Октябрьский поворот

«Третьего числа мы сели обедать с мужем, и тут звонит наш приятель: включайте телевизор, посмотрите, что в мэрии творится. У мужа в мэрии был маленький кабинет. Он решил поехать туда, а меня попросил оставаться с тремя детьми дома и никуда не выходить. А потом звонит и говорит, что его кабинет сгорел.

Я сижу дома, смотрю телевизор, и вдруг начинают отключаться каналы. Конечно, это производит очень неприятное впечатление. Потом какой-то канал показывает странную картинку, но там выступает Гайдар и призывает защитить завоевание демократии и прийти к Моссовету. Вслед за этим выступлением гаснет и этот канал. Это на меня уже подействовало: я сказала детям, чтобы они оставались дома, и поехала к мэрии на метро.

Захожу в Моссовет. Там были депутаты, которые перешли на сторону Белого дома, но они попрятались, и их не было видно, а мой муж с Сашей Осовцовым (в то время депутатом Моссовета. — БГ) бегали по коридорам и пытались воздействовать на ситуацию. Они сказали: «Выходи на площадь, нужно людей держать, чтобы они никуда не уходили. Мы должны сейчас показать армии, что есть другая сторона. Сейчас есть народ только у «Останкино», а другого народа мы не видим». Я выхожу на площадь, а какой-то мужчина говорит: «Товарищи, мы сейчас все с вами пойдем на защиту завоеваний революции и будем защищать Кремль». Я думаю: «Хочет народ увести» — и говорю: «Не слушайте его, это провокатор, никуда не пойдем, стоим все здесь». А он мне отвечает: «Как «не слушайте его»? Я — отец Егора Гайдара!» Я его тогда в лицо не знала.

Я быстро прибегаю обратно в Моссовет и говорю, что нужно срочно устраивать митинг. Мне отвечают: открывай митинг, а мы пока кого-нибудь найдем, чтобы вслед за тобой говорил. Выхожу на балкон. Правда, сейчас совершенно не помню, о чем я тогда говорила. Потом привели кого-то еще, а мне сказали: бегай и ищи людей, чтобы они беспрерывно что-то говорили. Самой удачной кандидатурой был Явлинский: он выступал очень долго, за это время я еще кого-то нашла. Так продолжалось всю ночь. Что именно происходило в городе, было совершенно непонятно. Когда я поехала домой, уже светало, я спустилась вниз по Тверской и, когда я обходила какую-то реденькую баррикаду у Белого дома, услышала оружейные залпы и поняла, что это обстреливают Белый дом. Это было уже чересчур».