ощущения

Узнай о себе

Москва — это место, где обитает сплошное начальство. К москвичу и относятся так же, как к начальству

Мудрость езида

Прошло уже недели три с момента моей поездки с езидом. И все эти три недели не могу отделаться от ощущения, что с городом что-то произошло и он снова стал красивым

Кто тут главный?

Соседи успокаивали меня тем, что к другим она вызывала вообще ФСБ, а я отделалась лишь отделением милиции, которое, кстати, от нее тоже воет

Кто пойдет за Клинским?

Этот идиотически-бодрый слоган-вопрос повис в воздухе, стал риторическим.

Тот, который не стрелял

Дядя Алик всегда рассказывает истории девятого мая, когда принимает поздравления и говорит, что это единственный бесспорный праздник в нашей стране

Музыка рыночных сфер

Следует знать, что на арабских и турецких базарах последовательность лавок непременно выстраивалась в соответствии с музыкальной схемой

Духи времени

Из нашей жизни исчезают запахи, сменяясь другими. А какими именно — бог их знает

Все будет хорошо

Директор «Золотой маски» Эдуард Бояков прокричал, что пора прекращать безобразие и надо расходиться

Как у Оруэлла

А за человеком, присматривающим за присматривающими камерами, тоже нужен будет присматривающий, но уже за ним.

Без названия

Они думают, что они тут у себя дома. А я вот, например, думаю, что это я у себя дома, а не они. И нет ничего между нами общего.

Вид на Москву с высоты воробьиного полета

БГ стал другим. Поначалу у читателей возможны фантомные боли, но я очень надеюсь, что они почти сразу пройдут

Накануне

Пора уже признаться себе, я — офисный работник. Как бы это печально ни звучало. Вот уже много лет мой год заунывно делится на периоды «работа — майские праздники — работа — августовский отпуск — работа — рождественские каникулы». В этой смене времен года рождественские каникулы, они же по-офисному «кристмас вэкейшен», — традиционный период, когда пытаешься обмануть действительность. Когда пытаешься доказать себе, что, несмотря на все презентации в формате Power Point, экселевские таблицы и «внешние митинги», в тебе еще осталось что-то иррационально-авантюрное.

Поп-механика

Про бывших мужей нечасто говорят хорошее, но жаловаться на них тоже некрасиво. Избавлю вас от подробностей, скажу только: пресловутая «двойная мораль» — это было как раз про нас. В отношении себя он придерживался либеральных принципов, в отношении меня — строго консервативных. Очень просто: ему можно, а мне нельзя. Понятие «нельзя» было очень емким. Я знала, например, что при мне («при моей жене!») нельзя произносить матерные слова. Виталик этого не знал.

Потерпевшие

Чудовищно неловко. Чудовищно. Зачем я только рассказала. И рассказала-то не всем, а только Юнне, Алине, Насте и еще одной девочке из редакции. А потом ко мне стали подходить мальчики и называть меня валькирией. Но мне очень нужно было поскорее кому-нибудь рассказать. Потому что у меня истерика внутри никак не унималась — знаете, когда кажется, что у тебя в районе солнечного сплетения кто-то бежит и никак остановиться не может.

Камера обскура

Мы познакомились в комиссионке на Фонтанке. Я заметил его издали — он стоял такой черный, красивый, с двумя большими трогательными глазами. Lubitel-2 — гласила табличка над верхним объективом. С боков, как два уха, свешивались кольца для ремешка. «Берите скорее, — проследил за моим взглядом продавец. — Техника — зверь. Экспортный вариант».

Оранжевая зависть

Однажды человек сказал мне в лицо, что завидует мне черной завистью. Много лет назад было холодно и темно, как сейчас. У синагоги на улице Архипова собралась, как всегда по субботам, толпа молодежи, мечтающей уехать куда-нибудь из Советского Союза. Период, когда это удавалось относительно многим, только закончился, и люди в этой небольшой толпе пребывали на грани не то истерики, не то отчаяния. А моей семье дали разрешение на выезд. В тот вечер я проталкивалась сквозь толпу, а весть о моей неслыханной удаче летела передо мной, и все что-то говорили мне. Одна девушка в ушанке дотянулась, схватила меня за рукав и проговорила отчетливо: «Черной завистью завидую. Черной!»

