Говорит Москва. Часть 1

​Студенты программы Executive MBA¹ Московской школы управления «Сколково» — Лада Сюткина, региональный директор по персоналу и административным вопросам компании Colliers International, и Владимир Рулевский, управляющий партнер компании Americhip в России и странах СНГ, — встретились в кафе вечером в пятницу

Рулевский: К следующему учебному модулю² столько книг надо прочитать — я столько за год не читал. Еще надо «Ревизора» Гоголя прочитать, вас не просили?

Сюткина: Просили, это для актерского мастерства нужно.

Рулевский: Я вот вчера начал книгу, которая называется «Секс, деньги» и что-то там еще — про личное восприятие счастья, денег и всего остального — прямо захватывающе.

Сюткина: Да-да, что-то такое и смерть.

Рулевский: Смерть, да. Меня прямо проперло от нее. Но как все это успеть прочитать? И английский добавился в таком количестве…

Сюткина: Ты взял индивидуальные занятия?

Рулевский: Ну да. И взял в воскресенье своего старого преподавателя — чтобы уж вдарить…

Сюткина: «Сколково» — это на самом деле такой выход из зоны комфорта. Успешные люди в 30–40 лет, в здравом уме и твердой памяти, платят безумные деньги за то, чтобы не спать ночами, делать эти проекты, читать уйму книг, когда, казалось бы, можно было бы квартирку купить и успокоиться.

Рулевский: Да, среднюю мечту россиянина — хорошую машину — точно можно было бы купить. Но на самом деле лучшее вложение денег — это вложение в свое развитие. Чтобы стать еще более успешным, человеку нужно коммуницировать с другими успешными людьми.

Сюткина: Помнишь, мы читали на первом модуле статью «Как научить ученого» — про то, что люди наиболее успешные очень тяжело учатся: они становятся совершенно закостенелыми к 40 годам. А ведь на самом деле учеба — лучшее лекарство от кризиса сред­него возраста. Нужно просто сказать себе: «О’кей, бейте меня кувалдами — я готов расстаться со своими стереотипами». Что еще нужно человеку в 30–40 лет? В 20 мозги и так шевелятся, а к 30 уже начинается кризис.

Рулевский: Мне вот хотелось бы, чтобы учредители «Сколково» преподавали вместе с ними. У меня, кстати, есть мечта, чтобы дипломы об окончании «Сколково» нам выдавал президент. У меня дед был коммунистом, и, если бы он был жив и узнал, что президент как-то поблагодарил меня, он бы гордился.

Сюткина: А ты видел последнюю переписку наших одногруппников про то, что давайте приглашать учредителей и рассказывать им о своих проектах? Мы же не просто так здесь собрались, от нас Россия ждет каких-то глобальных вещей, мы должны… Люди реально на это настроены.

Рулевский: Я на самом деле тоже в это верю.

Сюткина: То, что у нас так много социально ответственных людей, очень удивительно и приятно. А ведь еще пять лет назад такое количество машин не останавливалось перед пешеходным переходом…

Рулевский: Я сам выкидывал мусор в окно машины. А потом до меня кто-то донес мысль — начни с себя. Я раньше курил и швырял бычки. А потом съездил за границу, посмотрел, как люди живут, что там чисто не потому, что убирают, а потому, что не сорят. Если пять лет назад спросить, будет ли у нас такая школа, как «Сколково», я думаю, многие сказали бы — нет.

Сюткина: А сейчас я верю, что через 2–3 года рядом со школой будет инноград.

Рулевский: А я не верю.

Сюткина: Почему?

Рулевский: Школа — частная инициатива, а наукоградом занимается государство.

Сюткина: Когда к нам Дворкович приходил, я подумала: «Ну если в правительстве такие люди сидят, то, может, что-то у нас и получится». Раньше правительство было совершенно закрытое. А сейчас я прямо вижу позитивные перемены.

Рулевский: Посмотрим. Сейчас там пустое поле.

Сюткина: Движение вперед все-таки есть — хотя бы в намерениях. Главное, чтобы сталинизм не вернулся.

Рулевский: Если честно, я считаю, учеба в «Сколково» — это отличный способ защитить себя, свою семью и свой бизнес. Потому что вот иначе ты сидишь себе и…

Сюткина: …боишься.

