Далеко посол

ДЖАНФРАНКО ФАККО БОНЕТТИ

«Моя дипломатическая карьера началась в Лондоне в первой половине 1970-х. Потом я ездил в Югославию и в Тегеран, застал иранскую революцию аятоллы Хомейни.
В Москве я впервые оказался в 1969 году — приехал на два дня. Это были брежневские времена, и выглядело все довольно ужасно. Я помню две ночи, которые провел в гостинице «Украина». Был ноябрь, очень дождливо, и все в грязи. Уезжал я с чудовищными впечатлениями. Но потом вернулся.

В первой половине девяностых я был советником итальянского посольства в Москве, а с 2001-го по 2006-й — пос­лом Италии. Потом я ушел в отставку из Министерства иностранных дел Италии и занял пост посла Мальтийского ордена. Однажды я даже вручал Путину верительные грамоты и как итальянский посол, и как посол Мальтийского ордена. В службе протокола пошутили, что это рекорд Гиннесса.

Наш орден был основан в XI веке и до начала XIX века развивался как ­традиционное государство. Но потом у ордена своей территории не стало. У государства ведь должна быть полиция, армия, налоги. У нас этого всего нет. Мы никому не угрожаем, потому что у нас нет территории, которую надо защищать. У нас нет проблем с налогами. Мальтийский орден не занимается ни политикой, ни экономикой. Наше дело — религиозная и гуманитарная деятельность. У нас есть договор с российским МЧС о сотрудничестве в том, что касается обучения волонтеров, и моя главная амбиция — до конца моего срока успеть сделать наше сотрудничество с МЧС более плотным.

Я много путешествую по России — в июле еду во Владивосток, например. Мы возим в православные храмы реликвии: в прошлом году ездили в Казань, в этом — в Дальнегорск, это в 500 километрах от Владивостока. И всегда принимаем участие в ликвидации последствий крупных стихийных бедствий — будь то землетрясение на Гаити или цунами в Юго-Восточной Азии. В России у нас есть социальные центры — в Москве, Петербурге, Калининграде, Дубне. Там заботятся о больных, одиноких, о стариках. Воспользоваться услугами этих центров может каждый, и везде есть свой православный священник.

К истории с Pussy Riot мы, орден, относимся нейтрально. Надеюсь, у этих девушек будет возможность представить суду свою версию событий, судьи прислушаются к их точке зрения и вынесут справедливый приговор. Не знаю, что там точно про­изошло, но в Италии, если ты придешь в собор Святого Петра и устроишь там представление, швейцарские гвардейцы тебя выведут вон. Уж не знаю, в тюрьму или нет — у Ватикана нет тюрем.


Посольство находится на Волхонке. Сотрудники шутят, что они ближе всех к Кремлю

В июле — впервые в истории — в Моск­ву приезжает Великий магистр ордена. Не все знают, что три года этот титул носил император Павел I. После его смерти в 1801 году никто из следующих Великих магистров в Россию не приезжал. Встречать его будет патриарх. Вообще, отношения с РПЦ у нас очень хорошие. Проблема не в этом, а в том, что в России орден многие ассоциируют с вольными каменщиками, с масонами. А у нас с ними нет ничего общего. У них нет икон, и они против религии, точнее сказать — арелигиозны. А мы очень религиозны. Вообще, у ордена есть две составляющие. Одна — религиозная, потому что это католический орден, основанный более 900 лет назад. Другая — государственная. Орден — это государство, признанное более чем сотней стран. Но, конечно, я чувствую себя итальянцем — в ордене ведь нет понятия гражданства. У нас, дипломатов, есть дипломатические паспорта ордена, а у других членов ордена — только национальные.

Я посол, который чаще всего ходит в Консерваторию — как минимум два-три раза в неделю. Еще я хожу в Большой театр, в «Новую оперу», в очень хороший Музыкальный театр Немировича-Данченко. Насчет литературы не скажу: я, скажем так, остановился на Солженицыне и Булгакове.

Я приезжаю в Москву каждые два месяца, где-то на двадцать дней, а потом возвращаюсь в Италию. Самое сложное в моей работе — это то, что все время приходится уезжать. Это психологичес­ки тяжело, потому что мне постоянно нужно перестраиваться, ведь в Италии я занимаюсь совсем другими вещами. Я возглавляю международную школу под Триестом.

Когда я в Москве, мой рабочий день протекает по-разному. Целый день в офисе я не сижу, но у меня не очень много свободного времени. Я не большой знаток ресторанов, и мне не нравится, что в Москве все очень дорого. Обычно я ем дома и ем просто, хотя я не то чтобы монах. Покупаю хлеб, сыр. Так как я живу в отеле (у нас тут нет резиденции), готовить я не могу. А в ресторанах ем борщ и рыбу.

У меня есть жена и взрослый сын, у которого уже своя собственная семья. Моя жена приезжает сюда время от времени. Кстати, она говорит по-русски гораздо лучше меня.

На митинги я не ходил. Не думаю, что посол должен в этом участвовать — он должен избегать ситуаций, чреватых проблемами и неприятностями для государства, в котором он служит. Конечно, он мо­жет докладывать о том, что происходит, своему правительству, говорить, что ду­мает, описывать, что видит. Но я не отчитываюсь о политических делах. Орден это не интересует».

Суверенный военный орден рыцарей-госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты

12,5 тыс. человек

S = 0,012 км²

Самое маленькое государство в мире — занимает два дома в Риме и форт на Мальте. Имеет статус наблюдателя в ООН, собственную конституцию, паспорта, выпускает марки, печатает валюту и выдает автомобильные номера. Признано многими странами, но далеко не всеми; согласно международно­му праву, считается «государствоподобным образованием». Дамы и рыцари ордена занимаются гуманитарной, ме­дицинской и социальной помощью в 120 странах. Источники доходов — пожертвова­ния и продажа марок.
Орден существует чуть больше 960 лет и очень не любит, когда его связывают с масонами, с которыми у ордена многовековая взаимная неприязнь.

В России не проживает ни одного представителя Мальтийского ордена.

Языки: английский, итальянский