Море волнуется раз
В преддверии президентских выборов для нас снова важнейшим становится искусство удачного прогноза. Что будет дальше? На что повлияют митинги? Путин победит в первом или во втором туре и, если победит, что он будет делать дальше? БГ попросил видных отечественных политологов описать дальнейшее развитие событий и объяснить, что нас ждет
Леонид Радзиховский
политолог
____
«Исходя из сегодняшней социологии, я не вижу шансов, что на выборах победит не Путин. Судя по опросам, в первом туре победа Путина вероятна на 38%, а во втором — на 50 с лишним. Но за оставшиеся два месяца социология может меняться.
То, в каком туре победит Путин, будет свидетельствовать об уровне его поддержки среди населения. Победа в первом туре дает большую легитимность, чем победа во втором туре, это очевидно.
В любом случае после выборов будут митинги из-за фальсификаций. Но если выборы будут действительно честными, и будут наблюдатели от ОБСЕ и от ПАСЕ, и если не найдется критической массы членов комиссий, которые будут говорить про вбросы, то митинги на тему фальшивых выборов быстро выдохнутся.
Если удастся собрать более-менее убедительный компромат для толпы, митинги будут продолжаться. Но думаю, что никакими митингами после победы Путина на выборах не удастся добиться его ухода в отставку и новых выборов. И в то, что в марте месяце произойдет кровавая или бескровная революция, я не верю.
Для того чтобы в России произошли действительно важные политические перемены, такие как досрочные перевыборы Думы и сокращение срока президентства, собрания хомячков недостаточно. Для возможности серьезных политических изменений нужно несколько условий: победа Путина во втором туре
с малым разрывом голосов, чтобы к этому моменту разношерстная оппозиционная публика не переругалась между собой насмерть, чтобы в мировой экономике произошли важные события и цена на нефть пошла вниз. При таком стечении обстоятельств к 100 тысячам разочарованных и ищущих перемен людей могут добавиться несколько миллионов людей, у которых другие, гораздо более реальные проблемы. Не «скучно», «достал» или «тошно включать телевизор», а «не могу найти работу, потому что идут сокращения», «рост тарифов ЖКХ обгоняет зарплату» или, проще говоря, «у меня резко упал уровень жизни, а падать ему и так особенно некуда».
Люди, которые находятся на грани физического и социального выживания, на сегодняшний день главная опора власти — они ненавидят сытых гораздо больше, чем Путина. Но ситуация может измениться, если обострятся нужда и бедствия и наступит экономический кризис.
Я не верю в правый поворот, сдвиг благополучными людьми телеги власти в сторону европеизированной демократии. Слишком мал этот креативный класс и, несмотря ни на какие митинги, весьма аполитичен, рассеян и лишен реального драйва. Если бы эти люди собрались на митинг, а им бы сказали: «Давайте начнем бессрочный митинг», — из 100 тысяч, которые были на проспекте Сахарова, ушли бы 90. На Украине была другая ситуация — там остались почти все. Даже бескровный переворот предполагает действия, причем действия озлобленные, для которых нужна сильная и злая мотивация.
По арифметическим законам больше всего шансов из оппозиционных кандидатов имеет Зюганов, его рейтинг самый высокий. Но Зюганов осточертел всем в еще большей степени, чем Путин. Вариант с Жириновским я отказываюсь рассматривать. Россия, ты одурела, но далеко не настолько.
«Золотой жираф»? Я плохо себе представляю страну, которая выберет президентом человека, у которого состояние 20 миллиардов долларов, и всем известно, что оно получено просто так.
Есть и такой вариант. Кандидаты в президенты один за другим радостно рапортуют: как только меня выбирают, я тут же объявляю временный период, перевыборы Думы, через год — новые президентские перевыборы. Если такие заявления превратятся в повальную моду, это станет дополнительным тяжелым фактором для Путина. Положение, когда через год начинаются новые президентские выборы, а параллельно с президентскими выборами распускается Дума, — это ситуация, при которой можно распускать страну. Это Февральская революция.
Оптимальный вариант, в который я, правда, слабо верю, — избрание Путина с большим скрипом, то есть избрание слабого Путина. Продолжение колебаний и митингов в районе среднего класса в некатастрофическом варианте. И под этим давлением Путин принимает несколько совершенно очевидных, давно назревших законов: о плавном демонтаже наиболее нелепой части своей системы. Он отменяет третий президентский срок и шестилетний срок, раз и навсегда поставив точку в псевдомонархической власти.
То, что Россия обречена из пункта А под названием «псевдомонархия» перейти в пункт Б под названием «республика», очевидно. Обсуждению подлежит только одно — скорость этого перехода. Быстрая скорость, с моей точки зрения, означает национальную катастрофу: гигантский зигзаг, провал в яму или действительно распад этой несчастной страны. При быстром переходе мы в очередной раз порадуем мир голой задницей и умением стоять на голове. Плавный переход означает просто переход. И мы наконец откроем для себя ту теорему Пифагора, которую весь мир уже неоднократно доказал».
