Прощайте, Герда, Врунгель и Матроскин

Информация, обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия
и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия
по отношению к людям или животным

Ну что ж, придется выкинуть из детских программ все фильмы с борьбой людей и животных, поскольку, когда перед нами идет бой, за кого-то из героев мы так или иначе болеем. Прощай, «Рикки-Тикки-Тави» той же Александры Снежко-Блоцкой, киплинговский фильм про стойкого маленького мангуста, в честном бою победившего семью страшных кобр (уж не буду вспоминать о том, сколько раз герой фильма подвергает опасности свою жизнь и здоровье, а также о том, что папа мальчика в фильме курит кальян). Прощай, еще один киплинговский герой — смелый и свободный Маугли, победивший злого Шерхана в мультфильмах Романа Давыдова, эти фильмы конца 1960-х годов давали нам смелых и чистых героев, не терпящих лжи, в то время как ложь в советской атмосфере сгущалась.

Что тогда говорить о «Ну, погоди!» Вячеслава Котеночкина из 1970-х годов и о серии «Приключений кота Леопольда» Анатолия Резникова из 1980-х, с вредными, беспричинно мучавшими добряка-кота мышами? Давно обсуждают то, как странно преломился в русской анимации старый американский сюжет о Томе и Джерри, где недалекий, но неутомимый кот-охотник Том всегда побежден активным и смышленым мышонком Джерри. Злые мыши терзают непротивленца-кота. Но обратите внимание, как досадуют зрители на толстовскую позицию героя, как мечтают дети о реванше (пусть кот треснет наконец обидчиков по башке!) и как ликуют они в серии «Месть кота Леопольда», когда кот принимает бодрящее лекарство «озверин». Не это ли надо расценивать, как «оправдание допустимости насилия»?

В русском варианте сюжета с зайцем и волком злодей почти никогда не бывает побежден ловкостью и умом соперника, скорее волк проигрывает из-за собственного простодушия и уникальной невезучести. Тут срабатывает классическая русская надежда на случай, благодаря которому вяловатое добро, как Иван на печи, все-таки торжествует. В фильмах Котеночкина скорее жалко хулигана Волка — хамящего, мусорящего, курящего и вообще выглядящего как антиобщественный элемент, но неизменно битого. И такой тип показа правонарушителя — очень в нашей традиции.

Сегодня эти фильмы, на мой взгляд, не меньше «большого» кино важны для понимания общественной атмосферы своего времени. Застойной беспечности 1970-х, с совсем не страшным по сегодняшним меркам хулиганьем. И тягостной ситуации 1980-х, когда трепетные эскаписты все сильнее ощущали, что их, ни во что не вмешивающихся, все плотнее окружают тупые и злобные мыши, но так и не решались треснуть притеснителей по башке.