Как стать рабом

О системе работы в магазине

Я родился в Казахстане, в селе — в 70 километрах от Шымкента. Работал сначала водителем скорой помощи, потом на стройке. Зарабатывал хорошо, рабочий день — 8–9 часов, фирма обедом кормила. Потом мой друг Нурлан позвал в Москву — он свою точку открывал на рынке «Садовод». Нурлан — племянник  Жанны (Джан Сулу Истамбекова. — БГ), хозяйки магазина «Продукты».

Два года я работал у Нурлана, а шесть месяцев назад перешел водителем к Жанне и ее мужу Сакену. Они меня не трогали, потому что я друг Нурлана, отношение было нормальное. Мне деньги доверяли — каждое утро 50 000 рублей, — я за товаром ездил. Получал 500 долларов в месяц. В Казахстан я недавно ездил на десять дней. Хозяева не верили, что я вернусь, но я вернулся из-за Лейлы. Она с мужем рассталась, он тоже в магазине работал.

С Лейлой мы познакомились в магазине. Когда я устроился туда, понял, что других работников держат силой. Лейлу так же держали. Так со всеми делали: находили человека, у которого отец и мать больные, обещали ему хорошие деньги, говорили, что дом купят, родителей вылечат. Первые два месяца все хорошо, а потом начинали бить и кричать. Работник хотел уйти, но у него отбирали документы и избивали так, что он боялся даже сказать что-то. Родственники таких людей — бедные, они не могут себе позволить приехать и искать пропавших.

Лейле тоже сначала говорили, что ей ничего тяжелее двух бутылок шампанского на работе поднимать не придется. Но она и ящики поднимала, и мешки с картошкой. Отказаться ведь нельзя — побьют.

Жанна давала работникам другие паспорта — российские, на чужое имя. Всем надо было запоминать другие фамилию, имя, отчество. Хозяйка могла вдруг спросить — как тебя зовут? Если неправильно ответишь — бьет.

В этом магазине везде камеры были, за всеми наблюдали. Вот ты что-то уронил или с клиентами как-то не так говорил, хозяйка тебя к себе зовет и бьет — кулаком или палкой. Еще Жанна так делала: одному работнику говорила бить другого. А если жалеешь, слабо бьешь, палку давала тому, кого пожалели. Если слабо бьют, сама берет палку и кричит: «Вот так надо бить, вот так!» Меня никто не бил, потому что я друг Нурлана.

Никто хозяйке ответить не мог — ее родственники были рядом. Нурлана тоже звали помогать, но он отказывался. Водитель, который был до меня, как-то ответил Жанне. Его избили сильно, он потом еще прощения у нее просил.

В полицию обращаться — нет смысла, еще хуже будет. К нам участковый приходил, брал бесплатно, что хотел, и уходил. Коньяк хотел дорогой — просто показывал на витрину и говорил: «Дай этот коньяк». Или просто по телефону хозяину звонил: «Вот такое-то пиво мне надо». И ты должен был нести ему пиво.

Одна женщина в магазине работала — несколько лет даже солнца не видела. Ни копейки не получала. Ее били все время, все зубы выбили. Голова теперь совсем плохая, не помнит ничего.

В магазине работников два раза в день кормили — что повар дал, то и ели. В воде немного картошки и макарон плавает — такой суп. Нехорошо так говорить, но это не еда, а помои. Некоторые пытались украсть какую-то еду, но это опасно. Один раз фантик от конфеты нашли на прилавке, всех собрали: «Кто конфету кушал? Кто кушал эту конфету?» Потом били.

Вставать надо было в 6 утра. Спать давали два или три часа, чтобы все дольше работали. Работники у кассы стояли, шатались, как наркоманы. Если в камеру увидят, что кто-то заснул на кассе — он свое получит.

О том, почему никто не мог сбежать

В Москве я только из-за Лейлы — хотел увезти ее, но не знал, как это сделать. Ведь ее сына хозяева никуда не выпускали. При них всегда родственники были, которые все вопросы решали силой. Мальчика тоже били, но работать не заставляли — только массаж делать хозяйке.

Лейла и сама не хотела убегать. Хозяева обещали ей дачу здесь купить, она им верила. Лейле же все время хозяйка говорили — потерпи, дом вам куплю, свой бизнес откроешь, будешь с Сейлханом жить. И ей, и другим не давали денег, а она верила, что они где-то в банке скапливаются, и потом все отдадут. Я не верил в это.

Лейлу тоже били, но она мне не разрешала за себя вступаться. Говорила, что это ее проблемы и она сама их решит. Жанна мне сразу сказала — это моя работница, что хочу с ней, то и делаю. Лейла только недавно перестала хозяйке верить — та спьяну сказала другой девушке, что не даст ей никаких денег и выгонит на улицу.

Некоторые пытались бежать, жаловались в полицию, а полиция их обратно возвращала. Покупательница как-то увидела, как Жанна Лейлу бьет, сказала, что сейчас заявление напишет, суд будет. Но полиция так и не пришла.

Одна узбечка пыталась номер телефона передать покупателю, тоже узбеку, — хотела, чтобы он позвонил ее родителям и помог освободиться. Сама-то она не могла звонить, телефона ведь нет. Но это через камеру увидели, пацана поймали и избили, отняли номер. Сказали, чтобы искал себе девушку где-нибудь еще, а к работницам магазина не совался.

Одной девушке, Джаннар, которая тоже в магазине работала, именно так и помогли: посетители позвонили родителям, и ее мать приехала за ней. А хозяйка не может силой держать, если родственники приехали — они ведь панику поднимут, всем раскажут, что в магазине творится. Джаннар уехала и все рассказала маме другой девушки, Зарины. Эта мама и подняла панику — репортеры сюда приехали.

Бывший муж Лейлы, Бека, отец детей, здесь же работал, был правой рукой хозяйки. Если Жанне сил не хватит кого-то бить, она его звала. Беку тоже били. Когда все узнали, что приедут репортеры и всех освободят, он обрадовался — говорил, что давно этого ждал. Хотел отомстить хозяйке за свою дочь. Когда Беке сказали, что девочка умерла, он хотел поехать ее похоронить, но его не отпустили. Но почему-то, когда приехали репортеры, Бека вдруг стал сопротивляться, не пускать их. Его поймала полиция, хотя Бека — тоже раб, он ничего не сделал. Денег ему не платили, обещали купить дом и машину.

Если теперь хозяев не поймают, всем, кого из магазина освободили, плохо будет. Их найдут в Казахстане — все адреса ведь у Сакена. Все работники после освобождения сначала боялись заявления в полицию писать. Он может послать кого-то убить или дом сжечь. Сакен ведь богатый человек. Я знаю, что у него четыре квартиры в Москве. Мне рассказывали, что неколько лет назад одна девушка убежала, ей потом в Казахстане в лицо кислотой плеснули. Я сначала думал, что это просто так работников пугают, чтобы не убегали, но потом оказалось, что даже суд был, но ничего не доказали.