Житейский взгляд

Осенним деньком хоронили отставного полковника, умершего от газового отравления. Московская мэрия выделила на эти похороны 14 200 рублей, как и каждой осиротевшей семье. За гробом шли армейцы, играл военный оркестр. Глина и небо позднего октября и недорогой гроб со сползающей фуражкой на крышке – разве это новостная картинка? Какие уж тут новости? Репортаж с похорон и был показан в самом конце "Вестей". В тот день в Москве провожали двадцать человек из числа бывших заложников. На одном из венков заметна была лента с надписью: "Жертве спасателей, заложнику государства Российского".

Велика разница между имперским и житейским взглядом на случившееся. "Я поражен твоей победой". Поражен в правах...

В Москве живут и работают человек двенадцать колумнистов – это такие особенные люди, которые пишут колонки в газеты. Десять из них написали колонки с тем же самым нравственным наполнителем, что близок и мне. Типа, высока цена, и врать бы поменьше товарищам из органов. Мы либералы. Однажды в газете "Рабочая сила" были напечатаны такие стихи: "Либералы, откройте забралы, все в стране изменилось давно". Поучительные стихи. Один из двенадцати, колумнист с открытым забралом и тягой к кормилу, предложил собрать всю чеченскую диаспору и вывезти ее в район горной Чечни, предварительно ограниченный минными полями. Колумнист из газеты "Завтра" дал Путину за славную русскую победу еще один шанс – шанс стать президентом всея Руси.

Что ж, если в общих чертах все уже сказано, мне хотелось бы оглядеть поле русской победы взглядом житейским. Даже не гуманитарным.

Так что позволю себе привести несколько бытовых подробностей битвы, не ставших пока общеизвестными.

Милиционеры, помогавшие выносить заложников, мародерствовали – вынимали из карманов кошельки. Очевидец, спецслужбист, набросал следующую сценку: мимолетная победа добра над злом. Добро олицетворяли собой два спецназовца, поймавшие одного из мародеров в момент изъятия портмоне. Креативные пацаны поставили милиционера на карачки и, не давая ему подняться, вели друг с другом следующий декоративный диалог: "Давай его пристрелим?" – "Давай!" – "И скажем: старлей геройски погиб во время штурма". – "Aга, ему в спину выстрелил оборотень, чеченский вервольф напоследок показал зубы!" Милиционер, плотный человек, стоявший на четвереньках, тоненько стенал.

Чудесна история заложницы Валентины Рафиной. Валентина, уже после освобождения, была несколько часов подряд допрашиваема как возможная пособница террористов. И вот почему: в тот миг, когда пошел газ, она, выпускница химико-технологического института, выхватила из сумочки гигиеническую прокладку, намочила ее газированной водой и приложила к лицу. Чрезвычайно смягчила действие газа. Важные дяди ей задавали вопросы: почему у вас с собой был респиратор или предметы, приближенные по своим свойствам к респиратору? Сейчас Валентина говорит: "Я понимаю, что спецназовцы и сотрудники ФСБ такие брутальные существа, что их не могут интересовать особенности строения женщины. Для спецназовца это табуированная тема. Но телевизор они хотя бы смотрят?"

"Джентльмен к западу от Суэца не знает, как ведет себя джентльмен к востоку от Суэца" – этот киплинговский moot любил повторять Черчилль. В том смысле, что чрезвычайные обстоятельства избавляют государственных людей от моральных обязательств. Но ведь мораль такая штука... такая вся внезапная, изменчивая. Вот, например, два журналиста независимо друг от друга лихой ночкой пытались пробиться за оцепление, к театральному центру. Хотели сделать яркие материалы! Одного пропустили – за две бутылки водки и круг краковской колбасы, а второму просто вломили по почкам, и этот второй до сих пор сидит на больничном. Даже лежит на нем.

Ну и кто в этой маленькой истории поступил моральнее?