Забор эпохи развитого капитализма

Иллюстрация: Сергей Максимов © Студия Лебедева

Позволим себе небольшое теоретическое вступление. Вокруг вас, уважаемый читатель, даже если вы поддались моде на минимализм, имеется огромное количество объектов, предметов и вещей. Как ни странно, это не одно и то же.

Объект есть то, что противостоит субъекту в его практической и познавательной деятельности. Вспомните все, что вам когда-либо злостно противостояло, от тугого раскладного дивана до сегодняшнего официального телевидения, и вы поймете, как разнообразен мир объектов.

Предмет есть нечто, выделившееся из мира объектов в процессе вашей, читатель, деятельности и вашего познания. То есть как только вы начнете к чему-то — дивану или телевидению — прилагать свою деятельность и, не дай бог, познание, это что-то станет сразу предметом, чего, конечно, лучше бы избегать. Предметы бывают материальные и идеальные. Официальное телевидение, например, идеально, как ни трудно с этим фактом смириться.

Наконец, вещь есть предмет уже только материальной действительности, обладающий независимостью и устойчивостью существования. Тут я уже и не знаю, что сказать. Вещь ли — смотрю в окно — лужа, к примеру? Достаточно ли у нее независимости? (Вообще-то там много чего другого валяется, но уж выберем наиболее поэтическое.) Вопрос непростой. Дзенский ответ может быть сформулирован известной загадкой Корнея Чуковского: «Много этого добра возле нашего двора, а рукою не возьмешь и домой не принесешь».

Современный человек считает вещью, предметом или объектом как раз-таки то, что можно взять рукой и унести домой. Это потому, что мы, видимо, уже полностью переориентировались с природы на супермаркет. Именно он, безусловно, есть теперь источник всего сущего. В результате, что мы еще не вполне осознали, уже более половины вещей в нашем обиходе не вещи сами по себе, а их упаковки, нечто плоское, часто бумажное, некая индустриальная шелуха. Так образовалась совершенно новая категория предмета — не вещь сама по себе, а рекламный носитель. Вроде бы она уж точно не обладает независимостью и даже как бы не нужна, но на самом деле становится все сильнее и сильнее. Так, заворачиваются в носитель информации уже не только предметы, продаваемые в супермаркетах, но и те, что (пока еще) продаются в других местах. Например, дома и земельные участки.

Пресловутый забор с неприличным словом, который считается основой русского пейзажа, на самом деле уже ушел в прошлое. Теперь, по крайней мере в городе, если и удается встретить не покрытый рекламными щитами забор, то на нем скорее будет представлена кустарная самореклама (частные объявления), нежели свободная критика действительности в трехбуквенной форме. В последней, когда удается на нее случайно набрести, уже даже видится что-то симпатично диссидентское.

Что касается упаковки ремонтируемых фасадов домов (таких больших тряпок, которые, строго говоря, и названия не имеют), то я смутно припоминаю, что в докапиталистический период их не было. Тогда еще во всей красе, конструктивно и честно, демонстрировали себя строительные леса. Это, кажется, даже считалось по-своему шикарно и символизировало энергию созидания, которая, впрочем, уже и тогда довольно сильно надоела. Упаковок было вообще мало, и известные по фотографиям произведения иностранного художника Кристо, заворачивавшего острова и монументы с готовностью продавца в бакалейной лавке, казались чем-то ужасно капиталистическим.

И правильно казались. Переехавшие на Запад эмигранты все как один поражались тому, что там этот Кристо на каждом шагу. Вместо искреннего и откровенного разбрасывания строительного мусора во все стороны, характерного для развитого социализма, там имело место злодейское сокрытие производственного процесса под какими-то белыми пеленами. У нас эту манеру, впрочем, быстро подхватили — и, надо думать, не для обеспечения безопасности прохожих или строителей, а ради процветания и прочих гигантов, которым так важно постоянно сообщать миру о себе, как только для этого образуется пустая плоскость.

Но бывают, представьте себе, такие случаи, когда общество добровольно отказывается от рекламы — ради сохранения исторического облика города. Так, памятники архитектуры классической эпохи во всем мире закрывать рекламой не принято. Связано это с тем, что они сами построены на принципе фасада как явной саморекламы. А это, в свою очередь, есть реклама городу как туристическому объекту. Поэтому их принято закрывать «потемкинскими деревнями», изображениями их же самих. Чтобы было еще веселее, в окнах иногда рисуют цветы и радостных обитателей.

Так, небольшой дом в начале Пятницкой улицы сейчас занавешен тряпкой, на которой нарисован не просто фасад с классическими наличниками и карнизами, а еще и крадущаяся по карнизу рыжая кошка размером с хорошую рысь. Посмотришь — и душа радуется. Тем более что здание, вообще-то, принадлежит Русской православной церкви, и просто страшно подумать, какого рода духовная реклама могла бы там появиться вместо невинной кошки.