Наперекрестяк

Друзья говорят, что зебру я не осилю. Не хочется с ними спорить. Если в двенадцать я одолела морячка, в пятнадцать — антикварную лавку и корову, а в двадцать у меня еще хватало сил на лабиринты, то что уж говорить о зебре в двадцать два? Зебр у меня, правда, две, и они влюблены друг в друга. Зебра-девочка уткнулась носом цвета 2 400 в зебру-мальчика, и теперь у них полосатая любовь, а у меня семьдесят сантиметров канвы и девять мотков ниток Madeira.

Отступное

Мой школьный учитель литературы известен был среди прочего двумя фразами: «От каждого человека должна быть польза — пойди закрой окно» и «Жизнь моя разделилась на две половины — до встречи с тобой...» Вот именно так с моей жизнью и произошло. Рубежом стал тот день, когда я вынесла из супермаркета первую банку песто.

Моральное право

В Москве, видимо, скоро появится моральный кодекс. Причем нарушения его будут чреваты не каким-нибудь там порицанием или выговором с занесением, а живыми деньгами в казну города, который, в свою очередь, пустит вырученные средства на повышение культурного и образовательного уровня москвичей. На этой неделе Мосгордума должна начать обсуждение проекта нового закона «Об административной ответственности за правонарушения, посягающие на общественный порядок и нравственность».

Железное сердце

Признаюсь, я неравнодушен к развивающим играм. Те, что предназначены для детей от года до трех, меня не особо интересуют: учиться завязывать игрушечные шнурки в двадцать семь лет было бы маразмом. А вот категория «от трех лет и выше» — это уже мое. Например, недавно я за полдня по собственному проекту собрал из детского конструктора «Тико» трехмерную модель собаки породы миттельшнауцер в натуральную величину. Набор кубиков из магазина «Маленький гений» занимает почетное место на моем рабочем столе. За полгода я не только научился строить все изображенные на прилагавшейся схеме фигуры, но и придумал несколько своих: «мертвец», «Хиросима» и «женщина».

Павлины, говоришь?

В воскресенье, 7 ноября в шестом часу вечера, когда закончились праздники, радио «Эхо Москвы» сообщило, что во дворе дома на пересечении улиц Фучика и Красина на дереве сидит павлин. Услышав новость, многие посчитали ее розыгрышем, но через 20 минут радио информацию подтвердило. «Ошибки нет, — уверял диктор, — на ветке облетевшего тополя на уровне четвертого этажа сидит птица с характерными очертаниями. Ожидается прибытие бригады спасателей». Однако на дорогах, как всегда, были пробки; сотрудники МЧС к месту происшествия так и не приехали. Павлин растворился во мраке ноябрьской ночи.

Проклятие генерала

На прошлой неделе меня занесло на чужой семейный праздник. Просто заходил отдать приятелю долг, но его воспитанные родители, отмечавшие годовщину свадьбы, усадили меня за длинный стол со скатертью, с миской ритуального оливье, с вишневым компотом в графинах, с холодцом, салатом «Мимоза», сервелатной нарезкой, водкой «Столичной», апельсинами в вазах и с копошащимся под ногами ребенком. Не стол, а разворотная картинка из «Книги о вкусной и здоровой пище», издание 1978 года, дополненное и переработанное.

Обмен

По наследству вместе с дачным участком моей знакомой достался автомобиль «победа». Чудо отечественного автопрома лет сорок прожило в дальнем углу сада.

День понтов

Похоже, что 10 ноября этого года День милиции отпраздновали в последний раз. Может статься, что уже в следующем году в стране вместо милиции будет единая правоохранительная служба под названием полиция. Проект соответствующего закона предложен Президентом России и уже обсуждается в Госдуме, Совете Федерации, а также в ФСБ, МВД, ФСНК, ТК и прокуратуре. Как только закон примут, официальным праздником должен будет стать уже не День милиции, а День полиции, который вряд ли совпадет с 10 ноября.

Чужой выбор

«Я встала в пять», — сообщает сотрудница американского посольства, женщина лет сорока. «А я в половине третьего!» — парирует ее коллега. — «Пора пить «Кровавые Мэри». — «Да уж. Кровавые».