Застенчивые острова
Приземлившись в токийском аэропорту Нарита, мы с братом сразу же поняли, что очутились в престранном месте. Для утоления жажды нам пришлось купить в автомате шесть банок с прохладительными напитками. Баночки были словно детскими, имели чудные английские названия вроде «Водяной салат», а то, что в них заключалось, оказалось практически безвкусным. Даже кока-кола была несладкой. И вообще – все какое-то ненастоящее, будто игрушечное. Мы с братом и сами не особо высокие, но вдруг почувствовали себя Гулливерами. Это нас почему-то ужасно насмешило. Шли по улицам, разыскивая гостиницу, и ржали безостановочно. И было над чем.
У местных юношей оказались совершенно немыслимые прически, прежде известные нам по японским мультфильмам: длинные, торчащие кверху, шарообразно всклокоченные волосы и непременно желтого или красного цвета. Но и это не самое главное. Большинство молодых людей щеголяли с... дамскими сумочками. Мой брат объяснил, что это у них такое модное веяние, не имеющее отношения к гей-культуре. Недавно к ним в университет приехал студент по обмену, японец Йохе, и тоже повсюду таскал за собой ридикюль. Пришлось его отвести в сторонку и рассказать, что за подобное на улицах неродных мегаполисов можно и схлопотать по роже, так что разумней приобрести рюкзак.
Но японцы, в свою очередь, хохотали над нами. Мы интересовались у них, как пройти, и служивший ответом смех приводил нас в недоумение. Впоследствии выяснилось, что этот чрезвычайно вежливый народ никогда не смеется над собеседником. Он потешается над собой, смущенный своей собственной глупостью, когда не понимает, что вы говорите, или не знает, что вам ответить.
Наутро пошли завтракать в гостинице. На столе – два чана и несколько плошек; японцы чинно сидят вокруг с пиалками. Один чан оказался заполнен рисом, а второй – зеленым чаем. В плошках были маринованные водоросли и рыба вроде селедки, только невкусная. Это и был традиционный японский завтрак. Почти ничего не съев, мы отправились бродить по городу. По улицам мы ходили офонаревшие; дело было прошлым летом, жара и влажность просто нестерпимые. Но почти на каждом перекрестке стояли великолепные улыбающиеся девушки и раздавали прохожим пачки салфеток и пластиковые веера.
Токийское метро – это отдельная песня. Сказать, что схема его сложна для восприятия, – значит ничего не сказать. Огромное количество веток пересекаются хаотично; чтобы найти нужную станцию, приходится до получаса изучать карту. Оплата зависит от дальности поездки и количества пересадок. Вдобавок разными линиями владеют разные компании, и в оплате это учитывается. Еще больше нас поразило, как поезда подходили к платформе. Их двери вставали точно к отметкам на перроне, и у отметок заранее выстраивалась очередь. При входе в вагон даже в час пик никто не толкался и не лез вперед: все строго соблюдали очередность.
Токийский «Макдоналдс» мы тоже посетили из любопытства. Излишне упоминать, что порции там были вдвое меньше привычных. Главное, бигмак даже на вкус казался ощутимо менее вредным для организма. Но основную радость я получила в туалете. Сидя на японском унитазе, невольно представляешь себя пилотом межпланетного корабля: весь окруженный пультами управления со множеством кнопочек и пимпочек. Я начала экспериментировать. Во-первых, нашла различные звуковые эффекты вроде имитации звука сливаемой воды. Как мне потом объяснили, японки весьма стыдливы и стесняются писать во всеуслышание, поэтому раньше во время этого интимного процесса они несколько раз нажимали на смыв. Компании, озабоченные бессмысленной тратой воды, изобрели такие вот кнопки. Мои же эксперименты кончились тем, что откуда-то снизу выехала трубка и пустила мощную струю воды мне в физиономию. Я полагаю, она должна была попасть совсем в другое место.
