Каждый божий день

Отец Георгий

(фамилия и место служения не указаны по просьбе автора) 

Суббота, 23 марта

Только что приехал с требы. Грустно: бедная квартира, бедная обстановка, тяжелобольная девочка, которую сделали инвалидом в российском роддоме. Одинокая мама совершила настоящий подвиг, отказавшись уничтожить еще не родившегося ребенка и не бросив его после рождения.

Нам, священникам, надо почаще окунаться в людское горе, чтобы помнить, к чему мы призваны и на что поставлены. И какое счастье иметь возможность служить литургию, помогать людям, которые ждут от тебя этой помощи, и ничего за это не требовать…

Разрыв с народом достигает угрожающих размеров. Мне рассказали, что в одном из подмосковных городов только каждый пятый родитель выбрал основы православной культуры в качестве предмета для своего ребенка. И это на фоне дефицита воспитания. А если открыть интернет, становится страшно, такое впечатление, что на нас надвигается новое гонение: церковь и попов поносят последними словами, при этом никто не дает себе элементарного труда разобраться и просто подумать. Конечно, все это не случайно: пока в наших храмах висят позорные ценники на требы, которые прямо противоречат заповеди Христа («Получили даром, даром подавайте»), мы не можем ждать чего-то доброго и какого-то успеха церковного дела.

Воскресенье, 24 марта

Снова грустно. Не хватает любви, дома раздражение на сына, затем раздражение на окружающих. Для священника крайне важно стараться сохранить ровное состояние духа, особенно перед служением литургии. К сожалению, вот этого главного в служении многие из нас не понимают.

За последние 20 лет уровень духовенства серьезно вырос, образованных священников стало гораздо больше, много и с университетским образованием. И это замечательно. Но оказывается, что главное, чего ждет народ от священника, — это не знания, а сочувствие и молитва. А молитвенников, кажется, за эти 20 лет больше не стало. Вот почему так любят стареньких и добрых батюшек, которые просты сердцем, обволакивают своей любовью и помогают молитвенно. Конечно, прав отец А.: народ, который нас окружает, в первую очередь занят вопросом «А нужны ли мы церкви? Помнит ли она о нас?». И здесь не должно быть никакой фальши и в первую очередь «финансовых претензий». Служение священника должно быть идеалом нестяжательности. В этом смысле глубоко прав отец Н.: священник должен жить в идеале как нищий, то есть тем, что ему подадут.

Вторник, 26 марта

С утра до вечера: служба, работа, писание, встречи, совещания, опять служба. Иногда хочется оказаться совсем одному в незнакомом городе, чтобы тебя никто не знал, и просто гулять по улицам и площадям. Заходить в безлюдные кафе, не вступая в разговоры, не слушая бесконечные исповеди… Может быть, это и есть выгорание, о котором так много говорят? Я удивляюсь, откуда у священников вообще есть время заниматься чем-то, кроме их главного дела — быть с людьми. В любви, молитве, сочувствии, внимании, способности поделиться своим временем и разделить горе — в том, чего люди от нас и ждут в первую очередь. И только потом ждут умных слов и рассуждений на тему «наука и религия» или «церковь и культура». Не оставлять людей в их одиночестве современного мира — вот главная задача нашей церкви. И это очень радостная задача, особенно когда видишь, с какой благодарностью тебя встречают где-нибудь на окраине Москвы.

Среда, 27 марта

Рано утром еду на раннюю литургию. В поезде в 6 часов утра выходцы из Средней Азии и с Кавказа и русские работяги, как правило, женщины и мужчины в возрасте — первые часто с болезненной полнотой и опухшими ногами, уставшие, с печатью семейных забот и обреченности на лице. Характерно, как одинаково они все одеты — особенно мужчины: черные куртки и вязаные шапки, старые джинсы, черные дешевые сумки. Очевидно, что покупали все это они в одних и тех же дешевых магазинах. Эти люди несут на себе основную тяжесть современной жизни, и как часто мы от них отмахиваемся. Отмахиваемся от тех, кому мы, священники, реально нужны, и предпочитаем тратить время на праздные беседы с «интересными» прихожанами — образованными или богатыми.

Только сейчас мы, постепенно освобождаясь от нездоровых ассоциаций и мнимых восторгов последних двадцати лет церковной жизни, начинаем понимать, что в каком-то смысле нужно начинать все сначала. Мы очень часто робко констатируем, что современный мир ставит церковь перед выбором и перед многочисленными вызовами. Конечно, это так. Вся современная культура, весь современный строй жизни враждебен христианству. Но ведь и христианство является вызовом миру. Разве не являются таким вызовом Нагорная проповедь, Крест Христов, Воскресение Христово — по-прежнему «иудеям соблазн, эллинам безумие»? Именно поэтому повсеместно в Европе христианство изгоняется из всех сфер жизни. По-видимому, подобный период скоро наступит и для России.

Конечно, виной этому и в целом низкая культура дискуссии, тяжелое наследие советской эпохи, которая сформулировала печально знаменитый принцип спора: «есть только два мнения — мое и неправильное». Но в таком отношении к церкви есть и наша вина. Нам элементарно не хватает любви к людям, и, к сожалению, часто церковное место становится своеобразным трамплином для карьерного прыжка, нишей, которая помогает устроиться в жизни. Ничто так не умаляет смысл христианства…

Перед нами в ближайшее время стоит великая задача — постоянно напоминать людям о двух тайнах христианства: о том, что в этом мире есть тайна, и о том, что в этом мире есть любовь.