Деньги — это бумага

Поводы задуматься о человеческой слабости Сергею Мавроди в избытке предоставляла сама природа: вскоре после его рождения врачи сообщили родителям, что у мальчика врожденный двусторонний порок сердца и он, вероятно, не доживет до совершеннолетия. «Но мне предстояли великие дела», — комментирует он этот прогноз. Скромное детство в семье из 5 человек Сереже скрашивало входящее в моду в 60-х развлечение — аквариум с барбусами и меченосцами; никто не мог тогда предположить, что аквариумы и рыбалка на всю дальнейшую жизнь останутся для него главными способами расслабиться. В школе Сергей был ходячей проблемой: за 10 лет учебы он умудрился получить 12 сотрясений мозга. Впрочем, учителя до сих пор вспоминают Мавроди за выдающиеся успехи по математике — он с легкостью выигрывал все олимпиады подряд и даже иногда вел уроки вместо преподавателя. Примерно тогда же он пристрастился к чтению и разработал свой нетривиальный режим дня — сон с 6 до 10 вечера и с 6 до 10 утра. «Я вообще не помню себя ребенком, — рассказывает Мавроди. — Я даже институт-то смутно помню, не говоря уж о школе. А дальше вообще какой-то провал. Собственно, для меня не существует прошлого. В первый день после тюрьмы (четырех лет на спецблоке, двенадцати голодовок, полной беспросветности и абсолютной уверенности, что не выйду никогда) я пришел домой, выпил бокал шампанского, лег спать и заснул аки младенец. Как будто и не было всего этого. Я был никем и в школе, и в институте. Обычная серая мышка. Ну да, одаренным, победителем олимпиад, но мало ли одаренных? Да их тьма-тьмущая!» К беспросветной позднесоветской серости он относился без малейшей симпатии. И при первой же представившейся возможности, бросив работу программистом (он закончил факультет прикладной математики МИЭМ) и устроившись сторожем в метро, дабы избежать обвине-ния в тунеядстве, вместе с братом Славой занялся подпольной звукозаписью и видеозаписью.

«Бизнес тогда много не давал, так что с материальной точки зрения я не особо выиграл. Главной причиной было ощущение свободы и независимости». Свобода, впрочем, означала и риск: первый раз Мавроди оказался в камере в 1988 году. «Попался чисто случайно: пришел на съемную квартиру, на работу, с огромной сумкой кассет, а у дверей участковый стоит, — рассказывает он, и вновь повторяет: — Однако я нужен был судьбе для великих дел. Поэтому, как только я сел в камеру, вышло постановление ЦК «о перегибах», и меня освободили со строгим предупреждением». Но он на всю жизнь успел запомнить ужас, захлестывающий человека, впервые оказавшегося в тюрьме: «Ты сидишь в этой комнате, и что бы ты ни делал — хоть бейся головой об стену, хоть вскрывайся, — но ты не выйдешь». Мать, скончавшаяся двумя годами раньше, ареста не застала, но предприимчивость сына и без того дала ей достаточно поводов для волнений. «Она была классическим советским инженером, всю жизнь проработала на одном месте, в Минмонтажспецстрое, и очень этим гордилась. Все мои попытки втолковать, что жизнь совсем иная, она полностью игнорировала — даже не понимала, о чем речь. А потом ее просто вышвырнули на пенсию, как ненужную вещь, что для нее явилось страшнейшим ударом. Плюс при обследовании у нее неожиданно обнаружили рак. И тут-то выяснилось, что государство, на которое она проработала всю жизнь, и палец о палец ударять не собирается. А благодаря моей «незаконной коммерческой деятельности» она хоть лечиться и питаться нормально может. И ее мир перевернулся!» К слову, с министерством, уволившим мать, Сергей позже поквитался. «Несколько бо-ольших начальников в результате нехитрой операции лишились насиженных кресел. Это, помнится, доставило мне некоторое удовольствие. Долги надо платить».

