Атака на повседневность

В выходные Париж постепенно приходил в себя после тяжелой пятничной ночи. Обычно оживленный Лионский вокзал по-особенному гулко и пусто отзывался на шаги редких пассажиров. В полупустых вагонах люди читали газеты со страшными заголовками: L'Horreur («Ужас»), Cette fois c'est la guerre(«На этот раз это война»), Carnages à Paris («Парижская резня»), La guerre en plein Paris («Война в самом центре Парижа»). Сидящая рядом со мной пожилая женщина недоверчиво осматривала мой массивный профессиональный диктофон, который сотрудники аэропортов часто принимают за бомбу.

Все крупные магазины, кинотеатры, музеи и университеты на выходные закрылись. Праздничные огни уже украшенных к Рождеству витрин подмигивали и светились не к месту. Вместо детей, которые любят глазеть на игрушки или красиво упакованные шоколадные конфеты, у дверей магазинов толпились только суровые жандармы с автоматами.

Один из двух выходов из метро «Оберкампф», что ближе всего к концертному залу Bataclan, где в пятницу погибло больше 80 человек, до сих пор был закрыт бело-красной полицейской лентой. Большинство парижан до сих пор не могут понять, за что расстреливали уютные кафе с террасами, маленькую пиццерию «Коза Ностра», популярные бары с трогательными названиями в стиле «Хорошее пиво» (La Bonne Bière, погибли пять человек ) и «Прекрасная команда» (La Belle Equipe, расстреляны 19 человек) и особенно популярный у россиян ресторанчик «Маленькая Камбоджа» (Petit Cambodge, убиты минимум 14 человек). Знаменитые канал Сен-Мартен, площадь Республики, Бастилия — насиженные места молодежи.

Выбрав в качестве основного места действия именно Одиннадцатый и Десятый округи Парижа, террористы нанесли удар по типичным парижанам, по интеллектуалам и студентам, по богеме и «бобо» (слово, которое во Франции употребляют, чтобы назвать хипстеров, имеющее специфический парижский оттенок). Исламисты нанесли удар по особенному парижскому образу жизни, который они охарактеризовали в своем официальном заявлении как квинтэссенцию «скверны и порока». И если с геополитической точки зрения причины действий террористов понятны (сообщалось, что террористы в Bataclan кричали, что мстят за Сирию), то на микрополитическом уровне произошедшее кажется трагедией, абсурдной, бессмысленной и горькой, ибо бьет она в самую повседневность.

В этом же районе в январе 2015 года произошло нападение на «Шарли эбдо», помимо этого, тут находится несколько синагог, и меры безопасности в районе повышены. Весь квартал вокруг Bataclan оцеплен и огражден металлическими заборами. Концентрация полицейских на квадратный метр зашкаливает. К самому Bataclan не пробраться, на пересечении улицы Оберкампф и бульвара Ришара-Ленуара полицейские огородили лентами небольшой участок тротуара, куда неиссякаемым потоком парижане несут цветы, свечи и плакаты со словами сострадания.

С цветами пришла мусульманская семья. Маленький мальчик держит плакат «Солидарны с народом Франции». Пока он и его мама пролезают под красно-белой лентой, чтобы поставить свечку и положить ветку кроваво-красных цветов, завожу разговор с отцом семейства.

«Для нас важно показать, что ИГИЛ — не мусульмане. Они сумасшедшие, они не понимают ислам. Мы сами граждане Франции, мы любим эту страну. У меня тут работа, семья. У меня друзья французы. Вы знаете, что в этих терактах погибли и мусульмане тоже? Несколько алжирцев, молодые ребята, и пожилая женщина, мать двоих детей, туниска погибла со своей дочерью», — объясняет выходец из Алжира.

Точное число жертв в «Батаклане» до сих пор неизвестно. Множество пострадавших находятся в коме или в тяжелом состоянии. Каждые несколько часов сообщают о новых смертях. В зале тогда было полторы тысячи человек, аншлаг. Одна из моих соседок по квартире потеряла в «Батаклане» подругу и ее мать. Они пошли на концерт с пятилетним сыном, а когда начались расстрелы, они укрыли ребенка своими телами. Мальчика вместе с мамой и бабушкой доставили в больницу, где ребенок несколько часов ждал, пока его заберет отец, который не пошел на концерт.

