Анатомия чиновника. Вкусы

«Я работаю с чиновниками, но не с первым эшелоном, чему рад, поскольку свои работы мне интересно публиковать, что в этом случае было бы невозможно. Чи­новник — особый тип клиента, непростой. Он всегда более зажат, нежели бизнесмен. Кабинетный человек, он нерешителен, часто сомневается, будет сто раз все проверять и обдумывать, с трудом воспринимает новое. Но денег зачастую у него больше — и тратит он их легче. Во вкусах чиновники консервативны, любят ­поспокойнее, поклассичнее и по­богаче. Ар-деко — самый прогрессивный вариант.

Кстати, архитектору не всегда рассказывают, кто его клиент. Я однажды был в полной уверенности, что работаю с бизнесменом, и лишь в финале узнал, что это был чиновник».

«Общение с этими людьми всегда бескомпромиссное. Схема одна — клиент всегда прав. Конечно, сейчас уже не 1990-е, многие поездили по Европе, некоторые в каких-то аспектах разбираются не хуже тебя. Но часто покупают все бездумно: не подойдет — уберем в подвал. Иногда нам приходилось по нескольку раз покупать свет или мебель в дом. 

У бизнесмена и чиновника принципиально различается отношение к тебе как к профессионалу: бизнесмен понимает, что нанял специалиста, и прислушивается к его мнению, а для чиновника ты просто исполнитель. Заказчик с легкостью может забывать о назначенной встрече, и выясняется это, когда ты уже провел час за городом у запертого дома. Это здесь в порядке вещей. Большой вес и влияние на процесс имеет жена чиновника, которая, как правило, не работает. Такой тип авторитарной генеральши. На моей практике были даже случаи активного вмешательства нянь в нашу работу — мы сначала не воспринимали их пожелания всерьез, но потом они настойчиво транслировались через хозяйку. Как правило, такие заказчики действительно хорошо платят, но ты должен быть готов к подобному отношению. Мне проще работать с людьми бизнеса, они сами трудяги и ценят твой труд. А с чиновниками я сейчас не соглашаюсь работать».

«Наша компания долгое время занималась поселком, который чиновники строили именно под себя, и хорошо изучила их вкусы. Участники проекта сначала про­бовали найти какой-нибудь уже готовый вариант, но в итоге пришли к выводу, что проще купить землю и строить закрытый поселок. Стилистика коттеджей — русская усадьба, классический стиль. Участки порядка 20–30 соток (до 50), дома — 400–500 м².

Молодые бизнесмены, топ-менеджеры, владельцы среднего бизнеса предпочитают другой стиль, современный, — как в поселке Клуб 20’71 архитектора Сергея Скуратова. У молодых чиновников в последнее время во внутренней отделке коттеджей стал популярным стиль ар-деко.

Чиновники тяготеют к небольшим, камерным местам. Они часто покупают недвижимость в старых дачных поселках, потому что когда-то там снимали дачу и привыкли. Это, например, Успенские Дачи, Переделкино, Горки-6, Архангельское. Бюджеты у чиновников обычно до 3 миллионов долларов. 

Чиновники любят заборы. Исключение — люди, у которых есть недвижимость за рубежом, они уже посмотрели, как бывает, и у себя от шестиметровых заборов хотели бы отказаться.

Раньше все хотели большие дома, а теперь мало кому нужен дом размером в тысячу квадратных метров. То же самое с площадью участков: сейчас редко встречается покупатель, желающий купить гектар. Покупают 25 соток, максимум 50.

Не могу сказать, что чиновники капризнее, чем другие клиенты. Но они ждут, что продавец к ним отнесется с пиететом, это да. И обычно внимательно проверяют, в каком окружении они оказываются. Часто собственники поселков сами пробивают потенциального покупателя через службы безопасности и выясняют, что это за человек. И не всегда приветствуется, например, если он из шоу-бизнеса».

«Lancel — это дорогие женские сумки (в среднем 15 000–30 000 р. — БГ). Напротив нас располагается прокуратура, так что оттуда много клиентуры. Женщины там работают странные: с ног до головы одеты в Chanel, но все равно всегда вы­прашивают скидку. Скидку мы не даем — они и так все скупают на ура». 

 

«К нам ходит один сотрудник госбанка, заказывает исключительно голубые сорочки. Говорит, что белые только руководство носит, а ему пока не положено. В целом чиновники в плане одежды очень застенчивые. Их сразу отличишь: спокойные синие или темно-синие костюмы, главное — не мода, а комфорт, ­костюмы чаще всего заказывают на размер больше.

