Пособие по безработному

Дмитрий Бутрин, завотделом экономической политики ИД «Коммерсант»

Несмотря на то что в команде Юрия Лужкова ни в один момент ее существования не было ни одного признанного экономиста, 18-летняя история Москвы Лужкова важна именно с точки зрения экономики. В основном это история медленной потери управляемости городским хозяйством, нарастающих проблем с городским бюджетом и сокращения доли Москвы в экономике города.

За годы правления у Юрия Лужкова сложилась устойчивая репутация «крепкого хозяйственника» и шире — «хозяина Москвы», имеющего свои интересы во всех сферах деятельности города. Он даже активно критиковался как соорганизатор так называемого «финансового пылесоса» — процесса концентрации всего финансового рынка страны в пределах Москвы.

На самом же деле (за исключением Группы Банка Москвы) в 90-е мэрии не удалось сформировать собственной крупной финансово-промышленной группы. До 1999 года Лужков выступал скорее как защитник экономики Москвы от приватизационной экспансии СБС, «Интерроса», «Моста», Группы Бориса Березовского и т.д. В частности, потратив в 90-е огромные усилия на то, чтобы не допустить вхождение Московского НПЗ в состав какой-либо из крупнейших нефтяных компаний, Лужков эту схватку фактически проиграл. Хотя борьба за МНПЗ не окончена, с точки зрения города контроль над ключевым объектом топливного рынка Москвы утрачен.

В 2008 году стоимость активов, так или иначе контролировавшихся мэрией Москвы, не превышала $3 млрд, тогда как активы, уже утраченные Москвой, можно было оценить в десятки миллиардов долларов. В этом смысле репутация мэра как «крепкого хозяйственника» оказывается несколько преувеличенной. Характерна ситуация с двумя столпами московской экономики, автозаводами АЗЛК и ЗИЛ, которые в течение последних 20 лет, несмотря на чувствительные вливания городского бюджета и субсидированные закупки автотехники, находились в состоянии фактического банкротства. Де-факто город потерял оба актива вместе с миллиардными инвестициями. По аналогичному сценарию развивалась ситуация с сотнями предприятий, находившихся в московской собственности. Речь шла не о коррупции, а именно о неэффективном управлении.

Впрочем, параллельно проходила активная теневая приватизация московских активов членами команды мэра. Так, Владимир Евтушенков, руководивший Московским городским комитетом по науке и технике, в 1993 году основал акционерную финансовую корпорацию «Система», которая к началу 2000-х стала владельцем московского телефонного провайдера МГТС, построив на его базе телекоммуникационную империю, в которую входит и крупнейший сотовый оператор МТС, и строительно-девелоперский холдинг «Система-Галс», и ряд ранее контролировавшихся Москвой предприятий радиоэлектроники Зеленограда. Евтушенков, дистанцирующийся от мэра с 2000-х (именно с этого времени семья мэра категорически отрицает ранее не оспаривавшееся предположение о том, что Евтушенков и Лужков женаты на родных сестрах), входит в число наиболее крупных предпринимателей России.

Дети безземелья

Важнейшей составляющей политики московской мэрии в 1991—2010 годах стала ориентация на решение проблем жилищного строительства. В целом она заключалась в радикальных ограничениях на приватизацию муниципальных земель и в полной свободе для работы частных строительных организаций на территории Москвы. Парадоксально, но именно в строительном секторе государственные компании полностью и бесповоротно сдали свои позиции еще в середине 90-х. Тем не менее, несмотря на относительно свободный доступ на рынок, наличие связей, как родственных, так и коррупционных, определяло «ресурс» строительной компании для московских проектов. Обладание таким «ресурсом» снимало с компании практически любые ограничения на работу в городской среде — тем более что проекты 90-х, в первую очередь реконструкция Манежной площади, патронируемая Юрием Лужковым, сняли вопросы о допустимых в Москве пределах — как с точки зрения обычаев делового оборота, так и эстетического свойства.

Подобный подход до неузнаваемости преобразил облик Москвы за два десятилетия. C одной стороны, речь шла о создании целых новых жилых кварталов на окраинах Москвы и реконструкции целых округов (Южное Бутово, Марьино, Зябликово). С другой стороны, при наличии чудовищной по своим масштабам коррупции чиновников Москвы в строительной сфере и при отсутствии хотя бы намеков на цивилизованный рынок земли город в своих исторических кварталах стал жертвой «точечной застройки». Уровень же московских цен и сверхрентабельность строительства в Москве, а также заложенные в нее огромные суммы взяток (достоверных сведений о доле взяток в цене жилой недвижимости нет, независимые оценки дают разброс в 35—70% себестоимости строительства без коммуникаций) стали ориентиром для всего строительного рынка РФ.

Блеск и нищета социал-демократии

Экономические взгляды мэра практически не менялись с 1991 года и вполне могут быть названы позднесоциалистическими. Именно социальная составляющая экономической политики Лужкова привела город в тупик, ставший реальной причиной его отставки.

Речь в первую очередь идет о социальных расходах правительства Москвы. Начиная с 1996 года доля социальных трат московского бюджета никогда не опускалась ниже 10%. Кроме того, единый бюджет Москвы несет на себе полное бремя финансирования систем здравоохранения и среднего образования. Москва, отказываясь в последние 10 лет от сколько-нибудь значимых реформ и даже оптимизации структуры городских школ и больниц (в случае с дошкольным образованием ситуация рухнула еще в 2002—2003 годах, де-факто проблема дефицита детских садов в Москве решается их коммерциализацией и переводом этого сектора рынка услуг в частную сферу), столкнулась с необходимостью много большего, чем в среднем по России, финансирования бюджетников, поскольку уровень жизни в Москве в два раза выше, чем в среднем по стране. Поддерживать штат московских врачей и учителей, на которых вместе с остальными бюджетниками приходится порядка 25% расходов Москвы, постепенно становится все дороже.

