Союз нерушимый

Федя предпочитает есть не у соотечественников, а в арабском шалмане без названия на втором этаже комплекса «Чайка-2», где грустный араб с тревожными глазами, не понимающий ни слова по-русски, отведет вас на кухню, чтобы вы могли ткнуть пальцем в разложенные на полках припасы и расставленные на полу кастрюли. Еда здесь отменная, главное — не растеряться, когда в урочный час мужчины с окладистыми усами разом бросят играть в нарды, достанут из-под столи­ков коврики и начнут молиться, глядя на невидимое за торговыми павильона­ми солнце.

На рынке нет храмов и нет мечетей: православные ходят в церковь на Сиреневом бульваре, а мусульмане отправляют свои религиозные нужды там, где застанет надобность, — в контейнере, в проходе, в кабинете зубного врача. Или в кафе. Но зато на рынке есть синагога (17) — официальный молельный зал, открытый в трибунах местного стадиона (он же ФОП, то есть Физкультурно-оздоровительное предприятие) 6 июня 1997 года. Главный раввин общины горских евреев Анар к синагоге на рынке относится скептически: «Рынок и молитва — вещи несовместимые. В одном месте священные книги, а кругом — торговля. К тому же на рынке религиозный еврей никак не сможет соблюсти Шаббат: все-таки суб­бота на Черкизовском — самый базарный день». Но раввин синагоги при Черкизовском рынке Марк Александрович Пинхасов с Анаром не согласен: «Десять лет назад обычный горский еврей не мог спокойно доехать почитать кадиш — ему при­шлось бы ехать в синагогу на Архи­пова, рискуя быть избитым и ограбленным».

Молельный зал создали, как говорит Пинхасов, еще и потому, что «Черкизовский рынок — это компактное поселение горских евреев». Синагога занимает две комнаты, на подступах к которым сидит охранник и имеется ­рамка-металлоис­катель, внутри — все, что полагается: семисвечная менора, Тора, связки талисов (не­обходимой для моления одежды). Самая распространенная проблема, с кото­рой сталкивается Пинхасов, — смешанные браки: «Часто приходят горские евреи, решившие жениться на право­славных. Я им объясняю, что переводом в иудейство занимаюсь не я лично, а раввинатский суд». Но веяния эти Пин­хасов не одобряет: «Возьмем, к примеру, парня из Баку. Он всю жизнь привык есть долму, а женится на украинке! Что ж ему теперь — всю жизнь борщ кушать?! Браки должны заключаться только между горски­ми евреями, желательно — выходцами из одной области». Инициировали создание синагоги на рынке тамошние горские евреи; на протяжении долгих лет синагогу поддерживает старейшина общины — Савелий Бинсионович Илиев. «Но мой хозяин не он, — отвечает на мой вопрос Пинхасов. — Мой хозяин — Всевышний». Разрешение же на создание синагоги в свое время дал бизнесмен и князь Сергей Васильевич Корниенко, прежний хозяин территории ФОП; по словам Пинхасова, «князь — серьезный бого­боязненный человек и в прессе почем зря светиться не любит».

Синагога в Измайлово закрыта по субботам, хотя, признается Пинхасов, «сейчас все наши торговцы в этот день работают. А как я могу им запретить?! Это их «гешефт», то есть дело, их «парнаса», она же — работа. Как же им без парнасы жить?!». Раньше на рынке действовало следующее правило — по соглашению главы раввинатского суда Пинхаса ­Гольшмидта с владельцем территории князем Корниенко еврейская община покупала на субботу всю свою терри­то­рию — то есть территорию ФОП — и закрывала ее, дабы евреи не нарушали законов Шаббата. Право это было куплено общиной за один доллар США.