Достучаться до небес

«Август 2010 года стал решающим для волонтерства в России. Я очень хорошо помню это ощущение, когда мы все вдруг отчетливо поняли: государство не поможет. Надо вставать и самим что-то делать с торфяным дымом, который заволок Москву, надо помогать погорельцам, надо снабжать лагеря добровольцев. Откуда-то взялись удивительные люди, которые днем и ночью приносили продукты, оборудование, возили все это на места, тушили лес. Координировались мы через интернет, через ЖЖ (http://pozar-ru.livejournal.com) и «Карту помощи». Со многими из этих людей я подружилась, и мы как-то сразу начали работать вместе. Сами себя мы называли «Добровольцы чрезвычайного реагирования», но в прессе из-за нашей самоорганизации нас окрестили «стихийными добровольцами», и со временем это название прижилось. Отношения с местными властями везде складывались по-разному: в большинстве случаев сначала сомневались, стоит ли с нами связываться, потом, когда видели реальную помощь (подвоз оборудования, продуктов, дисциплинированная работа), соглашались сотрудничать. Много где мы работали вместе с лесниками, иногда с МЧС. На пожаре действительно ценны каждые рабочие руки. Там, на местах, не до реестров и разбирательств, кто официальный доброволец, кто нет.

Потом начались дожди, задымление кончились. Осенью 2010 года сотни новообращенных добровольцев, которые только что тушили пожары, вернулись в город и хотели делать что-то еще. Но государство сделало вид, что мы попросту не существуем, что никто не рисковал жизнью в горящих лесах и на торфяниках. Что в пожарах и в гибели людей, сгоревших заживо в своих домах, никто не виноват — разве что погода, а развал лесного хозяйства здесь ни при чем.

После окончания пожаров мы собирали противопожарное оборудование, покупали семена для восстановления леса, посещали лекции по пожарному делу в «Гринписе России». Весной отправились в те места, где тушили в августе 2010 года, — под городом Рошаль, в Шатуре, и стали сажать там лес. Он стал для нас своеобразным символом, мы уже восстановили его значительную часть. Деревья нам сейчас по колено, но всех радует, что место, которое в 2010 году выглядело как кромешный ад, через 40–50 лет станет прекрасным лесом, где будут расти сосны и дубы, он будет для наших детей и внуков. И кстати, это очень удачный пример сотрудничества с местной администрацией: нам предоставляли саженцы и территорию, а мы работали. И тоже — никакие официальные договоры для этого не требуются.

Мы продолжали и тушить. В 2011 году мы месяц работали на торфяном пожаре в национальном парке «Мещера». Там были добровольцы из «Гринписа России», «Точки роста», «Добровольных лесных пожарных», Дружины охраны природы МГУ. В 2012 году мы устроили благотворительный аукцион на «Молотке», для которого предоставили свои вещи российские звезды. Деньги мы потратили на противопожарное оборудование и на строительство экостанции.  Потом мы сажали лес совместно с  благотворительным обществом «Тугеза», попутно собирали средства для защиты от пожаров заказника «Журавлиная родина». Организовали экскурсию для онкобольных детей из фонда «Подари жизнь» в пожарную часть совместно с МЧС — и здесь тоже никакой закон о волонтерстве не был нужен. 

Большинство лесников и сотрудников пожарно-химических станций прекрасно выполняют свою работу, но их очень мало, они физически не могут успеть везде. И тогда на помощь могут прийти именно добровольцы. 

Для того чтобы добровольческое движение выросло и окрепло, чтобы стало нормой, а не экзотикой, должно пройти достаточно долгое время. И принимать законы по поводу его организации или реорганизации так же бессмысленно, как и плодить «бумажных добровольцев», существующих только в реестрах. Новый закон станет очередной преградой в работе для тех, кто тратит время и силы, помогая сохранить природные территории. Добровольцы будут вынуждены не только тратить свободное время на помощь обществу, но еще и доказывать, что у них есть право эту помощь осуществлять».