Юрий Антонов, певец

Эдуард Беляев

— Юрий Михалыч, как так? У вас же в прошлом году уже был юбилейный концерт?

— Нет, год назад у меня был юбилей — 40 лет работы на эстраде. А в этом году юбилей — 60 лет мне лично.

— А вы где будете работать?

— Как где? В Кремле! Вся Москва завешана рекламой, а вы не знаете, где мы будем работать?!

— А почему у вас на кофрах с аппаратурой рядом с надписью «Юрий Антонов рока-бенд» написано слово «Мидас»?

— Что-о-о

— «Мидас».

— Это не «Мидас», а «Майдас». Пульт. Фирма английская.

— Она названа в честь царя Мидаса?

— Не знаю, в честь чего она названа.

— А кто на вас вышел с проведением юбилея в Кремле?

— Никто не вышел. Просто я звоню в Кремлевский дворец и говорю: «Я хочу провести концерт» — и все. Какие-то вопросы странные…

— А какой будет репертуар?

— Обширный.

— Только у меня в детстве было четыре ваших пластинки — все же песни в концерт не влезут!

— Все хорошие песни не влезут. Но мы будем работать три часа. Живьем.

— А у вас какая самая любимая пластинка?

— Нет у меня любимой. Пластинка — это же не любимая женщина, это же работа: выполнил работу — приступил к следующей. Следующая работа интересная, завлекает — все: пишем, пишем, выпустили, забыли. Приступаем к следующей.

— А любимая женщина есть?

— Любимая женщина есть, и не одна!

— То есть женщины все-таки как пластинки?

— Хо!

— А мне всегда интересно, как приходит в голову, допустим, такая песня прекрасная, как «Двадцать лет спустя»?

— Для меня это технический процесс, я беру стихи и сочиняю мелодию. Или, наоборот, иду к автору, наигрываю, а он сочиняет стихи. Вот и все. В случае «Двадцать лет спустя» у меня была мелодия, а потом написал стихи Леонид Фадеев, очень хороший поэт, с которым у нас много песен написано удачных.

— Он до сих пор с вами работает?

— Я сейчас не пишу. У меня за последнее время очень много было песен написано, хватит на два альбома, так что пока нет смысла писать. Песня ведь пишется, чтоб ее реализовать, а реализовать я не могу, поскольку у нас в стране конфликтная ситуация с пиратством. Так что у меня эти альбомы лежат…

— То есть вам достаточно исполнять их только на концертах…

— Мне достаточно того, что мне достаточно. Я ни на чье мнение не опираюсь. Я восемь лет альбомов не выпускаю, придерживаю.

— Вас отталкивает ситуация, что они бесплатно разбредутся по людям?

— Абсолютно отталкивает. Мне же раскрутка не нужна. У меня битковые аншлаги в залах. Когда мне говорят, что есть концерт в «России», какая-то организация проводит, но «денег нету — есть телеэфир», я говорю: «Знаете, что? Вы мне заплатите деньги, а эфиру показывать меня не нужно…»

— Это правильно.

— «…потому что я работаю за деньги, я живу за деньги, кушаю, езжу на машине и везде плачу деньги. И будьте любезны за мою работу платить деньги». Я не участвую ни в каких Днях милиции. Потому что денег там не платят. Не хотите платить? Можете отдохнуть без меня! Все. Единственное, когда просят друзья. Вот, например, Степашин попросил меня — друг! — я не могу ему отказать. А все остальные — подготовьте, пожалуйста, финансы.

— А молодежь бывает на ваших концертах?

— Сколько хочешь. Ползала.

— А как они узнают, что им надо на концерт Антонова, если Антонова не показывают по телевидению, не заводят по радио?

— Молодой человек после того, как сходит на настоящий концерт, уже не будет ходить на то говно, которое им показывают в клубах, под фонограмму. Говно — самое лучшее, чем можно назвать эти выступления. Мне приятнее говорить о музыкантах семидесятых, чем о нынешних. Те оставили в нашей культуре след. А что оставят эти? Песни, которые помнили один месяц.

— По-моему, речь не о нашей культуре, а о положении эстрадных дел в мире.

— Нет, не в мире, почему? В мире существуют гиганты, с которыми мы одного уровня. Только им повезло больше, потому что они живут на Западе, а мне повезло меньше, потому что я всю жизнь прожил в тоталитарном режиме. Если б у нас были равные условия, мы б еще посмотрели, кто бы смог больше заработать. Они до сих пор там выступают: Eagles, например. Пол Маккартни. Элтон Джон, Эрик Клэптон, Фил Коллинз. Bee Gees. Да мало ли их там! Сотни — и все высочайшего уровня. И всем им далеко не 18 лет. Вот сейчас приезжает Earth, Wind & Fire — этой группе лет 30. Cходите посмотрите — я был на их концерте недели четыре назад. Они как играли, так и играют — отлично!

— Мне как раз было очень интересно, как они там. Потому что если на афишах Глории Гейнор и Boney M еще каких-то старых обезьян рисуют, то на их афише вообще нет фотографии. Играют-то в ней все те же?

— При чем тут те же, не те же. Людям свойственно умирать, музыканты взаимозаменяемы. Сходите — узнаете. Что вы у меня спрашиваете? Мы сейчас с вами не об этом должны говорить, а о моем юбилее. Что вы все время у меня спрашиваете какие-то…

— Юрий Михалыч, расскажите, пожалуйста, как вами чувствуется этот возраст — 60 лет?

— Очень хорошо чувствуется. Я плотно завтракаю. Неплохо сплю. Езжу на хорошем автомобиле. Живу в прекрасном доме. Так еще в кармане деньги есть. Понимаете?

— Понимаю.

— Я не миллионер, но денег не считаю.

— И все-таки: царь Мидас, в честь которого ваш аппарат назван, так любил золото, что…

— Меня это совершенно не интересует — это название английской фирмы.

— Но постойте, это очень интересный греческий миф: боги наделили его даром, который обернулся проклятьем, — все, к чему он прикасался, становилось золотом…

— Не знаю. Греческой мифологией не интересуюсь. Я больше люблю мир животных.