Жизнь с магнитом

Нет, удивительное дело: о чем только не вспомнишь, мучаясь зубной болью или даже просто пересчитывая языком дупла во время бессонницы. Лично мой жевательный аппарат - прекрасная машина памяти: любопытные коллажи иногда получаются! И чем больше аппарат приходит в негодность, тем лучше работает машина: что ни пломба, что ни зияние - то скачок во времени. Разумеется, в прошлое. Потому что в будущее чего же скакать - руины во рту могут сказать о нем лишь то, что оно наступит.

Итак, прошлое. Лежбище моржей. До самого мыса - сплошные туши. И вот из пены прибоя появляется Ленин на броневике и, характерным жестом выбросив вперед руку, кричит: "Долой верблюдов!" Моржи безмолвствуют. Или такая картинка. Сидя в деревянном шезлонге, Ленин держит на коленях ребенка. Рядом - Крупская. Ильич: "Надя, убери Мидошку! Он мне весь пиджак обслюнявил".

А вот вождь застыл у Мавзолея на площади, красной в тон праздничному банту на лацкане пальто. Ленин стоит на аистиной ноге, обутой в валенок. Без слов.

Почему Лениниана? Да просто Ленин тогда был повсюду, и книжек о нем для вырезания коллажей было не жалко. Ну, конечно, в дело шли и "Огоньки", и скетчи о пионерах-героях, и записки натуралистов (откуда бы иначе взялись моржи?), но вождь все-таки преобладал. Человек непосвященный, осмотрев мою библиотеку, наверняка бы счел меня профессиональным шантажистом: что ни том, что ни страница - то пустые прямоугольнички в одно или два слова, реже - в целый абзац (это когда он целиком подходил к очередной аппликации). Чего ждать от обладателей таких библиотек? Разве только подметных писем...

Настал, однако, момент, когда Ильича в коллажах сменили фотографии некоей ветреной барышни. Собственно, мы расставались с ней достаточно регулярно, числя себя декадентами (и действительно, если не в двадцать лет, то когда же?). Бродили по бульварам. Сидели на Патриках. Упивались предстоящей разлукой. Потом целовались до ломоты в скулах, и она всякий раз спрашивала: "Тебе не мешают мои клыки?" Вообще говоря, зубы у нее были прекрасные, крепкие. Но на вторую пару верхних резцов (Господи, что за слова-то!) наползали соседние клыки, плюс один клык хищно торчал вкось из нижней десны - неожиданно страшный и желтый. Они мне совершенно не мешали, но я все же считал своим долгом посетовать на несовершенство жевательного аппарата возлюбленной, поскольку она считала себя ведьмой (сказано же - декаденты) и хотела, чтобы я запомнил ее именно в этом интересном амплуа.

Я и запомнил. А потому, когда мы разошлись по-настоящему, обыденно и бездарно, барышня сильно потеснила Ильича на моих аппликациях. Отстригать ей ножницами разные части тела было еще приятнее, чем калечить Ульянова-Ленина. И только одна фотография в моей иконной лавке осталась нетронутой - ее выпускная, кажется, 15х21. Я лишь позволил себе залепить ненавистный комсомольский значок значком юного радиста. И все. Фотографию спасло то, что на ней у барышни были отчетливо видны все ее заповедные клыки...

Так что вот вам мое мнение о жевательном аппарате: эту машину памяти следует беречь. Нельзя переборщить с руинами. Ни в ту, ни в другую сторону. Техническая мысль ведь шагнула так далеко, что если вы обратитесь сейчас к дантисту, то получите совершенно новый, с иголочки, рот. Конечно же, это будет рот манкурта, из которого стерто всякое воспоминание о прошлом. С другой стороны, не стоит и запускать: зубная боль - крайне неприятная штука.

Наилучший выход из сложившийся ситуации обнаружил матерый россиянин А. И. Ложкин, проживающий в селе Архиповка Воронежской области. Вот что он пишет:

"У меня разболелся зуб, воспалилась десна. Тогда я вспомнил о магните, который хорошо помогает при воспалениях. Магнит можно найти в динамике любого радиоприемника. Я раздобыл "спасителя" и приложил его к челюсти. И поверьте пожилому человеку, боль постепенно стала стихать! Тогда я сравнил это действие с постепенным снижением самолета, когда он идет на посадку. Боль прошла, опухоль спала, и я успокоился. Однако дня через три-четыре она вновь стала нарастать. Оказалось, не долечился - надо было несколько дней прикладывать магнит. Во второй раз быстрого улучшения я не получил - в наказание за поспешность. Тогда я стал спать с магнитом. Прикладывал его изредка и днем. И через три дня вновь наступило выздоровление".

Ложкин мыслит трезво. Он не мечтает о полном выздоровлении: знает, что боль вернется. Но он знает также, что благодаря магниту боль рано или поздно снова отступит, и снова удаться почувствовать постепенное снижение самолета, когда тот идет на посадку. Жить с магнитом - вот решение проблемы памяти, друзья. Вы и от боли избавитесь, и машину времени сохраните в исправности. И засыпая, будете видеть бегущие по изнанке век радужные аппликации. И возможно, кто-то разбудит вас на заре поцелуем и спросит нежно: "Милый, тебе не мешают мои клыки?"