После ареста Сергей решает, что время кассет закончилось, и в 1989 году вместе с братом и некоей Ольгой Мельниковой регистрирует кооператив (их как раз только что разрешили), назвав его аббревиатурой фамилий учредителей — МММ. «Чтобы создать кооператив, нужно было не меньше трех учредителей. Но это были чисто номинальные люди, — объясняет Мавроди. — МММ всегда была организацией одного-единственного человека, и управление в ней всегда было строго авторитарным. Я ни с кем никогда не советовался, и приказы мои никогда и никем не обсуждались. Как, собственно, и должно быть». С первых шагов в бизнесе он берет всю ответственность на себя — и даже логотип, отвергнув все предложения дизайнеров, рисует самостоятельно: три бабочки, формой похожих на буквы М. Бабочками он увлекся немного раньше, но они стремительно потеснили в сердце бизнесмена даже и самих рыбок.

«Я шел по Арбату и увидел бабочек в рамочках. Мне они так понравились! Я купил одну, потом купил следующую. Так и началось. У меня была одна из крупнейших в мире коллекций. Люди для меня скупали на аукционах бабочек, экспедиции я финансировал в Папуа — Новую Гвинею… Специальный биолог у меня был, который ими занимался. Но пока я по спецблокам мотался, коллекция, увы, пропала. Впрочем, может, оно и к лучшему. Все равно бы сейчас изъяли». Единственный совет, который Мавроди принял от посторонних, касался слогана фирмы. Использовать первую строчку стихотворения Арсения Тарковского «Бабочка в госпитальном саду» ему рекомендовали имиджмейкеры, почему-то не предположившие, что фразу «Из тени в свет перелетая» все интерпретируют как намек на связь с мафией. После этого он зарекся слушать кого-либо, кроме собственной интуиции.

«Общий бизнес я вообще никогда не вел. Ни с кем, — рассказывал Мавроди журналу «Свои». — Кстати, по делу МММ я ведь один проходил. Уникальный случай! Поскольку даже за бухгалтера сам везде расписывался. Чтобы никого не подставлять». Бизнес шел отлично: привезенные из Кореи компьютеры приносили сотни процентов прибыли. «МММ был крупнейшим кооперативом в стране, — говорит Сергей. — Когда я чем-то занимался, это всегда было удачно». Этому не помешало даже второе задержание: в 1991 году Мавроди сдал человек, обналичивавший для него деньги, однако в итоге дело развалилось. «Опера с Петровки, которые меня принимали, у меня же потом в охране подрабатывали», — усмехается Сергей.

Рисковых и отчаянных подгоняло в ту пору, кажется, само время, каждый день приносившее новые возможности заработать. 15 ноября 1991 года разрешают легально покупать и продавать иностранную валюту; несколькими месяцами спустя выходит указ о биржевой торговле, и в России сразу открывается около 700 бирж — больше, чем во всем мире. К тому времени про МММ знают уже, кажется, все — не в последнюю очередь благодаря лихим рекламным акциям, выдающим подлинный масштаб Мавроди. Главной, конечно, были дни бесплатного проезда в метро — их было несколько, и каждый обходился Сергею, к тому времени уже занимавшемуся банковской деятельностью, примерно в миллион долларов, однако игра стоила свеч. Тем удивительней по контрасту с громким успехом фирмы был скромный, если не аскетичный образ жизни ее главы. «Мои личные потребности всегда были очень незначительны. Даже в обвинительном заключении указано, что средства тратились на рекламу, открытие новых офисов, но не найдено было ни дворцов, ни счетов, ни яхт. Потому что я не испытывал ко всему этому ни малейшей тяги». Правда, к нему приезжал личный повар, но лишь оттого что приготовление любимого Сергеем мяса отняло бы слишком много времени у бизнеса. Несколько месяцев он развлекался новенькой Ferrari, но забросил и ее: «Москва переполнена, на ней нигде не встанешь, все на тебя таращатся, к тому же в ней лежать надо — в общем, ужас!». Уже тогда Мавроди был крайним мизантропом. «Контакты с сотрудниками он поддерживал только по телефону, и его, кроме 2—3 человек, вообще никто не знал, — пишет депутат Алексей Митрофанов. — Работал исключительно дома. Никогда не гулял. Случаи выхода в свет были редчайшие. В МММ его видели только на банкетах. Это был такой великий маг, который откуда-то вещал, но физически не присутствовал». Даже положенную по статусу охрану из «Альфы» Сергей не терпел: «Я любил по книжным магазинам ездить, а меня тогда еще в лицо не узнавали. Поэтому я охрану прогонял и ехал в книжный один».

