Почта России

Игорь С. — Анжелике Д.

Познакомились на новогодней вечеринке в Военном институте иностранных языков в конце 1989 года, когда ей было 19, ему — 22.

2 октября 1991 года

Москва

«Здравствуй, моя надоевшая!

Здравствуй, вновь появившаяся!
Чувствуя в себе огромнейшее желание вновь звонить тебе, писать, видеть, улыбаться, боюсь захлестнуть тебя своими чувствами и эмоциями. И несмотря на то что сегодня и завтра у меня не получится тебе позвонить, я все рав­но мог бы найти время и способы напомнить тебе о себе. Однако я решил ограничиться сегодня только лишь этим письмом. Не для того, чтобы обидеть или заинтриговать тебя. Все до банальности проще: просто нет времени. Я и письмо-то пишу тебе, сидя на лекции по невоспитательной работе.
Позвонить действительно не получится, так как после танцев сегодня пока «разъедемся», «распровожаемся», будет уже около 23.00. А мне, честно говоря, на завтра и английский, и арабский надо сделать в колоссальных объемах. Я просто не успею все сделать, если абсолютно не хочется учиться. Да к тому же вчера, когда я вернулся, голова разболелась, как будто я ей дрова колол. Слишком много информации я тебе вчера выдал, и ты мне. Тем более что постоянно приходилось «думать и про­считывать все игровые варианты». Короче, ты меня вчера озаботила так, что я ругал тебя самыми последними словами… наряду с ласковыми и нежными. Я просто уже думал, что смерть за мной пришла и начала меня убивать с головы. Видимо, я настолько разучился ду­мать, что простое, элементарное напряжение мозгов в разговоре с милашкой-очаровашкой уже выбивает меня из колеи.
Ладно, Анже, все это only my troubles, you must not be interested in them. Надеюсь, до пятницы мое желание увидеть тебя не погаснет (я хам), и тебе тоже будет интересно побол­тать со мной часок-другой-третий… Я даю тебе честное слово, что буду вести себя примерно и ни единым своим поступком не за­ставлю тебя усомниться в моем воспитании. Зайду, сяду на диван, руки на колени, голова прямо, глядя в телевизор, и никуда в сторо­ну отвлекаться не буду. Буду отвечать на все твои вопросы и закорючки. Ты же умеешь шпильки ставить! (Я издеваюсь, как ты ­понимаешь.)
Ну а если серьезно, то я немножко даже уже соскучился по тебе. Даже успокоившись после всех тех глупостей, которые я натворил и здесь, и дома, даже после всего этого мне еще хочется увидеть хитрый взгляд твоих страстных глазенок. Да, кстати, если у тебя дома есть мед, то приготовь его. Если ты вдруг захочешь меня поцеловать (ведь я же сам не посмею этого сделать, я же скромняга), то тогда советую тебе намазать губы медом, чтобы не просто было сладко их «облизывать», но и чтобы это подольше длилось.
Ты, наверное, очень и очень изменилась. Мне бы, по крайней мере, это очень хотелось. Не хочется разочароваться и увидеть ту женщину, которой бы ты могла стать в условиях своего института и своей жизни. А может, и стала, я еще не знаю. Посмотрим. Но ты, я прошу, не комплексуй и веди себя так, как всегда. И хотя я знаю, что все равно мое присутствие, два года разлуки и желание вернуть наши старые отношения будут оказывать на тебя сильное влияние. Но ничего, спра­вимся, я же все, что увижу, скажу тебе. ­Обязательно!
Так что не волнуйся, недомолвок и двусмысленных расплывчатых фраз я придумывать не буду. Хотя почему-то больше хочется прийти, лечь к тебе на диван, голову на твои колени и помолчать немного. Чтобы душа сама выбрала ту форму общения, которая наиболее бы со­ответствовала характеру нашей встречи.
А еще я очень жалею, что ты постриглась. Естественно, что это «погоня за модой и красотой». Тебе все мало, мало. Хочешь быть вообще суперзвездой. Ну да бог с тобой, «хозяин — ба­рин; своя рука — владыка». Хочешь — делай. Я же пока еще для тебя никто. Знаешь, как-то странно, но, припомнив всех девчонок, с которыми я был более или менее близко знаком, я, к своему удивлению, обнаружил, что все они были с длинными волосами! Вот те на!
Вот в чем причина моего неудовольствия по поводу изменения твоей прически. But it doesn’t matter.
So, мыслей — миллион, их истоков ты не знаешь, поэтому и выводы можешь сделать неправильные. На сем позволю себе закончить и буду дописывать письма другим.
До свидания, с уважением, Игорь».

