Словарь 2007

Л

Лаша тумбай — бессмысленное, но очень обидное для россиян словосочетание. Прозвучало в песне «Danсing Lasha Tumbai», с которой Верка Сердючка едва не победила на Евровидении-2007. Патриоты России расслышали в нем «Russia, goodbye» и попытались объявить Сердючке бойкот: перестали приглашать на концерты, а в июле выступление Сердючки на фестивале «Славянский базар» было вырезано из трансляции канала «Россия». Сердючка (то есть ее создатель Андрей Данилко) до сих пор тщетно доказывает, что ничего плохого не имелось в виду, а словосочетание «lasha tumbai» больше напоминает монгольский, чем английский. В переносном значении Л.т. означает «кавардак», «беспорядок» и хорошо отражает ситуацию как с российским патриотизмом, так и с российским шоу-бизнесом. 

М

«Марш несогласных» — общее название ряда протестных акций, проводимых коалицией «Другая Россия». Прошли в нескольких городах России при большом скоплении милиции и ОМОНа. Всегда заканчивались примерно одним и тем же: попыткой со стороны активистов «М.н.» прорвать оцепление, разгоном митингующих, задержаниями и избиениями. Привел к появлению акций-двойников («Марш согласных», «Марш несогласных блондинок», «Марш несогласных с наступлением весны»). Формат «М.н.» окончательно вытеснил из политической жизни понятие «митинг» — теперь все стараются проводить именно марши.

«Эх, яблочко, да жизнь опасная/Стала баба моя несогласная» («Яблочко», гр. «Ленинград»)

Метановая ловушка — главный враг шахтера. В марте от взрыва метана на новокузнецкой шахте «Ульяновская» погибло 110 человек — это самая масштабная авария за всю современную историю отечественной горнодобывающей отрасли. Была выдвинута версия, что шахтеры погибли из-за так называемой М.л., которую крайне сложно обнаружить. Затем вроде бы нашлись свидетельства, что сами шахтеры вмешивались в работу системы мониторинга уровня метана в шахтах, завешивая датчики ветошью и телогрейками, — система срабатывала слишком часто и всех нервировала. В конце концов следствие установило, что причиной аварии стали действия штатных хакеров, которые взломали систему, чтобы завысить показатели добычи угля. Но коварство метана со счетов тоже никто не сбрасывает: в мае взорвалась новокузнецкая шахта «Юбилейная», в июне — воркутинская «Комсомольская», а в ноябре сразу три взрыва прогремели на донецкой шахте им. Засядько (106 погибших).

«Миша, у тебя злые глаза» («Тебе никто денег не даст») — выражение, возникшее, когда в интернете появилась ссылка на черновую запись предвыборной речи кандидата в мэры Харькова Михаила Добкина. Автор — политтехнолог Геннадий Кернес — «продюсировал» Добкина на выборах городского главы 1 апреля 2007 года, и выборы Добкин выиграл. По мотивам записи на одном из харьковских телеканалов был запущен мультсериал про тараканов Мишу и Гешу, которые захватили город и решают, что с ним делать. Сериал стал местным хитом, но в конце октября Генпрокуратура Украины запретила мультфильм к показу. Выражение стало особенно популярно среди специалистов и используется в качестве иллюстрации базовых принципов пиар и политтехнологий.

Мишка Мухаммед — плюшевый медведь, ставший причиной международного скандала, едва не стоившего жизни британке Джиллиан Гиббонс. Гиббонс, работавшая учительницей в Судане, во время урока предложила детям выбрать имя для медвежонка — Ахмед или Мухаммед. Большинство выбрало Мухаммед. Спустя несколько месяцев, когда про случай узнали родители одного из учеников, Гиббонс была схвачена и посажана в тюрьму. На улицах начались волнения с призывом ее казнить. Официальное правосудие грозило 40 ударами плетями. Только после вмешательства всей английской дипломатии во главе с премьер-министром Гордоном Брауном и общественности под предводительством актрисы Мии Фэрроу Джиллиан Гиббонс была отпущена и отправлена в Лондон. После истории с датскими карикатурами на пророка, М.М. стал самым последним предупреждением, что даже с детьми-мусульманами шутить не стоит.

Мьянма — она же Бирма. Крохотная страна, где развернулись самые необычные столкновения власти с оппозицией. Власть в Бирме принадлежит военной хунте, а противостоят ей решительно настроенные бирманские монахи, что уже позволило назвать эти волнения буддистской, или же шафрановой (по цвету монашеских роб) революцией. Организовала сопротивление мало кому известная организация «Национальный монашеский фронт». Буддийский монах-революционер — это уже и вправду какая-то мьянма. 

Мегамиллионы — совокупное название для все увеличивающихся выплат в лотереи. От Mega Millions, американской лотереи, в которой в марте выплатили самый большой джекпот в истории — 390 миллионов долларов.