Аскеза Мавроди кажется даже слегка иррациональной — например, тот факт, что у него не было загранпаспорта и он (до сих пор!) ни разу не выезжал за границу. «Я читаю книги и про любую страну знаю больше, чем они сами. Какой смысл там ходить? Везде все одинаково», — цитирует его слова Митрофанов. Дома была старая мебель, изношенные тапочки и текущий унитаз — и только электронная техника всегда стояла самая дорогая и новая. Обстановку трехкомнатной квартиры составляли стол, стул, кровать, книжные полки от пола до потолка и огромный аквариум в центре каждой комнаты. Чтобы при таком образе жизни Сергей мог иногда знакомиться с девушками, МММ устраивала конкурсы красоты. «Приходишь на конкурс, подходишь к девушке: я такой-то, не извращенец, никаких проблем, вот такая-то сумма в месяц, давайте встречаться время от времени. Вот и все. Ни единого отказа никогда ни от кого не было», — вспоминает он. Запорожская студентка Елена Павлюченко — «Мисс зрительских симпатий» одного из конкурсов и бывшая участница программы «Утренняя звезда» — стала его женой. Но даже ее Сергей поселил в соседней квартире, и Лена навещала мужа несколько раз в неделю. «Жена захотела, вот я и женился. Хотя я до сих пор вообще не представляю себе, как можно жить с женщиной в одной квартире», — вспоминает Мавроди. Сейчас он оценивает решение о браке скептически: «Природа-то всегда побеждает, и наступает момент, когда совершаешь ошибку. Начинаешь встречаться несколько раз — и все. Яда-то уже слишком много становится». Митрофанов в своей книге упоминает забавную схему управления женой с помощью известного астролога, придуманную Мавроди: звездочет, на предсказания которого постепенно подсела Елена, был на самом деле человеком Сергея.

Впрочем, намного важней была другая схема, уже зревшая в голове Мавроди, — альтернативная приватизация. «В стране произошло самое страшное: вся собственность попала в руки ничтожеств, имеющих единственное достоинство — связи, — пишет Мавроди в книге «Вся правда о МММ». — Я сразу понял, чем этот дележ закончится, и задумался: а как бы следовало организовать приватизацию, чтобы действительно получить результат?» Он знал, что это переломный момент — собственность на глазах становилась частной. «Из-за аберрации близости многие в тот момент не понимали, что происходит. Но я понимал прекрасно, что такой момент может не повториться еще тысячу лет». «Людям никто ничего толком не объяснил про ваучеры, и они распоряжаются ими крайне нелепо. Но если в этом есть интерес, значит, ваучеры ценны. Просто кто-то хочет сейчас их собрать, а потом, ближе к концу приватизации, предъявить», — поясняет логику Мавроди его друг — клипмейкер Бахыт Килибаев. Поначалу Сергей пытался участвовать в чековой приватизации через инвестиционный фонд «МММ-Инвест», но быстро понял, что это тупиковый путь. Фонды были слишком зарегулированы, их управляющие по закону подчинялись Госкомимуществу. Но 1 июля 1994 года должен был наступить второй этап — вслед за чековой приватизацией начиналась денежная, и в нее ворваться шанс еще оставался. Требовалось одно: создать структуру, аккумулировавшую денежные средства. В мемуарах Мавроди сравнивает тот момент с ощущениями лыжника, который уже сорвался с трамплина, но пока не знает, сможет ли приземлиться. Именно тогда он выходит на новый виток своей популярности — и даже поздравляет россиян с экранов телевизоров (вместо Ельцина!) с новым, 1994 годом. «Тогда был аукцион: кто больше заплатит, тот и поздравит. Этот тендер выиграл я, и стал поздравлять», — смеется он. С экрана Мавроди произнес: «Пусть сбудутся в этом году ваши мечты, даже самые смелые. Как вы знаете, у МММ нет проблем, хотелось бы, чтобы в этом году их не было и у вас».