Рулевский: Можно быть либо внутри сложившейся в России бизнес-системы, либо против. У всех, кто против, — ничего хорошего, как показала практика, не получается. Так что лучше быть внутри и что-то менять, чем быть против и говорить: «Все уроды».

Сюткина: Все-таки шесть наших учредителей входят в топ-50 богатейших бизнесменов России, они же смогли свой бизнес каким-то образом защитить.

Рулевский: И потом, если у тебя попробуют захватить бизнес, после того как ты тут отучился, всех знаешь, — ну значит, ты сделал все, что мог.

Сюткина: Конечно, ты не можешь изменить государственную систему, потому что власть — это машина, которая перемалывает даже суперсильных бизнесменов. Но можно сидеть перед телевизором и вздыхать, можно паковать чемоданы и подыскивать себе домик на Лазурном Берегу, а можно попытаться тут что-то ­сделать. Мы говорили об этом и на лекциях, и на кофе-брейках — о том, что сейчас в России угрожающая ситуация, все переживают за свой бизнес. Это понятно, но где сейчас в мире не угрожающая ситуация?

Рулевский: Я стараюсь управлять компанией по западным стандартам, но знаю российские реалии. И это очень тяжело — но кто, если не я?!

Сюткина: Чего не хватает в «Сколково», так это девушек. Из 45 человек в группе сорок четыре — мужчины. Прекрасные и чудесные, конечно, но, когда они там предложили в бане собираться, я скромно сказала, что меня с ними в одну баню не пустят.

Рулевский: Лично мне очень нравится общаться с умными девушками. Я бы хотел, чтобы в нашей группе училось 44 девушки и я был бы там одним парнем.

Сюткина: Конечно! В баню бы один ходил.

Рулевский: Правда, считается, что таким девушкам очень сложно найти себе мужчину.

Сюткина: Да, мне подружки говорят: «Слушай, ну мужчина же хочет быть умнее, успешнее и все такое, а ты ставишь настолько высокую планку». Вот ты бы хотел, чтобы твоя жена закончила, скажем, Executive MBA?

Рулевский: Я бы однозначно хотел. Я считаю, что женщина должна максимально стремиться вверх, и только тогда мужчина будет чего-то хотеть. Иначе в какой-то момент мужчине с ней становится скучно, и он обязательно начинает ей изменять. Особенно в современной Москве. Может быть, в регионах по-другому, а в Москве — только женщина отстала, сразу столько всего вокруг…

Сюткина: И все же, если женщина умная, много учится и работает, сразу возникают ассоциации, что она карьеристка и приобретает мужские черты.

Рулевский: Я тоже таких видел, но на вкус и цвет товарищей нет. Мне нравится.

Сюткина: Ну, вот, например, Елена Батурина. Она не похожа на женщину. Она суперуспешная тетка, но…

Рулевский: Ну давай не забудем, что женщина, которая делает бизнес, должна следить за собой. Если женщина умная, но неухоженная — это, наверное, самое плохое, что может с ней произойти.

Сюткина: Проблема в том, что, когда женщина начинает учиться или чрезмерно работать, она забывает про маникюр. А должно быть наоборот: если ты ввязалась в драку в мужском мире, ты должна еще большее внимание уделять красоте.

Рулевский: А если женщина умная, занимает высокую позицию, следит за собой плюс еще имеет ребенка — это вообще респект и уважуха. Тем более что ребенок начинает осознанно нуждаться в родителях ближе к 6–7 годам.

Сюткина: А я вот сочувствую детям таких женщин. Я где-то читала, что по древним ведам³ — индийским трактатам — жизнь делится на семилетние периоды: от 0 до 7 лет ребенок нуждается, чтобы его кормили, гладили, а в 7 лет — это уже взрослый человек, с ним надо общаться как со взрослым.

Рулевский: Мы сейчас говорим не про детей, а про женщин. А умные женщины умеют настроить нянь так, чтобы ребенок понимал, кто тут мама.

Сюткина: Да, но такие женщины, о которых ты говоришь, уезжают в роддом прямо из офиса, там продолжают работать на своем Blackberry, и оттуда их привозят обратно в офис. Они вообще не видят своих детей.

Рулевский: Это плохо, но, к сожалению, реальная жизнь показывает, что если ты так не сделаешь, то года через три ты окажешься без работы и, скорее всего, без мужчины.

