Правильный градус: Скорая алкогольная помощь. #Архив

Запись из дневника Андрея Лошака:

Едем. Уткина ржет. Маслова молчит. Мне кажется, что мадам Гайяр была коллективной галлюцинацией. Ощупываю карман. Как ни странно, визитка на месте. На Чистых прудах нас из последних сил ждет компания из 40 человек. Роскошный дом конца позапрошлого века. Последний этаж. Дверь открывается, и нас встречает хор: «We are your friends! You’ll never be alone again!» «Хипстеры», — говорит Уткина. В комнате темно, и все танцуют. В углу подсвечивается постель хозяйки. Квартира, как всегда, съемная (кажется, в центре Москвы других не бывает). Среди толпы пляшущих тинейджеров замечаю лысого мужчину. Это мне напоминает увиденную в детстве сценку: в толпе воробьев возле булочной прыгал за крошками хлеба непонятно как прибившийся к ним натуральный какаду. Причем он явно себя идентифицировал с маленькими птичками.

Пью водку с симпатичной брюнеткой. Она рассказывает: «Здесь все — посетители клуба «Солянка». 80% молодых людей — геи. 60% девушек — одиноки». Спрашиваю, почему одиноких девушек 60%, а не 80, что было бы логично при таком раскладе. «Остальные 20% — лесбиянки», — вздыхает брюнетка.

Запись из дневника Ольга Уткиной:

3.00 «Гости почти все уже разошлись, — пеняла мне хозяйка квартиры, кудрявая красотка Катя, — мы вас с 23 часов ждем! Тут человек 40 было, и все вас ждали!» Лошак тем временем мило беседует с высокой девицей, вытянувшей вдоль барной стойки невообразимо длинные красивые ноги. Вдруг Бритни Спирс из динамиков затихла, Катя вышла на середину комнаты и принялась орать: «Внимание! Внимание! Это, — она указала на пару, стоявшую с запотевшей бутылкой водки в дверном проеме, — мои соседи! Они услышали шум, хотели вызвать милицию, но потом решили зайти познакомиться и остаются с нами!» А нам трезвонит водитель Кирилл: «У вас еще сто адресов, а вы там торчите уже час! Нас ждут на Болотной площади!» Сложнее всех пришлось Лошаку — красивая девица уже почти что положила на него свои красивые ноги.

4.00 У перехода через Большой Каменный мост к нам подошел пацан лет 16 и стал деловито перебирать бутылки. «Так, два красных, три белых, а водка где?» Получив водку, он распрощался и собрался отчалить. «Минуточку, минуточку, — закричали мы, — по правилам нашей истории ты должен с нами выпить». Алексей — так звали парня — явно расстроился и вяло поманил нас за собой. Пока мы переходили дорогу, он рассказал, что ему 21 и что вчера у него родилась дочка — обмывают. На площади мы обнаружили брата Алексея, который прыгал вокруг милицейской машины. Рядом с машиной понуро стояла невысокая девица в очках и что-то бубнила про папу-алкоголика. Лошак, даже не став выяснять подробности, сразу ринулся в бой. «По какому праву вы ее задерживаете?» — кричал он и смело тыкал в лицо четырем милиционерам энтэвэшным удостоверением. «Она на скамейке спала, пьяная», — спокойно отвечали те. Ясно было, что в четыре утра разбираться всем лень, но таков порядок. «По какому праву вы отобрали у девушки документы?» — боролся за права обездоленных Лошак. За спиной нарисовался подвыпивший мужик и начал фамильярно постукивать Лошака по плечу. Наконец тот не выдержал и вежливо попросил его удалиться. Мужик отреагировал моментально: «А ты че толкаешься? Толкаться — это его роль, — указал он на начальника патруля, — а тебе я могу и в грызло въехать, какого хрена ты себя как поп Гапон ведешь!» Наконец милиционер плюнул, мол, черт с вами, вернул паспорт, и мы отправились отмечать это дело на ближайшую скамейку. Я все-таки попыталась выполнить репортерские функции — в четыре утра, да еще и спьяну, самое то. «Скажи мне, Алексей, — начала я, — вот тебе 21 год, у тебя дочка родилась, а с работой у тебя как?» Как, мол, семью кормить собираешься? Выяснилось, что Алексей иногда участвует в акциях группы «Война», на вопрос «Зачем?» он ответил: «Ради лулзов!», а зарабатывает чем-то вроде програм-мирования. «И зарабатывает тысяч 18, прикиньте, — включился в разговор его брат. — А я тоже работаю — на «Демотиваторах», сайт такой, demotivators.ru». «А у меня тоже работа мечты», — подхватила чудом спасшаяся от обезьянника подруга братьев, чей папа, как выяснилось, вовсе не пьет, просто история нужна была пожалостнее. «Я, — продолжила она, — продаю бухгалтерам компьютерную программу для бухгалтеров. Страшно интересно! Думаю, я нашла то, что искала, другой работы и не надо!» «Может, на Славянский бульвар?» — с надеждой спросила я. «Да! Да!» — остальные были явно не прочь.

