Андрей Цатурян: «Большинству ученых в России позволяют только резвиться в песочнице»

«Цель этого законопроекта — отобрать собственность у Академии»

«Исходный вариант реформы предусматривал ликвидацию Академии и передачу управления институтами новому агентству. А Академия превращалась в клуб ученых типа Союза писателей, кинематографистов или еще кого-нибудь, но главное — все управление наукой из рук Академии изымалось. Основной тезис, из которого исходили, — это то, что Академия ухудшила свою работу. Это тезис неправильный, основанный либо на незнании, либо на передергивании фактов, и цель этого законопроекта — отобрать собственность у Академии.

При последней беседе с Чайкой Путин попросил посмотреть, насколько рационально используются средства Академией. Я уверен, что сейчас явится прокуратура и начнет искать всякие нарушения. Возмущалась министр Голодец, что Академия на территории Института физики построила дом, часть квартир в котором была отдана академикам, а часть стали продавать, чтобы оплатить строительство дома. Они не думают о том, что при агентстве, скорее всего, будет все намного хуже. В Москве, например, представители разных государственных организаций, начиная с сотрудников Администрации президента, неоднократно обращались к Ботаническому саду, чтобы они им кусочек территории отрезали. Мне об этом директор сада говорил.

Они считают, что у Академии слишком много лишней земли и что слишком много сдается в аренду. А сдается, потому что слишком мало денег нам дается на коммунальные платежи. К примеру, есть бюджет института Академии. Нам даются деньги, достаточные для зарплаты и для оплаты 70–80% коммунальных услуг, а остальное Академия должна как-то зарабатывать.

Одна научная публикация в биологии обходится в 200–300 тысяч долларов. Нормальный грант — это миллион долларов. Академию при этом обвиняют в том, что она стала хуже работать, и поэтому ее надо реформировать.

СМИ тиражируют утверждение, что индекс цитирования падает. В действительности процент падает, потому что растет общее количество научных публикаций — быстро развивается наука в Китае, Южной Корее, Сингапуре. При этом абсолютное количество публикаций сейчас в полтора раза выше, чем было в советское время, несмотря на сокращение количества научных сотрудников. Половина российских работ в мире — это то, что дает Академия наук.

Академия стала разрабатывать меньше новых технологий, потому что их некуда внедрять, но ее специально делают козлом отпущения. В России нет производства, которое могло бы воспринять разработки прикладных наук. Мы вот, например, много лет бьемся над тем, чтобы коммерциализировать опытное производство материалов для лечения ожогов. В нашем активе уже есть излеченные больные, но мы выдаем материал больницам бесплатно — нам никто за это не платит.

Я работал в советское время. Я не был директором, но хорошо знаю, как работала раньше система: любили контролировать. Но сегодняшняя бюрократия и стремление каждого контролирующего органа за каждый акт получать деньги выросли во много раз. Раньше мы могли спокойно работать с изотопами. Сейчас контроль и желание за все получать деньги дошли до того, что ни одной организации в городе не осталось, которая имеет право купить нам изотопы. Мы должны мало того что лицензировать помещение — получать за деньги разрешение работать с каждым прибором. В результате мы должны отказываться от изотопной. Все снизу считают, что все наверху воруют, а все сверху считают, что внизу воруют. В итоге создают систему, в которой работать очень сложно.

Нельзя отделять собственность от научной работы. Кроме зданий и земли современные научные учреждения имеют сложную технику. Все новые технологии разрабатываются в институтах Академии наук. Все новые технологии применяются. И в принципе, наукой должен руководить человек, который понимает, для чего нужны электронные микроскопы, как они должны работать, какие должны быть площади, какие боксы для ведения клеточных культур. Менеджер может это знать, но научную работу нужно еще чувствовать, кроме всего прочего.

Путин еще в первый свой срок посещал Институт биоорганической химии, одно из ведущих учреждений у нас в биологии, и говорил: «Не волнуйтесь, Академия сохранится». Нападки на Академию давно идут. Алферов встречался с Путиным в феврале этого года, и они говорили о работе Академии. Но никаких намеков, что будет сделан такой шаг, не было. Я считаю, что это было сделано специально. И был выбран удобный момент — у Академии не было президента. По закону мы выбираем президента, а потом его утверждает президент Путин. Обычно это происходит в течение недели, а тут Фортова не утверждали, и законопроект провели. Взяли радикальный проект, потом организовали встречу с Путиным, и он — как добрый царь, перед которым бояре или министры что-то делали, — разрядил обстановку. В итоге Академия осталась юридическим лицом, осталась федеральным учреждением, и управление институтами останется Академии, а Фортову предложили возглавить агентство. Смягчили, но, главное, ради чего боролись, — контроль над собственностью — отобрали у институтов».