«Тактика была такая: лечь на пол и притворяться мертвым. Как только кто-то шевелился, они стреляли в толпу. Но в какой-то момент они стали перезаряжать автоматы, я сразу узнал этот звук перезаряжающегося Калашникова, и пока у нас было несколько секунд, я схватил подругу за руку, и мы рванули к одному из запасных выходов; как только дверь открылась, мы побежали до первой же перпендикулярной улицы. Кто-то из выбежавших из клуба людей был ранен, они еле-еле могли передвигаться», — описал один из счастливчиков, кому удалось покинуть концертный зал живым.

Пока шла стрельба, убежать смогли несколько сотен человек. Остальные заложники пытались спасти себя и ближних внутри. Кто-то своим телом защищал девушек-подростков, кто-то умудрился залезть под сцену, кто-то смог проникнуть на бэкстейдж и там отсидеться в тесной гримерке вдвадцатипятером.

Трое российских студентов пришли к «Батаклану», чтобы выразить солидарность с погибшими. Москвич Владимир учится в Париже уже год. В пятницу он был в одном из баров недалеко от мест террористической атаки.

«По нашему бару не стреляли, мы смогли укрыться внутри и переждать. В районе все было оцеплено, домой было не попасть, это был полный хаос. Ну а сегодня пришли посмотреть, что происходит. Мы пришли сюда, потому что это очень страшно, но я считаю, что в каком-то смысле нужно преодолевать себя. Нужно не бояться выходить на улицу и продолжать жить», — говорит он.

Когда началась стрельба, многие оказались заперты за железными занавесами окрестных заведений.

«Все бары были уже закрыты, в том числе и тот, у которого мы остановились. Но в какой-то момент охранник просто открыл дверь и сказал, чтобы мы либо заходили внутрь, либо уходили. Мы были одними из последних людей, кого он впустил. Внутри было странно, они выключили свет, там было огромное количество людей. Они закрыли все шторы, заклеяли картонками все окна, на которых не было штор, выходить было нельзя, и никого больше не выпускали. Хозяин бара не выключал музыку, чтобы не наводить панику. Но иногда он приглушал ее, чтобы сообщить новую информацию о происходящем. В какой-то момент мы узнали, что начались расстрелы в «Батаклане». У бармена там было трое друзей, но он продолжал работать, несмотря ни на что, хотя был в шоке. Сначала речь шла о десяти погибших, потом о двадцати, сорока», — рассказывает одна из оказавшихся недалеко от теракта, Ольга.

На витринах бара La Bonne Bière, на улице Fontaine au Roi, до сих пор видны следы от пуль. Народ также несет цветы и свечи. Окрестные лавочки закрыты. У бара «Прекрасная команда», что на улице Шаронн, люди стоят на коленях, кто-то сидит на асфальте и обнимает плачущую женщину средних лет. Девушка кладет цветы и внезапно кричит навзрыд: «Братство!» Чуть поодаль американский журналист берет интервью у молоденького хрупкого парня лет девятнадцати. Журналист допытывается у парня, с какой стороны выехала машина с террористами. Люди в толпе делились тем, кто что знал, слышал от знакомых или видел собственными глазами. Очевидец показывал жестами, где лежали тела, изображал их позы. В витрине бара — круглые дырки от пуль. Кто-то пририсовал снизу дугу, получился грустный смайлик, который фотографировали собравшиеся.

«Стад де Франс» находится в Сан-Дени, далеком и неспокойном северном пригороде Парижа, известном своими конфликтами, поджогами машин, наркотрафиком и общей социальной нестабильностью. Входы на стадион огорожены металлическими решетками. Цветов и свечей меньше, чем в других местах.

Выбор стадиона террористами можно объяснить тем, что во время матча Франция – Германия там находился президент Франции Франсуа Олланд. Из всех шести точек, где произошли атаки, стадион оказался самой провальной частью масштабной операции боевиков. Из восьмидесяти пяти тысяч присутствовавших на матче террористам удалось унести жизнь лишь одного человека.