Запись из дневника Лидии Масловой:

На Чистых прудах у меня возникло знакомое каждому алкоголику тревожное ощущение, когда ты не можешь вспомнить людей, с которыми ты явно сталкивался в каких-то располагающих к приятельскому общению обстоятельствах, причем предательская память лиц не восстанавливает и никаких имен не подсказывает, а изо рта вырывается только благожелательное мычание. Ко мне подходит очаровательная блондинка с вопросом: «Здравствуйте, Лида! Как дела у Коли Хомерики?» Пока я пытаюсь, слегка покачиваясь, сообразить, что это еще за Коля, она спрашивает: «А помните, как мы с вами в Каннах встретили Тарантино?» Никакого Тарантино я, естественно, тоже не помню, но надеюсь, что хотя бы ему я при встрече не ляпнула ничего такого, о чем бы потом пожалела. Я слоняюсь по квартире в поисках водки, и вскоре какие-то радушные молодые люди плещут мне в пластмассовый стаканчик, Уткина трет с кем-то у окна, а усевшегося в кресло Лошака тем временем опутывают молодые поклонницы, и мы долго не можем его выцепить на следующий вызов.

Финальный эпизод разыгрывается на натуре, в сквере напротив «Ударника», где нас поджидают молодые люди, имеющие какое-то отношение к арт-группе «Война». Перед теоретической дискуссией, однако, нам приходится совершить практический акт нонконформизма: как раз к нашему появлению в сквер приезжает милицейская машина и пытается оприходовать спавшую на лавочке девчонку. Начинаются долгие препирательства с милиционером, который упорно отказывается представиться и, наверное, с удовольствием забрал бы и нас, если б Лошак так сильно не махал у него перед носом своей ксивой. Одержав победу над органами правопорядка, Лошак с Уткиной долго дискутируют с «Войной», а я чувствую, что и сама скоро прилягу на скамейке; слушая краем уха обрывки их разговоров (кажется, борцы с буржуазией рассказывают, какие у них зарплаты), я, чтобы взбодриться, пытаюсь попасть под освежающие брызги поливальной машины и отхлебываю водку из бутылочного горлышка, торчащего из мусорной урны, — там спрятана наша бутылка, чтобы и нас самих не забрали в участок за распитие в общественном месте. Ночь, вопреки радужным надеждам, кончается в более банальном месте, чем отделение, — с ночной смены мы тупо приезжаем в приближающийся к закрытию «Маяк», где уже не наливают и даже, наоборот, пытаются конфисковать нашу же бутылку водки. Все кончается в соседнем дворе под угрозы вызвать милицию от разбуженной местной жительницы. Мы вежливо отвечаем, что милицию видели буквально только что, и допиваем оставшуюся от гуманитарной миссии водку, заедая подаренными грибочками, которые удивленно глядят на нас своими круглыми рязанскими глазами.