатов заключалась в том, чтобы быстрее другого выхватить кольт».
|
Александр Каменский
историк
|
«Я не знаю, сколько времени нужно, чтобы такая культура сложилась. Английский парламент существует многие столетия. Мы же видим, что это не только российское явление — драки бывают и в украинской Раде, и в южно-корейском парламенте. Это проблема, и должно пройти время. Появится такая культура или нет — зависит от того, что будет происходить со страной и насколько нормальным будет это развитие».
|
Алексей Левинсон
социолог
|
«За этим стоит большая и грустная вещь (кроме отсутствия общей культуры). Наша политика, как сфера деятельности, слишком молодая, и среди наших политиков пока нет крупных людей. Крупные политики — это те, для кого интересы страны выше интересов его собственной политической платформы. Идея крупного политика такова: «Да, я знаю, что надо делать для страны, но он мой оппонент, ему тоже дорога наша страна, и наша борьба ограничена, мы не должны бороться на уничтожение, мы по самому главному — союзники». В странах с двухпартийной системой одна партия не думает, что нужно уничтожить другую. Более того, левые понимают и признают, что не могут жить без правых, и наоборот. У нас же настоящий политический боец — тот, кто хочет своего политического противника изничтожить, словесно, символически, а лучше выгнать из политического пространства вообще. Он не понимает, что он не может один представлять интересы страны».
«у нас нет не культуры дебатов, а культуры общественной жизни вообще»
|
Андрей Зубов
историк
|
«В России за 20 лет много чего не сложилось, и причина этому объективная. Дело в том, что в первую половину советского периода были физически уничтожены все лучшие люди в любом сословии — от интеллектуалов до крестьян и рабочих, — расстреляны, выморены голодом, убиты на войне, изгнаны за границу. А помимо физической гибели — поломанные жизни, судьбы, если вспоминать Гроссмана, практически у всего населения России. Тех, кого не убили, сажали, те, кого не сажали, дрожали, что их посадят.
Так что у нас нет не культуры дебатов, а культуры общественной жизни вообще. Если до революции было огромное кооперативное движение низовое, общинное движение, настоящие политические партии, колоссальное земское движение, городское самоуправление — то теперь ничего нет, кроме попыток имитации всего этого сверху. А люди неспособны к элементарной самоорганизации — на лестничной клетке соседей не знают, все друг друга боятся, чураются».
|
Ирина Левонтина
филолог
|
«Недавно умер философ Григорий Померанц, и все стали пересылать друг другу его потрясающую цитату: «Дьявол начинается с пены на губах ангела, ступившего в бой за святое правое дело. Все превращается в прах, и люди, и системы, но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело. И благодаря ему зло на земле не имеет конца. С тех пор как я это понял, считаю, что стиль полемики важнее предмета полемики». Это очень важная мысль.
С одной стороны, 20 лет это не так много для того, чтобы общество осознало эту мысли. Но, с другой стороны, движения вперед не видно. И телевидение никак не помогает этому процессу: в погоне за рейтингом оно снимает «дискуссионные» передачи с криками и драками вместо разговора. Например, передачи с Кургиняном, я считаю, наносят колоссальный вред не из-за пропаганды отвратительных идей, а именно из-за стиля полемики: зрителю показывают в качестве образца человека, который вместо аргументов входит в транс и крутится в шаманском танце. Пока люди не научатся разговаривать друг с другом, ничего хорошего не будет».