А вечером со мной приключился еще один казус. В то время как уставший брат завалился в номер смотреть телевизор, я отправилась на промысел. Обошла огромный универмаг и спустилась на нижний этаж, целиком посвященный еде. Там стоял галдеж, как на базаре, и нельзя было ничего сообразить. Свешиваясь с высоких прилавков, продавцы наперебой предлагали что-нибудь купить. Но я увидела в стороне небольшой отдел, оборудованный на манер салат-бара. Покупатели подходили, набирали пищу в пластиковую емкость и шли расплачиваться к кассе. Я последовала их примеру. Не обнаружив ценников, решила, что вся еда здесь по одной цене. Поскольку ни один продукт не был мне знаком и даже не вызывал ассоциаций, я стала брать по одному куску из каждого отсека. И вот я подошла к кассе со своей огромной емкостью, нагруженной неведомой снедью. А девушка-кассир невозмутимо достала палочки и начала аккуратненько перекладывать каждый мой кусочек в отдельную упаковку и взвешивать их по отдельности! За мной сразу же образовалась длиннейшая очередь, но ни один человек ничем не выразил своего неудовольствия или презрения. Все стояли и терпеливо ждали, пока мою кучу-малу разложат по нескольким десяткам пластиковых баночек. Я же готова была провалиться сквозь землю.
К счастью, на следующий день с едой нам повезло больше. Сергей, однокашник нашего отца, женатый на японке и более двадцати лет живущий в Токио, повел нас в ресторан, где мы отведали шабу-шабу. Происходило это так: на столе в котле кипел особый бульон. Нарезанные овощи, лапша и тончайшие куски сырой мраморной говядины расположились рядом на блюде. Всю эту снедь мы кидали в бульон на несколько секунд, затем вынимали, макали в различные соусы и поедали, постанывая от удовольствия. Из того, что я принесла накануне в сорока емкостях, съедобным оказалась едва ли половина. В большинстве случаев мы так и не определили, из чего это было сделано, потому как вкуса различить не смогли.
Отношение к пище у японцев особое. Разнообразие продуктов поражает воображение; большая часть телевизионных программ посвящена еде и ритуалам, связанным с нею. С Сергеем же мы говорили о литературе. Когда я завела разговор о моде на японскую прозу в России, он удивленно спросил: «А что, разве у нас есть литература?» – «А как же Мураками?» – пролепетала я. Сергей поморщился: «Ну какой же это японец? Фактически западный человек».
Еще мы узнали, что за последние пять лет в корне изменилось самосознание женщин. Пять лет назад, сообщил Сергей, ни одна японка не смотрела в глаза собеседнику. А сейчас не только многие смотрят, но еще и смеются, не прикрывая рта. Надо же: а мы с братом, наоборот, обратили внимание на то, что многие японки закрывают ладошкой рот во время разговора. Нашей гипотезой по этому поводу было катастрофическое состояние зубов нации. Такого простора для стоматологов и особенно ортодонтов мне прежде лицезреть не доводилось.
Вскоре нам удалось по-новому оценить устойчивость японской традиционной культуры и нетерпимость ее к чужакам. Дело снова касалось еды. Мы поехали в Киото, древнюю столицу Японии. Заселились в отель и пошли искать пропитание. Выбрали ресторан. К этому моменту мы уже поднаторели в посещении японских заведений и потому сразу сняли обувь и поставили ее в особые ящики при входе. Уселись на коврик у низкого столика и изучили меню. Ничего в нем не поняли, кроме цен, поскольку кроме цен и иероглифов там не было ничего. Подошедшему официанту любезно улыбнулись и показали в меню на устроившую нас сумму. Но он, помявшись, на ломаном английском попросил нас удалиться. Поскольку, объяснил он, так пожелал хозяин. И указал на сурового человека, кромсающего что-то ножом за стойкой. Под ледяное молчание посетителей мы уходили с позором. Официант бормотал вдогонку, что в соседнем ресторане есть меню на английском. Он врал. В этом городе больше никто не говорил по-английски и нигде не было меню на латинице. Мы ужинали бутербродами из супермаркета.
Назавтра отправились в Иокогаму. Из окон поезда я наблюдала неизменный пейзаж – город, городѕ Город не прекращался. Никаких лесов, озер или рек, одни здания. Бесконечные жилые кварталы – только менялись названия станций. Ехали с тяжелым сердцем – боялись новых неприятных сюрпризов.
Но нет – буквально в первые же минуты ощутили космополитизм и радушие жителей. Этот город был в позапрошлом веке первым открыт для иностранных судов и на долгое время оставался единственным открытым японским городом. Увидев нас замешкавшимися в поисках гостиницы по карте, к нам со всех сторон стали подбегать люди – мясники в окровавленных фартуках, парочки с колясками, старушкиѕ Они все доставали мобильные телефоны, звонили в нашу гостиницу, спорили друг с другом и целой толпой повели нас к указанному месту. Чем в наших глазах реабилитировали весь японский народ.
Светлана Сачкова
