​Нормальные люди с нормальной жизнью

Светлана Дьюркович, квир-активистка

Переехала из Боснии в США

О себе

Меня зовут Светлана Дьюркович по отцу, Баловска — по матери. Мне 38 лет, я живу в Колледж-парке, Мэриленд. Я квир и много что еще.

О каминг-ауте

Довольно долгое время я не считала себя ни гетеросексуальной, ни какой-либо еще. Проблемы появились, когда я начала пытаться себя идентифицировать.

Мой каминг-аут произошел в США. Я приехала учиться по обмену, жила в гей-районе Вашингтона, окруженная квир-искусством, сообществом, клубами, фильмами, литературой, дискуссиями и дружелюбием. Я перевоспитала себя и вернулась из США в Сараево другим человеком — активистом, который решил заниматься проблемами LGBTIQ. Такой шаг включает в себя публичный каминг-аут, что я и сделала. Проблемы появились не сразу, но я знала, что они непременно будут.

О боснийском законодательстве

В 2003 году был принят закон о гендерном равенстве, он запрещает дискриминацию по признаку сексуальной ориентации. Закон против дискриминации принят в 2009 году, и он запрещает дискриминацию и по признаку сексуальной ориентации, и по признаку того, что может быть определено как «гендерная идентичность».

О том, каково быть квир-активистом на улицах Сараева

Меня обзывали на улицах, в том числе выкрикивали гадости, проезжая мимо на автомобилях. Но я всегда это игнорировала. Когда у нас появилась организация, мы стали получать угрозы. В сентябре 2008 года, прямо перед открытием фестиваля Queer Sarajevo, я и еще трое организаторов стали получать угрозы, что нас убьют. Эти люди знали мое имя и адрес, и все это продолжалось довольно долго.

Но кроме этого, я получала еще и много положительных комментариев и поддержку от людей на улице. Вокруг нас всегда были и хорошие люди тоже.

О проблемах с документами

Я была постоянным резидентом США до тех пор, пока сотрудник миграционной службы в аэропорту Далласа не отобрал у меня грин-карту и начал судебное разбирательство. Я покинула Боснию и Герцеговину в октябре 2009 года, чтобы участвовать в суде, где рассматривался мой статус как иммигранта. Мне сказали, что я не могу покидать США в ходе судебного процесса, и если я это сделаю, то это будет расцениваться как отказ от всего и самодепортация. Процесс тянулся два года. Я решила остаться и дождаться его конца.

Хотя я и поехала потом в Боснию, я не могла там остановиться, потому что это было бы дополнительным поражением. Поэтому в итоге я осталась здесь. Это было нелегкое решение.

В США на меня завели дело за отказ от статуса постоянного резидента. Мне помогали на общественных началах студенты-адвокаты, и они посоветовали мне выйти из текущего дела и решать проблему посредством политического убежища, но у нас не получилось сменить стратегию.

Мой процесс длился 709 дней. Это 1 год 11 месяцев и 8 дней. Человек может сделать очень многое за это время, но это явно не обо мне. Пока все это длилось, мне приходилось не сдавать своих позиций и вновь и вновь учиться терпению. Во время процесса о получении убежища я чувствовала себя предательницей. При этом я уже была защищена в качестве беженца на основе этнического бэкграунда, поскольку изначально в США я приехала учиться, а потом началась война в Боснии и Герцеговине. Именно поэтому мое дело было таким сложным.

О переменах в жизни после переезда

Меня выдернули с работы, из страны, из организации и во многих смыслах из активизма. Два с половиной года у меня ушло на то, чтобы вернуть себе жизнь, по крайней мере получить другую жизнь. Вся моя жизнь была жизнью активиста, и я забыла другие вещи, которые когда-то были мной. Это как освободиться от зависимости от тяжелых наркотиков и свободно дышать впервые за долгое время.

Здесь меня больше не обзывают на улицах, никогда. Мне никто не угрожает, мне нравится, что меня никто не узнает. Я скучаю по тому, как была частью неких перемен. Но я не скучаю по ощущению уязвимости и тому, что жизнь может прекратиться в любую секунду.

О российском законе «против пропаганды гомосексуализма»

Каждый ЛГБТ-человек — уже пропаганда, уже реклама собственной жизни. Никто не может запретить людей, и не важно, что они делают… Никто не может запретить жизнь, и не важно, что они пытаются. И именно поэтому эти законы, страхи, битвы за власть, насилие не могут оказывать постоянное воздействие. Они стоят времени, энергии и даже жизни, но если говорить в долгосрочной перспективе, они никогда не будут преобладать.

Если вам нужно давить, то давите. Если нужно оставаться тихими — оставайтесь тихими. Если вам надо расти и кричать, то делайте это. Вы свободны, и все мы свободны, и ничего в этих законах не может быть написано такого, чтобы это изменить. Вы просто должны это знать, и верить в это, и никогда не забывать об этом, даже когда все говорят противоположное. Нужно действовать, но еще нужно защищать себя, опираться на близких друзей и позволять им опираться на тебя… И просто знать, что эта бессмыслица пройдет.