«Нас просто развели, как лохов»

Уминский: Нет, спикеры в последнее время сказали, что самые главные русские интеллигенты — это православные хоругвеносцы. Это фраза отца Всеволода Чаплина. Когда его спросили про ситуацию с сожжением портретов, он сказал, что, конечно, не совсем согласен с идеями православных хоругвеносцев, но, вообще-то, они настоящие русские интеллигенты. И никто не понимает, личная ли это позиция или официальная. Патриарх молчит, официальных заявлений не следует. Заявление, которое последовало от Высшего церковного совета — Андрей Десницкий в фейсбуке его замечательно разобрал, — оказывается, что этот Высший церковный совет вообще не имеет никаких полномочий делать официальные заявления от имени церкви.

Александр Борзенко: Сторонние наблюдатели делят духовенство на фундаменталистов и либералов. А есть и другая теория: что на самом деле есть фундаменталисты, а есть государственники, и патриарх Кирилл — как раз государственник. Государственники только тем и занимаются, что пытаются сдержать натиск фундаменталистов, и для них единственное спасение — опираться на власть.

Уминский: Понимаете, святейший патриарх Кирилл никогда позиции своей про историю с Pussy Riot ясно не озвучивал. 

Зуевский: И само по себе это многих приводит в недоумение.

Уминский: И эта позиция — довольно давняя. Ведь по ситуации, которая происходит внутри страны, внутри церкви, говорят какие-то разные люди, понимаете. От чьего имени они говорят? Почему они говорят? То ли это позиция личная отца Всеволода, то ли он озвучивает то, что ему говорят отцы.

Десницкий: Если говорить о фундаменталистах, во всяком случае, прекрасно понятно, что патриарх Кирилл — это не их кумир абсолютно. Если они, грубо говоря, дорываются до власти, то его голова полетит первой.

Борзенко: А насколько это обсуждается изнутри — скажем, не знаю, на епархиальном съезде?

Уминский: Епархиальный съезд — это наше маленькое партсобрание, на котором все спят. Отчетный доклад в конце года, несколько выступлений. Впрочем, на последнем епархиальном собрании было немножечко резко. Одна из записок, поданных патриарху, прозвучала так (она не была, конечно, подписана): «Ваше святейшество, вы боитесь власти, архиереи боятся вас, а церковь боится всего». Он ответил: «Я власти не боюсь. С чего вы взяли, что я боюсь власти?» И он действительно не боится власти. Одно дело — бояться власти, а другое дело — входить с ней в отношения на равных, играть с ней какую-то игру, заниматься общей политикой. Я уверен, что он не боится власти. Он не тот человек, который боится.

Зуевский: Ни при какой политике Евангелием нельзя жертвовать! Утверждения и цитаты эти ветхозаветные о том, что Церковь не может, не имеет власти прощать... Это подмена понятий. Одно дело прощение в таинстве исповеди, и другое дело прощение врагов. Первое само собой без покаяния невозможно, второе возможно всегда. Это соль христианства. 

Лученко: Честнее было бы Закон Божий ввести. «Основы православной культуры» — это опять получается поддержание невежества. Потому что это культура, у которой вынута сердцевина. То есть мы не проповедуем Христа, мы проповедуем культуру, а де-факто — идеологию, приправленную этикой. А Христос там где? Мы опять не объясняем, во что мы верим.

Зуевский: А что говорить о Христе в школе детям? Что человек должен жить, отказываясь полностью от своих интересов, вплоть до того, чтобы отказаться от жизни собственной, суметь пойти на смерть? Как ребенку об этом сказать?

Уминский: Когда учитель физкультуры за два месяца курсов повышения квалификации становится преподавателем «Основ православной культуры»...

Зуевский: Это второй вопрос — кто это преподает.

Уминский: Это первый вопрос!

Кронгауз: Что, правда физкультурники?

Уминский: Конечно. Физкультурники, учителя пения. 

Лученко: Любой учитель может пройти курсы переквалификации.

Уминский: За два месяца! 

Зуевский: Даже если это священник, вот вы как будете преподавать детям христианство?

Уминский: Я преподаю в православной гимназии 20 лет.

Зуевский: Нет, в гимназии — другое дело, а в школе...

Лученко: То же самое. А как вы своим друзьям рассказываете про Христа? Так же и детям.

Десницкий: Все равно встает вопрос — а чего мы хотим? Очень легко преподавать культуру в виде внешних форм, обрядов, правил, привычек. Вот «Вопросы батюшке» — любимая рубрика почти любого православного сайта или газеты. Что спрашивают? «Батюшка, а вот можно ли?.. Батюшка, а вот как лучше поступить, у меня такая ситуация...» И батюшки очень подробно отвечают — да, вообще, конечно, так нельзя, но, наверное, иногда можно, что надо бы поступить так и так. И это вместо того, чтобы сказать очень простую вещь: «Да не знаю я, как вам поступить! Вот есть Евангелие, читайте про Христа, применяйте это все к себе. Не важно, что вам можно есть и что нельзя есть в этот пост, не в этом смысл». Если поставить все-таки в центр и проповеди, и образования Евангелие, Библию в целом и воспринимать ее не как некий набор изощренных правил, которые надо изучить, а нести прежде всего то, что церковь и должна нести — проповедь о Христе, — тогда может многое измениться. Но, к сожалению, у нас это как-то из повестки дня сейчас выпало.

Алексей Мунипов: Но все-таки есть внутри церкви свои партии — условно говоря, крыло консерваторов и охранителей и либеральное крыло?

Уминский: Слава богу, нет. Может, фундаменталисты еще стараются держаться вместе — они какую-то партийность свою чувствуют, не могут без чувства локтя существовать. А остальные так...