«Хотелось бы умирать, сохраняя присутствие духа и в полном сознании»

Русский эмигрант Борис Вильде (1908–1942) во время войны стал одним из основателей и активных участников французского антифашистского движения «Сопротивление». Он издавал и редактировал газету движения. В марте 1941 года его арестовали и через некоторое время расстреляли с другими членами группы.

В последних записях своего дневника и в письме к жене, которое он написал за несколько часов до расстрела и которое мы приводим здесь, Борис размышляет о смерти. Строки этого письма говорят о его искренней и глубокой любви к жене, ко Франции, в которой он видел идеал свободы, о благодарности за жизнь, несмотря на приближающейся расстрел.

«Понедельник, 23 февраля 1942

Любимая моя, милая Ирен,

простите, что обманул Вас: когда я вернулся, чтобы еще раз Вас поцеловать, то уже знал, что это будет сегодня. Если честно, то я горжусь своим обманом: Вы убедились, что я не был напуган и улыбался как обычно. Я вступаю в жизнь с улыбкой, как в новое приключение, с некоторым сожалением, но без угрызений совести и страха. По правде говоря, я уже так далеко продвинулся на пути смерти, что возврат к жизни представляется мне в любом случае слишком сложным, если не вовсе невозможным.

Дорогая, думайте обо мне как о живом, а не как о мертвом. Я дал Вам все, что мог. О Вас я не тревожусь: придет день, когда Вы не будете нуждаться ни во мне, ни в моих письмах, ни в моей памяти. В этот день мы соединимся в вечности, в настоящей любви. А до тех пор мое духовное присутствие (единственно истинное) будет с Вами неразлучно.

Вы знаете, как я люблю Ваших родителей, ставших и моими тоже. Благодаря таким французам как они, я научился знать и любить Францию, мою Францию. Пусть моя кончина станет для них более гордостью, чем горем.

Я очень люблю Эвелин и уверен, что она будет жить и работать на благо новой Франции. С братскими чувствами думаю обо всем семействе Ман. Постарайтесь смягчить известие о моей смерти для матери и сестры; я часто вспоминал о них, о детстве. Передайте всем друзьям мои благодарность и любовь.

Не хотелось бы, чтобы наша смерть стала поводом для ненависти к Германии. Я боролся за Францию, но не против немцев. Они выполняют свой долг, как мы выполняли свой.

Достаточно, чтобы после войны нам воздали должное. Впрочем, друзья из Музея человека нас не забудут.

Дорогая моя, я восхищаюсь Вашей выдержкой и уношу с собой память о Вашей улыбке. Постарайтесь улыбнуться, когда получите это письмо, как улыбаюсь я, когда пишу его (я только что посмотрелся в зеркало и обнаружил там свое обычное лицо). Мне на ум пришло четверостишие, написанное мной четыре недели назад:

Comme toujours impassible
Et courageux (inutilement)
Je servirai de cible
Aux douze fusils allemands*.

* Как всегда невозмутим
И отважен (без пользы)
Я послужу мишенью
Двенадцати немецким винтовкам.

Честно говоря, в моем мужестве нет большой заслуги. Смерть для меня это осуществление Великой Любви, вхождение в подлинную реальность. На земле возможностью такого осуществления были Вы. Гордитесь.

<…>

Возлюбленная моя, я готов, я иду. Я покидаю Вас, чтобы вновь встретить в вечности.

Благословляю жизнь, щедро меня одарившую.

Навсегда Ваш

Борис»

Борис Вильде, Дневник и письма из тюрьмы. 1941–1942, Письмо взято с сайта издательства