Спустя два месяца после знакомства Игорь сделал предложение, Анжелика ему отказала. Он исчез на полгода. Этот сценарий повторялся каждый год вплоть до 1994-го: они встречались месяц, он делал предложение и, получив отказ, надолго исчезал

17 марта 1992 года

«Здравствуй, Анжелика!

Я несказанно благодарен тебе за то, что ты в момент душевного подъема и хорошего настроения решила пару часов своего свободного времени провести со мной. Я старался оправдать твой выбор и сделал все, чтобы ты убедилась в своем мнении, что я остался прежним курсантом: наглым, самоуверенным, пошлым, веселым, неразборчивым в связях. Я все тот же, без проблем и трудностей. И могу еще повторить тебе, что love — это, видимо, не просто чувство, это уверенность в том, что ты бу­дешь любить свою жену несмотря ни на что. Отсюда уже вытекает необходимость для са­мой жены заставить ее любить меня так же, как и она любима мной. Круто, не так ли? Я это все пишу потому, что чувствую, что твое чувство сохраняется ко мне только потому, что я веду себя подобным образом. Я по­пробовал узнать, изменилась ли ты, поняла ли ты, чего я от тебя хотел, убедилась ли в том, что я знаю, кто ты есть на самом деле, или нет. Однако ты два вопроса, заданных мною не­взначай, пропустила мимо своего женского внимания и ответила на них так же, как и два года назад. Однако могу тебя успокоить: ты во многом внешне стала лучше. Даже во взгляде появилось наглое выражение, которое говорит о том, что ты хочешь соединить в своей жизни безумную любовь и счастливое семейное спокойствие.
Единственное, чем я действительно был огорчен, так это тем, что ты приехала совсем раздетая, в коротком красивом пальтишке, без шапки. Мне было очень неприятно, что ты замерзла и дрожала, как зайчишка. Мне бы хотелось, чтобы ты себя больше берегла, хотя бы для своих будущих детей, которых даже ты хочешь иметь.
Помнишь этот Арбат? Как мы осенью прошлой гуляли по нему, а потом расстались? Мне почему-то кажется, что это время, эти два-три дня были самыми приятными для меня за все время нашего с тобой знакомства. Знаешь, Анжелика, я знаю, что никогда и ни при каких условиях не смогу добиться сам того, чего бы я добился, будучи твоим мужем. Ты сама сказала, что, расписавшись, мы бы получили сразу и квартиру, и работу, и все причитающееся. А я так не хочу. Я знаю, что если бы мы сейчас вдвоем поехали к черту на кулички, где ты своей красотой могла бы поражать только сусликов или уссурийских тигров, то в этом случае я не смог бы удержать тебя рядом. Я это чувствую интуитивно, мой опыт говорит мне об этом. Ты создана для красивой, легкой, веселой жизни, которую изредка будут пересекать серые полосы знакомств с такими людьми, как я, чтобы напомнить тебе, что погрустить и по­быть в одиночестве совсем недолго… А потом опять лучше вернуться к прежней жизни, где ты будешь первой и все будут тобой восхищаться. Хочешь честно? Я не восхищаюсь тобой. Совсем. Более того, я даже считаю, что ты далеко не такая красивая, как некоторые… Но! Я просто тебя люблю. Просто… Любил… Ладно, не будем размазывать манную кашу по чистой скатерти, как писал Бабель.
До свидания,
Игорь».

P.S. Отношения длились до 1994 года. Последний раз герои виделись за две недели до свадьбы Анжелики. В начале нулевых нашли друг друга в интернете и время от времени обменивались письмами. Он до сих пор иногда заходит на ее страницу в «Одноклассниках».

БГ благодарит за помощь в подготовке материала Центральный московский архив-музей личных собраний и лично Ольгу Константиновну Абачиеву и Ольгу Николаевну Боровскую.