Стиль чиновников — простой, подчас скучный. Вот адвокаты, например, могут позволить себе одеваться более фривольно, а у госаппарата все сероватое. Темные галстуки средней ширины, аккуратная черная обувь».

«Чиновники в основном покупают костю­мы темные, неброские и ни в коем случае не с модным кроем (например приталенные). Обращают внимание на темно-синие тона, черные и серые. Говорят, что им нельзя выглядеть лучше своего начальника или же что на работе не поймут. Они хотят выглядеть достойно и дорого, так и выражаются — «просто и дорого». Чиновники рангом пониже обычно или вовсе не умеют носить классику, или стараются быть в одежде похожими на своих руководителей: к примеру, если руководитель не носит сиреневый галстук, то он тоже никогда такой не наденет на работу. Модники тоже встречаются: если даже у них костюм не в полоску или не в клетку, а такой, как у обычного клерка, то крой костюма может быть приталенным, с заниженной талией и укороченным пиджаком. И непременно с платочком в боковом кармане.

В последнее время почти перестали по­купать розовые сорочки. Они были в тренде, но сейчас многие бутики даже не закупают этот цвет».

«У чиновников мода одна — выглядеть как наш президент. Бордовые, темно-синие галстуки, сорочки с классическим воротником, костюмы не очень приталенные и с фиксированным плечом (в среднем 60 000 р. за первую линию и 30 000 р. за вторую. — БГ). Но многие восхищаются тем, как одеваются чиновники в Европе, к примеру, Берлускони».

«Наш магазин находится прямо напротив Кремля, на Знаменке, так что к нам часто заглядывают депутаты и чиновники — но непременно именно за классической обувью, хотя мы торгуем самой разной. Причем мы даже старались менять экспозицию, прятать их, но свои оксфорды и дерби они находят безошибочно.

Сразу вспоминаешь Форда: «Автомобиль может быть любого цвета, если он черный». Все смелые модели (а смелым им кажется все — броги, лоферы, монки, топ-сайдеры, вообще все цветное) автоматически игнорируются. Лидер по продажам в этом сегменте — черные туфли Churchill марки Loake (10 800 р. — БГ). Забавно, что даже самые официальные лаковые оксфорды воспринимаются в этой среде как нечто слишком нарядное, даже для свадьбы.

Более высокие и независимые по рангу люди кроме Loake выбирают Harris, но все равно стараются не рисковать. Vittorio Spernanzoni — выбор тех чиновников, которые привыкли тратить много денег на обувь. Хотя это редкость. Они скорее купят дорогие часы, или костюм, или несуразный галстук, чем бросят до­нашивать старую пару ботинок. Как и качественная стрижка, классные бо­тинки — признак столичного бюрокра­та среднего или высокого ранга с хорошим доходом.

Сейчас легко отличить столичного и ре­гионального чиновника. Раньше они все сливались в серую массу в плохо сидящих костюмах, а сейчас московские зачастую выглядят как обычные бизнесмены или даже креативный класс. Тогда как регионалы остались серыми и пыльными, даже при дорогих костюмах и часах.

Московский чиновник может прийти на работу в брюках и джемпере, а в кабинете переодеться в костюм, только если ему предстоит какое-то официальное мероприятие. Есть и те, кого издалека легко спутать с иностранцем, каким-нибудь итальянцем или англичанином: настолько безупречно на них сидят костюмы. Но это скорее тренд, пока не ставший правилом. Примеры «продвинутого» стиля среди чиновников — депутаты Гудков-младший и Чижов, глава НП «ЖКХ Развитие» Андрей Чибис (это он приходит в офис в обычной одежде и потом переодевается, если нужно), господин Капков и его ведомство. 

Типичный региональный чиновник: костюм (всегда больше на размер), галстук (странной формы), черные ботинки (часто с квадратными носами) и часы. Разница между рангами проявляется в затратах. Чем выше ранг — тем дороже часы и костюм, ярче галстук, ботинки менее практичны. Вместе с рангом растет и автомобиль. Вершина желаний — Lexus LX 470. Но общий знаменатель неизменен: все плохо сидит, как будто с чужого плеча, и глубоко провинциально. Самая дорогая вещь всегда носится напоказ.

Наши регионалы берут пример с американских чиновников, которые всегда в костюмах, хоть и не при галстуках, а москвичи взяли курс на европейских бюрократов в джемперах поверх рубашек, в мягких пиджаках и джинсах. Обнаружить в этих людях чиновников можно лишь при обмене визитками.