Во многом причина происходящего — сознательное занижение правительством Москвы до 2003 года числа жителей города. В IV квартале 2003 года, по данным Мосгорстата, население Москвы составляло 8,536 млн человек, к I же кварталу 2004 года выросло до 10,392 млн. Почти 2 млн внезапно обнаружившихся «новых» жителей Москвы — следствие и многолетней неудачной борьбы Юрия Лужкова за сохранение института московской прописки, и роста теневого сектора в Москве (преимущественно в торговле), и сокрытия дефицита реальных потребностей Москвы в городской инфраструктуре. Фактически в течение всех 90-х и первой половины 2000-х городское хозяйство планировалось без учета не менее 2 млн жителей города — на деле же независимые оценки дают численность москвичей в 2010 году не менее чем в 12 млн человек. Вероятно, именно в продолжающемся росте числа жителей Москвы — причина парадоксальной бедности московского бюджета, чьи расходы на социальные статьи растут опережающими даже коррупцию темпами.

При этом речь идет вовсе не о пенсионерах. Главной составляющей коллапса социальной политики в Москве являлось нежелание правительства Юрия Лужкова заниматься реформой самой затратной части московского бюджета с начала 90-х — жилищно-коммунального хозяйства: начиная с 1991 года мэрия пыталась решить теоретически нерешаемую задачу по сокращению расходов населения на непрерывно дорожающие по себестоимости услуги. Наконец, существовал и «внешний фактор» — расходы на содержание органов милиции в Москве, которые Москва финансировала самостоятельно, не определялись мэрией и росли с 2001 года ежегодно.

Таким образом, фундаментально проблема команды Юрия Лужкова, к решению которой она так и не приблизилась, была аналогична хрестоматийным проблемам всех социал-демократических правительств стран Европы во второй половине XX века — завышение социальных обязательств в политических целях при отсутствии реальных возможностей в рамках принятого экономического курса поддерживать органический экономический рост. В случае с Москвой ситуация усугублялась постоянным миграционным притоком населения, в первую очередь из более бедных российских регионов, при ограниченности территории, управленческой некомпетентности городского правительства и во многом — глухим противостоянием Москвы экономической политике федерального центра.

Последние метры большой дороги

На этом фоне схлопывание бюджета Москвы было лишь делом времени. Уже после отставки мэра Москвы министр финансов Алексей Кудрин продемонстрировал, что именно пошло под нож в Москве под давлением нарастающих потребностей в финансировании все расширяющихся социалки и ЖКХ. Расходы на дорожное строительство, пояснил он Совету Федерации 6 октября 2010 года, в Москве в 2000 году превышали 26% расходов бюджета, но в 2008-м составили 8%, а за I полугодие 2010 года — всего 4,4%.

Данных этих вполне достаточно, чтобы осознать причины нарастающего дорожного коллапса в Москве: у богатейшего города России с бюджетом, превышающим, как хвалился Юрий Лужков еще в 2006 году, государственный бюджет всей Украины, уже есть острая проблема выбора — финансировать дороги или здравоохранение. Столь же очевидна и проблема с развитием Московского метрополитена — федеральные дотации на эти цели были прекращены именно потому, что у московской мэрии с середины 2000-х всегда находились более насущные способы потратить эти деньги из общемосковского «общего котла».
Отметим, до 2000 года Москва была одним из лидеров российского автодорожного строительства. Однако позже правительство Москвы, не умея и не желая контролировать себестоимость проектов строительства (впервые это отчетливо проявилось при реконструкции МКАД), буквально увязло в дорожном недострое и недофинансировании текущих проектов.

Но, как ни удивительно, Юрия Лужкова погубила, собственно, не коррупция — хотя, разумеется, отказ от завышения цен на строительство, децентрализация управления, введение современных технологий финансового контроля, попытка реформы ЖКХ дали бы его команде еще три-четыре года отсрочки. Но — отсрочки от неминуемого. Социалистическая по существу политика замораживания необходимых реформ, строительство социального рая с невозможностью контроля за притоком в него новых обитателей и без внешней подпитки, централизация управления неизбежно привели бы к банкротству самого богатого города России. По сути, у Москвы оставался один способ потянуть время — внешние займы (сейчас Москва должна около 30% своих годовых расходов), но это лишь усилило бы проблемы Москвы в следующем десятилетии, кто бы этим городом ни руководил.

У преемника Юрия Лужкова в распоряжении всего 2—3 года, чтобы что-то исправить в этой картине.

Проверочные вопросы:

1) Какой процент взяток заложен в цене московской недвижимости?
2) Насколько уменьшились расходы на дорожное строительство в Москве за последние 10 лет?
3) Как объяснить появление двух миллионов неучтенных жителей в официальной московской статистике 2003—2004 годов?
4) В какую сумму можно оценить потерянные Москвой активы?
5) Можно ли назвать Юрия Лужкова «крепким хозяйственником»?

Задания для усвоения материала:

1) Опишите коррупционную схему вхождения на московский строительный рынок.
2) Составьте список первоочередных проблем, которые необходимо будет решать преемнику Юрия Лужкова.
3) Назовите главную экономическую причину отставки Лужкова.