Я Собянина видела

В небольшой комнате на четвертом этаже Тверской, 13, стоят ряды стульев, два больших стола с креслами и два экрана. В этой комнате каждую неделю собираются журналисты пула московской мэрии. Войти в него довольно просто — не требуется никаких проверок. Здесь нет дресс-кода и это открытые заседания московского правительства, поэтому журналисты пула — это все, кого интересуют городские новости.

Войти в пул мэра — попытка разобраться в политике местного масштаба. Долгое время интерес к мэрии огра­ничивался суммами, которые они могли украсть с той или иной стройки, и очередными сносами. От политики, даже маленькой, в России ничего хорошего не ждут. Любая связь журналиста с политиком — сама по себе опасна. У нас ведь журналист не может просто разговаривать с политиком, он должен его уличать, потому что, если он не уличает, — он либо дурак, либо подлец. Либо не знает, что любого можно в чем-нибудь уличить, либо покрывает преступления.

От появления Собянина хорошего тоже не ждали и не ждут. Во-первых, он выглядит как настоящий советский чиновник. Во-вторых, он и есть настоящий советский чиновник. Но он новый, руки из карманов он достает на наших глазах, и мы можем успеть заметить, что он этими руками делает.

Каждый вторник в 11 часов в маленькой комнате загораются экраны, появляется Собянин и начинается заседание. Как это ни странно, наблюдать за Собяниным — интересно. У него вообще нет мимики, его лицо похоже на маску. Даже когда он улыбается, кажется, что эта улыбка происходит откуда-то из-за маски, лицо от нее никак не меняется. При этом улыбается он довольно часто.

Заседание выглядит всегда одинаково. Сергей Собянин задает вопросы главам департамента: что у нас с подготовкой города к зиме? Рассмотрим госпрограмму обра­зования? Расскажите про решение вопроса о безбарьерной среде? Главы департамента абсолютно одинаково отчитываются: 32 500 объектов жилого фонда готовы, 5 600 еди­ниц большемерной техники закуплено, 82 000 тонн жидких реагентов ждут; уже 724 школы ­присоединились, 260 миллиардов рублей выделено, более 50% объектов сделано доступными.

Иногда Собянин прерывает эти цифровые отчеты и тоже довольно казенным языком начинает отчитывать подчиненных: «По многим нашим безбарьерным объектам, которые уже приняты у подрядчиков, идут жалобы. Прошу взять все объекты под личный контроль префекта. Надо не отталкивать людей, а наоборот. Ничего сложного в этой работе нет, надо просто работать».

Собянин обращается к главам департаментов по имени-отчеству, табличек около них не стоит, так что разобраться, кто из них кто, можно, только распечатав фотографии и имена глав департаментов и сверяя по бумажке. Я легко узнаю только заммэра Петра Бирюкова — и то потому, что прошлым летом он громил кафе на Патриарших прудах и произнес знаменитую фразу: «Мы не в Европе, мы в жопе».

Периодически Собянин поднимает со стола какие-то бумажки со стикерами и говорит: «Вот тут у нас жалобы по обустройству дворов. Давайте создадим сайт по тем работам, которые выполнены, — чтобы через голову проверок напрямую получать информацию». Пока все ­журналисты честно записывают в блокнот, я пытаюсь понять, зачем ему это нужно. Зачем, кроме того, чтобы действительно через голову проверок, про которые всем все известно, получать жалобы и исправлять ошибки?

В какой-то момент экран на полуслове гаснет. Длина включения напрямую зависит от важности совещания — чем важнее, тем короче.

Собянин — плоть от плоти российской чиновничьей системы, но ведет себе как современный западный мэр, и именно поэтому он интересен. Если бы он был другой, молодой и красивый, — к нему сразу появилось бы мно­го претензий: почему не уволит хама Бирюкова? Почему не решена проблема с пропиской? Почему не запретит мигалки? Почему, в конце концов, не выскажется по Ходорковскому? Именно то, что он такой же, дает ему возможность быть в этой системе своим и при этом делать хорошие вещи. Фотографию, где он едет на велосипеде по им же установленной велодорожке и выгля­дит довольно неуклюже и немодно, блогеры подняли на смех. На самом деле это классическая акция любого западного мэра, и Собянин ничего не может сделать с тем, что он выглядит как советский чиновник. Он обязал департаменты заводить себе страницы в соцсетях, куда люди могут слать свои жалобы, предложения и комментарии, он ввел реверсивное движение, выделенные полосы для спецтранспорта, по его требованию меньше чем за месяц был запущен городской портал Gorod.mos​.ru, на котором приводятся данные о благоустройстве дворов и улиц, ремонте подъездов, развитии транспортной системы и строительстве новых объектов и к каждому проекту благоустройства можно написать комментарий. Он строит доступное жилье для инвалидов. Он остановил всю точечную застройку, какую мог, и судится с застройщиками, стройки которых остановить по закону не так просто. В конце концов, он заботится о парках.

Понятно, что вся игра с социальным сетями — популистская мера, но это значит, что он готов работать на современном поле. Он хочет быть современным, как бы смешно это ни выглядело на фотографиях. Он прислушивается к советам Михаила Блинкина, главы НИИ транспорта, единственного альтернативного эксперта по пробкам, которому журналисты звонят по любому поводу. Он реагировал на статью Ревзина про снос дома в Большом Козихинском переулке (впрочем, довольно безрезультатно), он ездил в Сеул изучать транспортную систему.

Пока только эксперты могут отличить работающие планы от неработающих — возможно, пробки никуда не денутся, деньги разворуют, на жалобы никто не будет обращать внимания, дворы не обустроят, безбарьерную среду не сделают, наконец, на плитке заработает его жена. Но как бы действовал в сложившихся условиях мэр, который в конце концов решил бы проблему с пробками и безбарьерной средой? Cмогли бы мы определить это уже на данном этапе?

Вряд ли. Может быть, Cобянин — жулик и вор — а может, и нет. Но об этом мы узнаем позже.

БГ продолжит следить за судьбой мэра и московского правительства.