Выборы в КС: Владимир Гарначук

— Владимир, вы — взрослый успешный человек, почему вы заинтересовались политикой?

— В 2011 году мы в своем ТСЖ начали борьбу против коррупции председателя и добились его посадки — как раз перед осенью 2011 года. А 24 сентября произошла известная рокировка Путина и Медведева, которая произвела на меня крайне негативное впечатление: я не понял, почему за меня уже все решили другие. Потом было 4 декабря, когда я впервые в жизни пошел голосовать, и на моем участке «Единая Россия» получила 75% — результат подтасовали. После этого наглого обмана меня просто зло взяло, и уже на следующий день я пошел на митинг на Чистых прудах.

О таком явлении, как муниципальные выборы, я узнал из фейсбука. Нашел координаторов проекта по выборам независимых муниципальных депутатов, собрал документы и выставил свою кандидатуру. Меня два раза пытались снять единороссы, и вот тут уже я совсем разозлился и поставил себе задачу выиграть кампанию. Потратил 13 тысяч рублей, по ночам ходил разбрасывать по почтовым ящикам листовки в свою поддержку, организовал присутствие наблюдателей на всех участках и добился своего. Из этой истории я сделал главный вывод: если хочешь что-то менять, меняй своими руками и борись за позицию в политическом пространстве. Чиновником я быть не хочу, значит, мой путь — участие в выборах. Кстати, три четверти своих предвыборных обещаний избирателям я уже выполнил.

— Может ли оппозиционер работать эффективно, будучи депутатом любого уровня? Ведь в большинстве случаев у единороссов все-таки большинство.

— Может, конечно, — и мой пример это доказывает. Надо понимать, что если ты говоришь правильные разумные вещи и ведешь себя последовательно, то с тобой очень сложно спорить. У меня, например, сложились уважительные отношения с главой управы. Когда мы начинали свою деятельность в муниципальном собрании, он с нами говорил два часа и допустил смешную оговорку — сказал, что хочет стать нашим «модератором». Потом сразу поправился — выяснилось, что он хочет стать «медиатором» между нами и исполнительной властью. Своей активностью заставили его к нам серьезно относиться, на наши письма каждый день идут ответы и отчеты — что сделано, как сделано. Когда они понимают, что ты готов начать скандал, причем не на пустом месте, а по делу, то начинают на тебя реагировать. Да, эти люди тебе не союзники, но сейчас вы в одной комнате, в одной камере, и деваться вам некуда. Помню, первый вопрос главы управы ко мне был — «Чего вы хотите?». Я ответил, что амбиций у меня нет, денег на этом я зарабатывать не хочу — у меня для этого есть свой бизнес, — но я хочу сделать свой район лучше. И теперь он не понимает, за что ему уцепиться в диалоге со мной: нет предмета для торга.

— Зачем вы баллотируетесь в координационный совет?

— Если честно, пока то, что я вижу на этих выборах, меня немного напрягает. Сформировалось несколько групп персонажей по интересам: левые, националисты и всякие медийные персонажи и журналисты. А вот организаторов, управленцев мало. Говоруны редко что-то умеют делать, к сожалению.

Я давно занимаюсь бизнесом, организовать кампанию для меня — рутинная работа, как и антикризисное управление. Если подходить к координации действий оппозиции как к бизнес-задаче, то, на мой взгляд, на данном этапе именно политики не так нужны. Нам, оппозиции, противостоит мощная система профессиональных бюрократов с мощным организационным ресурсом, и я хочу выстроить координирующую систему. Надо усиливать дисциплину, обязательность, организацию. Сам КС я воспринимаю как стартовую площадку для кристаллизации будущего гражданского общества, но если в него пройдут только медиаперсонажи, едва ли эта площадка сможет эффективно работать.

— Как вы считаете, есть ли шанс победить медиаперсонажей и пройти наравне с ними в КС?