Процесс эволюции регионального чиновника в москвича занимает годы. Это замечательно видно при посещении Госдумы: прижившиеся, прошедшие уже несколько созывов депутаты стараются выглядеть максимально спокойно, если не сказать демократично, а новички блестят и начищены, как самовары.

Был случай, когда к нам в магазин в мыле влетел помощник депутата Гос­думы в поисках рубашки. Мы одеждой не торгуем, поэтому ничего, кроме задушевного разговора, предложить ему не могли. Оказалось, что его шеф — глава думского комитета — на заседании, объявляя коллегу, неправильно произнес его имя. Я уже не помню, что это было за имя, — что-то сложное кавказское. Так вот, по негласному этическому кодексу облажавшийся должен был срочно загладить вину подарком — рубашкой. Тот ­сразу позвонил помощнику, и скоро весь его депутатский аппарат рыскал по городу в поисках достойной компен­сации».

«Мы работаем с депутатами и руководителями московских муниципальных учреждений. Очень часто сталкиваемся с тем, что руководителем оказывается отставной военный, причем со сферой деятельности это вообще не связано. Эти люди — из параллельного мира, карьеру делали в другом месте, и на «креативные индустрии» и «культурную политику» им абсолютно наплевать. Главная задача — не высовываться.

Когда в такой конторе устраивают праздник, его главной аудиторией как раз и становится начальство самого разного калибра — от прямого начальника до самого главного (мэр и его команда). Как правило, курирует его личный помощник руководителя. Берутся они за такую ра­боту с огромным энтузиазмом, и лучше никому не попадаться на их пути — замучают инструкциями, советами, участием. Люди эти крайне амбициозные, но в то же время трусливые. Они ужасно боятся сделать что-то, что не понравится их боссу, а представления о том, что допустимо, а что нет, у них довольно специфическое. Именно эта бешеная самоцензура приводит ко всяким крайне непристойным, с точки зрения обычного человека, вещам — выступлениям детей в странных костюмах (дети — это хорошо, невинно), певичкам кабацкого вида в длинных платьях и песцовых шкурах (романсы — это хорошо), выступлениям друзей чиновников (пузатые мужчины в костюмах — это до­стойно и престижно). Но главное — отловить возможный намек на несостоятельность руководства или еще на что-нибудь такое. Чиновничья паранойя очень заразна — в итоге сам начинаешь думать, нет ли где-нибудь оскорбительного подтекста.

Сами чиновники не участвуют в организации. Они утверждают сценарий, но особо не вникают. И как показывает практика, руководители отличаются большей смелостью, чем их подчиненные, и любят повеселиться. Впрочем, они так ведут себя на публике, что говорят потом своим подчиненным — неизвестно. 

Существует некий стандарт — что можно публично слушать или смотреть чи­новникам. Никакой вольности тут быть не должно, поэтому приглашаются только заслуженные артисты и музыкальные коллективы, а также детские ансамбли. Иногда помощник, желая угодить своему боссу, приглашает выступить его любимца. Гонорар такого исполнителя может составить весь бюджет праздника. В итоге бывают случаи, когда приезжает звезда, а вокруг — совок: ни декораций, ни звука нормального. И публика — как на архивных пленках заседаний ЦК.

А вот еда — это единственное поле свободы и креатива на чиновничьем торжестве. К еде ведь никаких претензий быть не может, кроме свежести и вкусности. Поэтому чиновничьи банкеты — это и есть настоящий праздник. Побывать на таком банкете — все равно что слетать на ма­шине времени. Тут все как в сталинских кулинарных книгах: фаршированные осетры, скумбрии, оливье, винегреты, соленья, кулебяки и прочие винтажные гастрономические радости. Чиновники — люди простые и конкретные, дорогих напитков вы здесь не увидите. Главный алкоголь вечера — водка. Вино — очень незамысловатое. Чиновники очень любят поесть и выпить; если помещение тесное, то могут и локтями поработать, чтобы пробраться к осетрине и бутербродам с икрой. Формат общения на банкете — тосты; иногда гимн Москвы — хором. Светские беседы, которые доводилось слышать на таких мероприятиях, крутятся вокруг других банкетов, которые уже состоялись на неделе или предстоят. Обсуждаются разносолы и угощения, планируются места в залах. В общем, обычная такая гоголевщина.

Мероприятия чиновников носят домашний характер, как будто бы все пришли в гости к директору, отчего сотрудники становятся его семьей, которая немного скована в присутствии главы. Но есть и приятный момент: по неписаному правилу глава всегда отчаливает с праздника раньше всех и дает сотрудникам покуражиться «без родителей».