Сюткина: Это почему?

Рулевский: Потому что у мужчины дела начинают идти в гору, он начинает развиваться, у него появляются свои проблемы: 5 миллионов упали на счет, 3 надо потратить, нанял нового менеджера, пришла красивая секретарша, мужики позвали в баню, друзья детства сказали: «Что ты такой семейный стал?» А в это время его жена занимается пеленками и максимум может рассказать, как она поменяла памперсы и что у соседа вылезла ветрянка.

Сюткина: Получается, что рецепт семейного счастья — это одновременное развитие обоих партнеров и при этом соблюдение баланса работа — дом. Когда одна моя подруга, большой директор, приходила домой, ей муж — руководитель отдела в бюджетной организации — все время говорил: «Маша, выключи директора», — потому что она начинала его строить. Я прочитала про это кучу книжек, сходила на женские тренинги, и меня научили, что в мужчине все время надо поддерживать мужчину, подпитывать, чтобы у него крылья вырастали, а не долбить, пилить и отпили­вать эти крылья. Нужно хвалить его, не забывать вкусно готовить и пусть раз в неделю, но прийти с работы и приголубить его, даже если ты директор.

Рулевский: Мне кажется, что с успешной девушкой, например, которая учится в том же «Сколково», единственный шанс построить отношения — это сразу начать с ней жить. Увидел, познакомился, влюбился, и сразу съехались.

Сюткина: Я думаю, надо уметь расставлять приоритеты. Я для себя это так определила: представь «Золотое сечение» Леонардо да Винчи⁴, в центре круга — ты, а сам круг — это работа, учеба, отношения с любимым человеком, дети, родители, хобби. Важно развивать все стороны. Я работала в американской компании, у меня там был чистый трудоголизм, я впахивала семь дней в неделю. Потом в какой-то момент у меня был щелчок, я сказала: «Все, я так больше не работаю!» — и ушла.

Рулевский: А я когда понял, что ничего не успеваю, стал вставать на два часа раньше. Еще 2 года назад представить не мог, что могу просыпаться раньше 9.30, а теперь каждый день встаю в 7 утра. До 10.00 отвечаю на письма, и с 10.00 могу нормально работать. А иначе — я приезжаю в офис к 10.00, до 12.00 отвечаю на письма, и все начинает сбиваться.

Сюткина: А потом начинаешь себя корить, что ты не успеваешь, недоезжаешь на встречи, все в стрессе. Да, это знакомо. А во сколько ты ложишься?

Рулевский: Ложусь в час, в два.

Сюткина: Круто! Я тоже в какой-то момент поняла: если выключить компьютер в семь вечера, мир не рухнет. Жизнь у меня одна, и потом никто не вспомнит, что я сидела в этой компании до двенадцати ночи.

Рулевский: Я работать перестаю в десять вечера. Просто в один день я заставил себя недоделать работу. А на следующий день встал в семь утра и все доделал. И когда я понял, что мои сотрудники скоро начнут менять работу из-за усталости, я пришел и всем сказал: «В семь вечера, даже если мне очень надо, чтобы вы что-то делали, собирайтесь и уходите к чертовой матери!» И переломил это в один день. Так же с сигаретами: в один день взял и бросил.

Сюткина: Кстати, те же древние веды: мне на йоге учителя рассказывали, что самая главная и важ­ная задача человека — это заботиться о теле, о храме души. Ты не должен его изнашивать, то есть работать до 9.00. Ты должен поддерживать свое тело, чтобы оно спало определенное количество часов, чтобы оно занималось спортом, питалось правильно. Вот это — самая первая задача, а потом все остальное.

1. EMBA (An Executive Master of Business Administration) — программа повышения квалификации для руководителей высшего звена, содержательно опирающаяся на значительный опыт работы учащихся.

2. Модуль — часть учебного курса. EMBA «Сколково» состоит из 12 модулей по 4 дня, стартового и заключительного модулей по 6 дней и 2 международных модуля по 7 дней. В общей сложности обучение длится 18 месяцев.

3. Веды — сборник самых древних священных писаний индуизма на санскрите. Индуистская религиозная традиция считает, что они были даны человечеству богами через святых мудрецов.

4. «Золотое сечение» — видимо, имеется в виду «Витрувианский человек» Леонардо да Винчи.

(www.lucnix.be)