Мышарить 

(текст Романа Лейбова)

— Что произошло с русским языком за этот год? — спросил я нескольких своих постоянных корреспондентов, потому что я полагаюсь на коллективный разум.

— Он ссучился, — коротко ответил мне мой корреспондент из Новосибирска, музыкант и художник Грант Бородин.

Другой корреспондент, литератор из Москвы Лев Рубинштейн, ответил подробнее:

— Первое, что приходит в голову с ходу, это то, что обиходный политический дискурс заметно эвфемизируется. Причем с обоих концов. С одной стороны, воскресают «определенные силы», или «кое-кому не по нраву», или еще что-то вроде этого. С другой — все чаще возникают «эти» или «они».

Понятно, что мы вообще относимся к языку как к высшей инстанции. Он вроде наш личный инструмент, во рту ворочается. Но обладает и самостоятельным бытием, соотносимым прежде всего с коллективными ценностями.

То есть, когда нас спрашивают, что произошло с языком за год, мы вспоминаем в первую очередь не о своей личной речи, в которую каждый год залетают новые словечки вроде «креведко», «жопорез» или «мышарить», а о неком всеобщем языке, к которому мы причастны, но который осознается как общественно значимый.

Этот язык описывает не определенных людей (как «креведко») и не конкретные вещи (как «жопорез»). Он концентрируется на общественно значимом. Если вещи, то абстрактные. Если люди, то типы. Какие-нибудь «метросексуалы». А еще лучше — «новые русские». Помните, как все радовались в начале 90-х, когда это словосочетание появилось. Не беда, что сначала «новые русские» были чем-то вроде гостей из будущего, а потом преобразовались в смесь анекдотических купцов и реальных братков. Понятие оказалось живым.

Оба моих корреспондента, в сущности, сказали об этом общем языке одно и то же: он стремительно перестает быть, превращаясь в косноязычное мычание. Когда все силы общества устремлены на реставрацию старого словаря, язык ссучивается, как нить у нерадивой пряхи под пальцами. Вместо узорной ткани — серое мышиное сукно. Да и не сукно — сукнецо, толковой шинели из такого не построишь даже для рядового, не то что для генералиссимуса.

Оба полюса, недовольные друг другом, о которых упомянул Лев Рубинштейн, страстно сливаются в экстазе реанимации штампов тридцатилетней давности. Причем в этом процессе с обеих сторон участвуют и те, для кого эти клише — родная мова, и те, кто любит их как воспоминания ранней юности, и те, кто слышал их лишь от родителей.

Вот эти поколенческие различия, которые сказываются на результатах языковой деятельности, привели в минувшем году к интересному явлению. К советскому сукноязу примешались язык «понятий», «гламурная» речь начала нулевых, язык «падонкаф» и другие речевые пласты. И весь этот коктейль нам всерьез предлагают распивочно и навынос.

Вот, например, три характерных словосочетания из этого нового державного жаргона, получившие широкое и — главное — параллельное распространение в минувшем году.

1. «Враги народа». Собственно, в этом виде выражение сейчас не употребляется, слово «народ» заменяется на имя собственное. Тем не менее сочетание легко опознается: оно восходит к лексикону Великой французской революции, затем становится классической приметой советского стиля эпохи красного террора и сразу же подвергается ироническому переосмыслению, закрепляющемуся в 60–70-е годы («Вчера, опаздывая на работу,/я встретил женщину, ползавшую по льду,/и поднял ее, а потом подумал: Ду-/рак, а вдруг она враг народа?/Вдруг! — а вдруг наоборот?/Вдруг она друг? Или, как сказать, обыватель?/Обыкновенная старуха на вате,/шут ее разберет». Ян Сатуновский, 1939). Попытки реанимации языка Марата и Робеспьера, осмеянного уже современниками Бухарина и Рыкова, в 2007 году от Р.Х. представляются типичным сукном.

2. «Слава России!». Этот лозунг харбинских русских фашистов 30-х годов прошлого века (его провозглашение сопровождалось выкидыванием вперед правой руки), извлеченный из-под сукна в 90-е годы удивительным философом Дугиным, обнаружился в 2007 году на присутствующих повсеместно в городе Москве плакатах, а также и на устах у некоторых молодых политиков.

3. «Все в шоколаде». Это выражение, уже давно проникшее в язык, но к исходу 2007 года утвердившееся в качестве общественно значимого описания текущей ситуации, в комментариях не нуждается. Да, коричнево и липко.

P.S. А глагол «мышарить» — это мой персональный языковой фаворит минувшего года. Он означает равномерно или несколько импульсивно протекающую деятельность, скорее всего, имеющую и некоторое пространственно-количественное измерение, но не имеющую в конечном итоге, увы, реальной практической ценности.

Если бы у меня кто-нибудь спросил, что делал русский язык в 2007-м, я бы ответил так: мышарил помаленьку, мышарил под сукном.