Выборы в КС: Наталья Холмогорова

— Расскажите о себе. На сайте Центрального выборного комитета указано, что вы — директор правозащитного центра РОД. Чем он занимается?

— Мне 36 лет, я москвичка, окончила Литературный институт им. Горького, по профессии переводчик художественной литературы. Что касается правозащитного центра РОД, то он официально зарегистрирован с 2011 года, но реально начал свою работу гораздо раньше — в 2005 году. РОД — это «Русское общественное движение»: так называлась первоначально наша организация.

Наша специализация —правозащитная помощь русским, чьи права нарушаются в результате конфликтов на этнической почве или противоправных действий представителей власти.

— Как выглядит эта правозащита?

— Мы даем юридические консультации — по телефону горячей линии и по электронной почте; предоставляем адвокатов или помогаем их найти. Наши юристы работают бесплатно или по «правозащитным», т. е. сильно сниженным расценкам. Кроме того, в тех случаях, когда требуется огласка, связываем пострадавших с журналистами. Иногда, когда пострадавшие находятся в тяжелом материальном положении, работаем как благотворительная организация — организуем сборы средств на оплату услуг юристов или на иные неотложные нужды. Организация у нас волонтерская, все ее сотрудники совмещают деятельность в РОДе с основной работой.

— Насколько я помню, РОД создали лет шесть назад, когда одну девушку, Александру Иванникову, судили за то, что на нее напал насильник, а она ударила его ножом и случайно убила.

— Да, так и было. Это громкое уголовное дело привлекло мое внимание и внимание еще нескольких человек, моих единомышленников, своей вопиющей несправедливостью. Из обстоятельств дела было очевидно, что убитый действительно пытался изнасиловать Иванникову, а она действительно не хотела его убивать. Она несильно ткнула его кухонным ножом в бедро — и по чистой случайности повредила бедренную артерию. Увидев, что он умирает, пришла в ужас, начала звать на помощь. И тем не менее ее судили по обвинению в умышленном убийстве (даже не в «превышении необходимой самообороны»!), и прокурор требовал для нее тюремного заключения, а также огромных, неподъемных для нее выплат в пользу родных убитого насильника.

Кроме того, поразило нас то, что у насильника, некоего Сергея Багдасаряна, обнаружилась весьма громкая и влиятельная группа поддержки, включающая в себя известных журналистов, общественников, даже правозащитников — а вот Иванникову не поддерживал никто, кроме ее семьи и друзей. И похоже было, что это напрямую связано с «национальным вопросом». И тогда мы, несколько человек, сказали себе: хватит! Если «официальные», статусные правозащитники не хотят помочь девушке, попавшей в беду, — это сделаем мы. Мы ходили на все судебные заседания, проводили пикеты у суда (в то время это еще разрешалось) и у Госдумы. Провели митинг в защиту Александры Иванниковой. Созданная нами огласка помогла переломить ситуацию; на втором суде Александра была полностью оправдана. Сейчас она живет благополучно с мужем и сыном.

— Какие дела сейчас ведет РОД? Это правозащита националистической направленности?

— Дела, которые мы ведем, очень разноплановы. Это и истории о самообороне, схожие с делом Иванниковой. И ситуации, связанные с межнациональными конфликтами разного масштаба. И преследования политических активистов, в первую очередь по печально известной 282-й статье УК РФ и аналогичным статьям. Или истории, в которых есть и то и другое и третье.

— Зачем вам идти в координационный совет?

— Много говорят о том, как важно для объединенной оппозиции защищать политзаключенных. И это правда. Однако на практике лишь ничтожное число историй о политических преследованиях доходит до широкой публики. Наверное, нет сейчас в России человека, который не слышал бы о Pussy Riot.

Узники 6 мая известны уже гораздо меньше — и вряд ли многие смогут перечислить их по именам. Многие ли слышали о Данииле Константинове — политическом активисте, участнике протестного движения, который уже более полугода сидит за решеткой и может просидеть еще много лет по сфабрикованному обвинению, несмотря на однозначные доказательства его невиновности? Многие ли слышали о Максиме Калиниченко — он сидит в СИЗО уже почти год, обвиняемый в «сопротивлении сотрудникам полиции» на декабрьском протестном митинге, сопротивлении, оказать которое физически не мог? А что скажете о Дмитрии Бокове из Волгограда? Он сидит за то, что не позволил провести у себя незаконный обыск, ему также грозит многолетнее тюремное заключение — но пишет ли о нем хоть кто-нибудь? Политических заключенных и политически преследуемых — десятки и сотни, и большинство этих людей борется и страдает в безвестности.

Я хочу переломить эту ситуацию — если не в обществе в целом, то хотя бы в самой «продвинутой» и политизированной части общества. Не должно быть политзаключенных первого и второго сорта. Все, кого государство преследует за их убеждения, заслуживают поддержки и защиты.

— Почему не идете по националистической квоте?

— Во-первых, по националистической квоте мне пришлось бы жестко конкурировать со своими товарищами-националистами. Я прохожу — кто-то из них гарантированно вылетает. Такое мне не по душе, тем более что я не политический лидер и, следовательно, даже формально не являюсь соперницей Крылова, Тора или Белова. Вторая причина, может быть, даже более важная — в том, что мне вообще несимпатична идея курий. Да, я националистка — но в этом нет ничего особенного, ничего такого, из-за чего мне требовалось бы особое отношение или какие-то привилегии. Я обычный человек. Мои взгляды — взгляды обычного человека, желающего блага своей стране и народу. И то, что я делаю, мне кажется, важно для всех — не только для тех, кто причисляет себя к националистам. Я хочу сойтись с такими же общественными активистами, на общих основаниях соревноваться с ними — и честно победить. Или не победить.

— Вообще, как должен выглядеть разумный, здравый национализм, чтобы существовать в демократической стране не как маргинальная, а как полноправная политическая сила?

— Разумный и здравый национализм — это совсем несложно. Это национализм, отвечающий реальным проблемам и чаяниям конкретных русских людей. Национализм не догматический, а конкретный, практичный, нацеленный на постановку и достижение политических целей. Он не стремится «ошеломить обывателя», ему неинтересны подростковые субкультурные тусовки — он для взрослых людей, которые хотят действовать и побеждать.

Националист не посвящает жизнь войне с другими народами — лишь отстаивает интересы своего. Национализм — во всяком случае, демократический национализм, которого я придерживаюсь, — вовсе не считает, что представители иных народов должны быть поражены в правах, что их надо как-то порабощать или ущемлять. Речь вообще не об этом. Для нас сейчас речь о том, чтобы уравнять русских в правах с иными народами — как юридически, так и фактически. Потому что сейчас именно русские в России неполноправны, и это легко заметить, приглядевшись к любой сфере жизни — начиная от законодательства, запрещающего русским (и только им!) создание национально-культурных объединений, и кончая тем, какие налоги платят жители Рязанской области сравнительно с жителями Чечни.

— Как вы считаете, есть ли у вас шансы на победу? Пока, по ощущениям, регистрируются в основном либеральные избиратели — по крайней мере судя по результатам теледебатов.

— Думаю, что некоторые шансы есть. По результатам предварительного голосования на Votepoller я стала единственной представительницей националистов, вошедшей в тридцатку общегражданского списка. Конечно, между предварительным голосованием и реальным — большая разница; и в тех предварительных голосованиях, где требуется регистрация, националистический избиратель пока, увы, особой активности не проявляет. Но надеюсь, что за меня будут голосовать не только националисты.