Система координации

Демьян Кудрявцев, ведущий дебатов на «Дожде»:
«Некоторые националисты были лучше готовы к сложным вопросам, чем либералы»

— Как вы согласились вести дебаты — то есть взять на себя чисто журналистскую роль, — хотя всегда говорите, что вы совсем не журналист, а менеджер?

— По глупости.

— В смысле? Уже жалеете?

— Ну, жалеть поздно и бессмысленно. Кстати, я не вижу здесь никакой особой журналистики. Модератор, ведущий — это не журналистика в полной мере. Я хотел задать кандидатам те вопросы, которые задают обыватели. Они, политики, вернее кандидаты в политики, должны разговаривать с неравнодушной, но скептически настроенной частью общества, циничной в каком-то смысле. И я, безусловно, такой частью общества являюсь. Вот пусть попробуют со мной поговорить. А по глупости — потому что при предполагаемом формате, составе, времени на подготовку я не мог сделать лучше, а я люблю делать хорошо даже то, что делаю в первый раз.

— Ну, вот в выходные федеральные каналы ударили своей артиллерией — «Метлой» на НТВ и Киселевым на «России». Это лучше, что ли?

— Нет, я, безусловно, считаю, что после того, как Метлина вышла в эфир, мои акции как телеведущего сразу выросли. Но у меня нет задачи, чтобы росли мои акции как телеведущего, и потом, почему мы все время сравниваем плохое с говном? Мы находимся в очень плохом медийном поле. Я бы хотел, чтобы оппозиционеры с властью дебатировали бы, а не друг с другом. А во-вторых, чтобы их вел человек умелее меня и умнее Метлиной.

— А вы могли бы сидеть дома и смотреть их по телевизору?

— Конечно. А еще — чтобы я мог сидеть дома и не смотреть их по телевизору, понимая, что в нормальной стране, оттого что я пропущу просмотр дебатов, ничего критичного произойти не может. А мы находимся ровно в другой ситуации — когда 80% смотрят Метлину и мы имеем ту страну, которую имеем.

— Постоянная проблема почти всех участников — они теряют точку опоры, как только вопрос не касается того, на что можно ответить заготовленными декларациями. Вы постоянно, в отличие от Сапрыкина, выбивали их из колеи — и, выходит, создали еще не один повод сказать, что оппозиция бледная и пустая.

— Я даже не начал выбивать их из колеи. В настоящем мире — не в том, где пока находилась несистемная оппозиция, и даже не в том, где Метлина, Киселев и «Единая Россия», а в большом свободном мире — их троллили бы гораздо сильнее. И вопросы были бы острее, а иногда и глупее. Нормально, что кандидаты не сразу поняли этого, хотя лучшие из них согласились и перестроились. Забавно, что это не всегда понимают эксперты, которые знают состав участников и то, как устроен процесс. Ведь по гамбургскому счету вопросы к этой оппозиции должны быть сложнее и жестче. И в реальной жизни у них иногда будет не больше, а еще меньше секунд на ответ.

— Зачем вы просили Навального прочитать стихотворение? Хотели добавить элемент шоу — или этот вопрос был для вас смысловым?

— Не Навального, а всех в той группе. Если ты претендуешь на власть в России, нужно найти внутри себя какой-то романтический, базирующийся на русской традиции какой-то образ, стихотворение, художественное высказывание, которое ты можешь предъявить людям. Вот Путин любит группу «Любэ», например. Россия — это не только нефть, газ, бюджет и Кавказ. Это великий язык и великие писатели и поэты. Литература является частью даже самого протеста. И Акунин, и Быков, и Улицкая, и даже самая успешная несогласованная акция, на которую власть не смогла поднять руку, — прогулка писателей. Я хочу знать, какие у политика
часы, какие у него взгляды и какие его любимые стихи о родине и свободе. Пусть это и элемент шоу. Танцевать на льду я их не заставлял.

— Про эти выборы часто говорят, в том числе и их участники, что все это не имеет смысла, если верхние строчки опять займут медийные лица. Но по динамике дебатов так и выходит — прорываются в полуфиналы и финалы те, кого мы и так знаем.

— Не совсем. Посмотрите, как идет Гельфанд. Или, например, вся стая Навального, которая вышла в финал, — и Албуров, и Ашурков, и Соболь — они совершенно не медийные. Побеждают люди, имеющие мобилизованную группу поддержки, готовую идти и делать что-то. Например, регистрироваться и не забывать проголосовать не только на выборах, но и на дебатах. Вот и все. Да и сама медийность Навального и Удальцова, Пономарева — она же не поп-музыкой заработана. Сами себе сделали репутацию в интернете и на площадях. У нее есть минусы, но ведь и плюсы какие-то есть. И потом, насколько я знаю, совет — это не дебаты, в нем нет пяти победителей, как в дебатах, а есть 45 равных.

— Из людей, которых вы видели первый раз в жизни, кто вас запомнился больше всего?

— Очень многие мне запомнились. Очень интересная вся команда муниципальных депутатов. Все знают только Каца, но мне и Чернышева понравилась, и Русакова. Многие из них не умеют разговаривать публично, научатся еще. Но я увидел людей без всякой подлости, без корысти, занятых, вот прямо как в англосаксонских странах, жизнью своего микрорайона, в деталях помнящие наизусть законы, факты, цифры. Может быть, они не готовы быть президентом Российской Федерации, но уж точно они лучше, чем все это чмо, сидящее в Мосгордуме. Безусловно, не подставные националисты — не будем обсуждать представителей Марцинкевича — все они выступили лучше, чем я о них думал. Прежде всего, Холмогорова и Тор. Не то что я был бы готов хоть как-то терпеть их идеи — они меня не убедили ни на секунду, — но как кандидаты в КС они пришли работать, засунув свои амбиции в карман. И они были готовы отвечать на сложные вопросы иногда больше, чем были готовы либералы. Слабое впечатление как полемисты на меня произвели левые, но и это не страшно.

— С какими мыслями вы смываете грим и уезжаете домой после этих эфиров?

— C очень возвышенными. Как бы я хотел жить в такой России, где вот это все происходит по-человечески, не оставляя ощущения самодеятельности. Я их слушаю и думаю: «Ну вот, есть нормальные люди. И те и эти. Не загоняйте их под стол, направьте на них свет, и они окрепнут, подрастут, перестанут быть маргиналами, и от них будет много пользы». И в любой цивилизованной стране это было бы предметом нормального политического дискурса, который не требовал бы ни от меня, ни от маленького телеканала такого напряжения сил и такой защиты от агрессии, потому что за последние две недели на меня вылилось какое-то невероятное ее количество. Со стороны власти, со стороны кандидатов и их групп поддержки, а они каждый день разные, и еще со стороны коллег, которые судят меня строже, чем я сужу кандидатов, — хотя я не только в координационный совет, но даже в профессиональные ведущие не баллотируюсь. А грим я не смываю. Грима там никакого нет.