— Конечно. Я решил пойти опять же от своего района, использовать свой ресурс на земле. У нас в округе открыто три площадки для голосования в КС, хотя людей пока туда приходит немного: человек 6–8 в день. Не знаю, как пойдет ближе к концу кампании. Моя задача — привлечь локальных активистов к участию в этих выборах, потому что они знают о моей работе, и это может помочь. Я посчитал, что для избрания мне надо набрать чуть более 3 000 голосов. На дебатах же за меня проголосовали человек 400, но это небольшая выборка. Я понимаю, сколько голосов мне надо добрать для избрания, и уже сделал плакаты для расклейки по району, сделал листовки.

— Какие у вас политические взгляды?

— Даже не знаю, к кому себя причислить. Я считаю, что человек сам должен отвечать за себя и должен быть в состоянии реализовать свои таланты без всякого патернализма. Грубо говоря, людям надо дать возможности для самореализации, а дальше люди сами поймут, что они могут. Наш народ ведь вообще безумно талантливый, и надо просто дать возможность людям раскрыться. Я не причисляю себя к левым, но и к демократам-либералам себя отнести не могу, если судить о них по тем идеям, которые выражают Борис Немцов или Илья Яшин.

Недавно я побывал на лекции Алексея Навального, и мне понравилось многое из того, что он говорит. Возможно, это поколенческое — мы с ним близки по возрасту, — но я согласен с ним в том, что, с одной стороны, надо дать людям свободу самовыражения, но при этом они должны отвечать за свои поступки.

— Должна ли оппозиция сотрудничать с властью? Какой вы видите позитивную программу?

— При всех минусах существующей власти там есть вменяемые люди, с которыми надо разговаривать и сотрудничать с текущих условиях. Да, я выступаю против них, но, как управленец, понимаю: многие поставлены в такие условия, что иначе, лучше работать не могут. Нам надо показывать людям, что есть альтернатива такой системе и что мы не просто против кого-то, но понимаем, что именно надо менять. При этом мы говорим, пишем лучше, умеем работать на земле, и мы знаем, что можем победить это жулье.

Если в этой системе есть профессионалы, нельзя их отталкивать. Если мы всех сейчас назовем жуликами и будем кричать про люстрации, то далеко на этом не уедем. Нам ставят в пример Чехию, но мне кажется, что у нас все-таки иная ситуация, и то, что человек не имеет бэкграунда в прошлой системе, не значит, что он не превратится в упитанного упыря в новой. Например, тот же Андрей Исаев начинал анархо-синдикалистом, а закончил в «Единой России». Нужны примеры нашей конкретной работы и конкретных побед, чтобы мы могли прийти к людям и показать: вот так было до нас — и вот так стало при нас.

— Как вы думаете, насколько фатальным ударом для оппозиции может оказаться посадка в тюрьму ее лидеров — такая перспектива ведь вполне реальна?

— Это станет большой проблемой, это обезглавит оппозицию, а пока уголовные дела висят над головами многих как дамоклов меч. Но я думаю, этот меч будет еще долго висеть, и конструктивной работе даже это помешать не должно. Я однажды ощутил на себе дыхание этой репрессивной машины, когда мы выступили против вырубки парка в районе для строительства церкви, а православный активист Кирилл Фролов написал на меня за это заявление прокурору.

— Насколько актуальна сейчас уличная борьба? Надо ли продолжать организовывать массовые акции?

— В своем прежнем виде уличная борьба себя исчерпала. Я говорил со знакомыми, да и сам, как рядовой участник акций, вижу, что крики «Путин, уходи!» власть слушает и пропускает мимо ушей. Надо менять стратегию, надо быть на шаг впереди них и строить уличную политику так, чтобы вовлекать в нее все новых людей. Например, делать не митинги-концерты, а концерты-митинги, чтобы не одни и те же люди выходили на сцену и говорили что-то, а играли известные музыканты, а лозунги звучали в перерывах. Так было в 1990-е годы, например. Надо привлекать к участию известных людей искусства, делать акции так, чтобы ходить на них было весело и модно, и озвучивать на них не только негативную, но и позитивную повестку.