Яблоко от яблони
Оба успешные. Оба решительные. Оба выглядят значительно старше своих лет. Встретившись, они бы наверняка не нашли общего языка и даже предмета для разговора — не говоря уже о том, что сама возможность их встречи всегда находилась в области фантастики. Но оба ушли почти одновременно — и каждый успел добиться своего.
Стив Джобс умирал слишком долго и мучительно, чтобы сейчас снова в деталях повторять его историю болезни, и без того известную всем: как и любая знаменитость, он вряд ли мог что-то поделать с общим интересом к содержанию своей медицинской карты. Правда, трудно представить себе звезду, которая может попросить не лезть в свою личную жизнь. Так или иначе, всё это перестало быть важным 6 октября. Стивену Полу Джобсу было всего 56.
Двумя днями раньше, в начале седьмого утра, судебный пристав Павел Горбунов вышел из дома, но даже не успел дойти до машины — кто-то набросился на него с куском стальной трубы. Во дворе было темно и тихо, но никто из соседей не услышал ни криков, ни шума борьбы. На неподвижное тело обратят внимание только спустя два часа: всё это время жильцы ходили мимо — мало ли, может, уделался в свинину, пришёл ночью домой, жена не открыла, спустился, взял ещё пива, погрустил, отдыхает. Пристав Горбунов был ровно в два раза моложе Джобса — смерть пришла к нему в 28.
Джобса всегда интересовали не столько сами компьютеры и всё, во что они превратились в последние 20 лет, и даже не деньги (иначе зачем ему тогда годовая зарплата в доллар и какое-то 43-e место в списке самых богатых американцев). Он не скрывал свою амбицию менять мир, какой бы пошлой, пафосной, будто вытащенной из бизнес-учебников для лузеров она ни казалась. Есть даже некоторая ирония в том, сколько традиционных «персональных компьютеров» Apple должно было провалиться, чтобы на 31-м году работы компания пришла к продукту-победителю — айфону.
Айфон полиция найдёт в кармане у пристава Горбунова. Там же обнаружится небольшая рекламная секция глянцевого журнала: часы Rolex, ключи от Lincoln Navigator — красивого пятиметрового внедорожника за 4,5 миллиона рублей (телевизионщики закончат сюжет словами —«на нём он до последнего дня ездил на работу»); убийцы не тронут и паспорт со вложенной в него купюрой в 500 евро. Тем же вечером Apple устроит новую презентацию, и в блогах будут зубоскалить: «Бедный парень, всего день до нового айфона не дожил».
После знаменитой стэнфордской речи Джобсу стали нередко приписывать и диплом этого американского университета. На самом деле он всего семестр проучился в колледже в Портленде и высшего образования так и не получил. Карьера, как известно, тоже вышла не слишком ровной: надо же было стать «основателем Apple», чтобы в 85-м тебя на 12 лет выдавили из собственной компании.
В отличие от Джобса, жизнь Горбунова обошлась без карьерных флуктуаций. В приставы он пришёл сразу после вуза — в пресс-службе ведомства не уточняют, какого, но немного обиженно добавляют, что все сотрудники такого уровня у них с высшим юридическим. С 2005 года и до последнего момента он так и трудился в ФССП, ни разу не поменяв работу и дослужившись до пристава межрайонного отдела по особым исполнительным производствам, — короче, всю жизнь проработал за скромную чиновничью зарплату. В конце концов, это такая работа — обеспечивать исполнение закона и правосудия, и что тут плохого, если представитель закона даже внешним видом вызывает уважение?
Стив Джобс лучше других мог рассказать, как много лет подряд его детище атаковали зелёные. Ещё недавно каждый продукт компании мог бы вызвать припадок у любого экосексуала: свинец и ртуть под корпусом, мышьяк в экране, да ещё и очаровательная упаковка из ПВХ. Джобсу удалось конвертировать публичные обвинения в маркетинговую победу, и в каждой картонной коробке с яблоком теперь лежит экологический отчёт, от каких вредных веществ отказались при его производстве и какие выбросы сократили.
Самое громкое дело пристава Горбунова тоже было связано с защитой окружающей среды: в прошлом году он уверенно сносил посёлок Речник в Крылатском. Тогда старожилы превратили в бастион всё дачное товарищество — десятки чуждых столичному духу хибар, торчащих опухолью на берегу Москвы-реки; мэр Лужков в ответ заявит, что «вокруг Речника слишком много кваканья». Пока скандальный демонтаж не остановят, одетый в чёрное коренастый пристав Горбунов точно будет знать, что нужно делать. Удивительно, но все эти сносы выглядят одинаково, независимо от того, работают там приставы с исполнительным листом или какие-нибудь рейдеры с ошалелыми чоповцами: много телекамер, хозяева, цепляющиеся за дверные косяки, и истошные истерические крики — даже у мужчин на два тона выше обычного. Наверное, это и правда очень больно, хоть и убивают не тебя, а твой дом.
Есть такой газетный штамп — «дома складывались как карточные домики»; в Речнике они не складывались — просто лопались пополам, рушились и опадали трухой вместе с резными наличниками, балкончиками, печными трубами с жестяными петушками наверху. Но ведь приставы исполняли закон — и потом, если не ломать, как на месте лачуг появится что-то новое, а значит, прекрасное? Джобс ведь тоже, едва вернувшись в компанию, недрогнувшей рукой закрыл все проекты, что казались ему бесперспективными. Говорят, подчинённые боялись сталкиваться с генеральным в лифте, чтобы случайно не быть уволенными раньше, чем попадут на нужный этаж.
На брифинге, собранном по поводу убийства Павла Горбунова, сенсационных версий не появилось. Может, это и правда Речник — большую часть пейзажа, конечно, правда, составляли вросшие в землю хибарки с кружевными занавесками на окнах, но снесли и несколько дорогих коттеджей с жильцами явно не простыми. Может, кто-то и отомстил — ярость ведь и у бедных, и у богатых одинаковая. А может, и что-то другое, если все дела, достававшиеся покойному, и правда были социально значимыми и резонансными (сейчас этого узнать невозможно — пока идёт следствие, всю информацию о работе Горбунова держат в секрете).
Задавать лишних вопросов о содержимом карманов журналисты тактично не стали. В конце концов, может, убитый только что продал квартиру, купил на эти деньги машину, телефон и часы, а эти 500 евро в паспорте — как раз всё, что у него оставалось? А что у столичного управления ФССП на Бутырском Валу ряды таких же машин — так, может, тоже совпадение: все приставы и совершенно случайно одновременно продали по квартире. Это что, преступление?
Теперь у нас нет ни компьютерного гения Джобса, ни судебного пристава Горбунова. Мы знаем, как жил один, и совсем не знаем, как он умирал; и точно знаем, как умирал второй, ничего не зная о его жизни. Их ничего не связывало — и не могло связать вместе. Но каждый из них пришёл к своей мечте — той, которую подсказало место, время и ситуация. По тому же поводу с Речником мэр Лужков сказал: «У всех чиновников, даже у судебных приставов, есть душа на месте». Интересно, что на это ответил бы буддист Джобс.
