Союз нерушимый
Первой компанией, выигравшей от кризиса, стал «Макдоналдс» — посещаемость в ресторанах сети увеличилась в разы. Следующим, очевидно, станет Черкизовский рынок — гигантское пространство на востоке Москвы, скопище дешевой китайской и турецкой одежды, дешевых ресторанов и парикмахерских, всего дешевого и понятного — то есть самого сейчас востребованного. Черкизовский обещают закрыть каждый год, но он по-прежнему живет и только крепнет. Светлана Рейтер провела на рынке несколько месяцев, изучила местные нравы, познакомилась с обитателями и составила самый подробный путеводитель по главному рынку страны
Ольгу, 28-летнюю уроженку Пензы, в 2001 году перетащил в Москву брат Юрий, «прирожденный бизнесмен и оратор». Вместе они снимали комнату; вместе вывезли из Пензы маму, которая через год после переезда умерла от инсульта. Юрий устроился работать в строительную компанию, а Ольга пошла на рынок: она любит работать с людьми, не выносит офисы, и ей, считай, повезло — общения у Ольги через край.Она ходит к знакомым девочкам в соседний контейнер и покупает кофточки с пылу с жару из самой Турции; периодически, когда хочется чего-нибудь экстравагантного, она идет в контейнер №9 по линии «Г» на Сиреневой ярмарке (2). Это и вправду удивительная точка: за смешные деньги здесь продают одежду Max Azria, сумки Paul Smith, ботильоны Stella MсCartney, сапожки UGGS и Dsquared2.
«Подделка?» — осторожно спрашиваю я продавца Гену, родившегося лет тридцать назад в городе Киеве и блестяще знающего, помимо прочего, турецкий язык. «Нет, — отвечает Гена, чья внешность не вызвала бы опасений у самого строгого клубного фейсконтроля. — Мы просто со стоков нераспроданное привозим. Вот и сертификаты все есть». Впрочем, сертификаты, как утверждают завсегдатаи рынка, можно купить прямо на рынке — ходит по рынку некая «баба Маша с айфоном» и продает. Но вся развешанная в контейнере одежда выглядит вполне убедительно. Ольга, например, купила здесь шапку Masha Tsigal и страшно ей рада — не мерзнет в отличие от своего приятеля Раджи, продавца дубленок. Раджа, уроженец Джайпура и бывший житель Баку, пытается, по его словам, «отмахаться от холода монетницей». Монетница — это самодельный кастет, обмотанный липкой лентой металлический кирпичик, набитый мелочью. Без него Раджа за территорию рынка старается не выходить — а если скинхеды нападут? На рынке Радже как-то спокойнее — хотя человек он смелый и даже служил в Афганистане. Тем не менее ни он, ни Ольга, ни Тахир толком не знают, чего ждать от Города — так обитатели рынка называют ту Москву, которая не входит в зону Черкизона.
«А если заболеешь, то куда идти?» — спрашиваю я. «А вот сюда», — говорит Ольга и ведет меня в крытую галерею, расположенную между первой линией Сиреневой ярмарки и заправкой BP (4). Здесь имеются кабинеты азербайджанских и вьетнамских зубных врачей: вырвать зуб — 300 р., поставить пломбу — 500 р. Рядом дверь с надписью «Татуаж», неподалеку, над китайскими продуктовыми рядами, принимает гинеколог Мадина. А по соседству — кабинет, дверь которого украшена блестящей фольгой и огромной надписью: «Доктор Пиявка лечит все». Пиявкам Ольга не доверяет, но зубы здесь лечила — «и очень хорошо все сделали». Тахир же всей традиционной медицине предпочитает массаж.
Массажистки, как правило, китаянки: час стоит 500 р., полчаса — 300. Ольга морщит нос — ей не нравится мысль, что Тахир делает «полный массаж», и к тому же делает на Вонючке, как здесь называют вьетнамские продуктовые ряды. По наводке Тахира я иду попробовать массаж на себе — на линию 15 крытой галереи Сиреневой ярмарки (10). Китаянка Мэй, которую на рынке зовут просто Катя, ловко массирует мне голову тощими кулачками и пытается болтать на ломаном русском. У нее нет мужа, а маленький сын остался с бабушкой в Китае. Мэй смешлива и, судя по всему, любопытна: ее очень интересует, есть ли у меня муж и работаю ли я на рынке. Нет, Катя, не работаю. И никогда бы не хотела.