«Матч начинался нормально, и даже когда на двадцатой минуте раздались эти шумы, никто не обратил внимания, потому что и в России, и в Европе это привычное дело, когда фанаты используют пиротехнику, взрыв-пакеты, которые просто имитируют звук взрыва, а на самом деле взрыва не происходит. Звук был достаточно обычный, может быть, более объемный и звонкий, но никого это не смутило. Но потом в какой-то момент я увидел, что у людей просто массово начали загораться экраны телефонов, стадион буквально озарился этим светом телефонных экранов, потому что всем постоянно звонили и писали. Сначала нам сообщали только про нападения на два ресторана и про взрывы у стадиона. Но когда стало понятно, что захватили заложников в концертном зале, часть людей захотела покинуть стадион, но стадион был закрыт, не выпускали ни из сектора, ни со стадиона. Только за пять минут до конца матча уже стало возможно покинуть стадион. Но когда мы начали спускаться к выходу, кому-то впереди показалось, что были выстрелы. Люди резко развернулись от выходов и побежали обратно, в нижние ярусы, стали перелезать через рекламные щиты и выбежали на поле», — рассказывает футбольный обозреватель из России Влад Воронин, присутствовавший на матче.

Он считает, что смертники надеялись вызвать панику первым взрывом и ждали, что люди в страхе побегут на улицу, где их ждали обмотанные взрывчаткой смертники, однако охранники стадиона заблокировали выходы. Когда полиция и охрана стадиона удостоверились в безопасности выходов, многие вернулись домой на общественном транспорте. Однако сотни людей в состоянии шока остались на стадионе. В целях безопасности футболисты сборной Германии также провели ночь на «Стад де Франс», откуда с утра в сопровождении полиции их доставили в аэропорт.

В ночь на субботу, после того как около двух часов ночи полиции удалось освободить заложников, окрестные бары открыли свои двери, чтобы предложить пострадавшим кофе, горячий шоколад, воду и возможность подзарядить телефоны, чтобы позвонить близким и дождаться их в тепле и безопасности.

С помощтю хэштега #portesouvertes пострадавшие или оказавшиеся в заблокированных районах парижане могли найти ночлег у кого-то из обитателей окрестных районов. Аналогичная система была придумана для поиска машин-попуток. С общественным транспортом в тот вечер было туго — пять важных веток метро закрыли, часть авобусов отменили. Многие водители останавливались и предлагали подбросить бредущих по улицам молодых людей.

Другой хэштег, #RechercheParis, позволил людям искать информацию о близких, от которых не было вестей. В настоящий момент с помощью этого хэштега до сих пор разыскиваются несколько человек, пропавших без вести, находившихся 13 ноября в концертном зале.

Мобильный интернет помог оперативно собрать информацию и предупредить население о происходящем. Быстро появилась карта опасных точек, которая позволила заблудившимся и растерянным парижанам правильно рассчитать безопасный маршрут до открытых станций метро. Благодаря видеозаписям, сделанным очевидцами на смартфоны, полиция смогла получить дополнительную информацию о террористах. Но не все готовы сотрудничать с полицией и журналистами бесплатно. Некоторые просили до 1500 евро за ролики, снятые на мобильный.

По последним данным, по итогам терактов зафиксированы 132 погибших и 349 раненых, находящихся в больнице и реанимации. Трое смертников идентифицированы французской и бельгийской полицией. Первый, Измаэль Мостефай, был среди террористов-смертников, подорвавших себя в «Батаклане». Его опознали благодаря ДНК с пальца. Он был связан с другим известным террористом, Амеди Кулибали, который совершил нападение на магазин «Гиперкашер» в январе 2015 года. Полиция также опознала другого смертника, Билаля Хавфи, родившегося 22 января 1995 года. Он подорвал себя у «Стад де Франс», ему было 20 лет. Третий участник теракта — француз, Ибрагим Абдеслам, родившийся 30 июля 1984 года, он не убил ни одного человека, но сильно ранил одну из официанток ресторана на бульваре Вольтера, где подорвал себя. Сейчас полиция объявила в розыск брата Ибрагима, Салаха Абдеслама, который также связан с парижскими терактами. По сведениям полиции, он был за рулем одной из двух машин, на которых передвигались смертики. Оба автомобиля были взяты в аренду в Бельгии в начале недели: черный Volkswagen Polo, который обнаружили у «Батаклана» в ночь с пятницы на субботу, и черный Seat, который нашли в воскресенье в Монтрё, восточном пригороде Парижа.