Выборы в координационный совет: Вадим Коровин

— Расскажите, как появился проект «Росагит» и чем он занимается?

— Проект появился в конце весны 2011 года, когда с легкой руки Алексея Навального появился мем «Партия жуликов и воров». Мне показалось, что это может иметь продолжение в виде креатива на эту тему, выяснилось, что не только мне: мы познакомились с Виктором Леонтьевым, отрисовавшим медведя, который тащит страну в мешке. Сделали первые принты, агитацию, первые картинки. Сперва выкладывали это в специальном блоге, но к июню графики стало много, и мы зарегистрировали сайт «Росагит». Потом на форуме «Последняя осень» мы представили наши наклейки, они стали набирать популярность. Тогда же стало ясно, что протест набирает обороты и что нужен символ протеста. Белая лента тогда, если честно, казалась неудачной идеей: это все-таки знак капитуляции. Но мы разработали макет: принт «Против партии жуликов и воров» на белой ленте, и 11 ноября была первая раздача этих лент у метро, тогда же эту идею поддерживал Навальный. Потом были раздачи этих лент и в других городах, включая Санкт-Петербург, эту идею подхватили СМИ, и если 5 декабря мы еще раздавали наши ленты с принтами, то на Болотную площадь люди уже шли с белыми лентами как символом протеста. Мы, кстати, не приватизируем этот символ, мол, мы все придумали: были и другие группы, которым в голову пришла та же идея, но мы считаем, что мы внесли значительный вклад в распространение этого символа.

— Во время беспорядков на Болотной площади вы стояли и раздавали палатки на Манежной. Почему?

— После истории с палатками в марте я понял, что уличный протест скоро сойдет на нет. Но власть сделала все, чтобы помешать этому: когда в преддверии митинга 6 мая вдруг начали массово снимать с поездов активистов в регионах, задерживать людей. Власти спровоцировали увеличение численности митинга, сделали все, чтобы на улицы вышло как можно больше людей. И вместо ожидаемых 20–30 тысяч вышли 100 тысяч. Я уверен, что беспорядки на Болотной площади спровоцировала власть. Мы же хотели стоять 6 мая на Манежной площади, сказали, что будем ставить палаточный лагерь: идея «Оккупай» витала в воздухе уже тогда. Но нас задержали еще на подходах, в Камергерском. Возможно, столкновения были спровоцированы именно с тем, чтобы народ после мирного митинга не пошел на Манежную, чтобы не было этого лагеря в центре города в день инаугурации.

— И как вы дошли до такой жизни? Зачем взрослый успешный человек идет в политику?

— Так и срывается с языка — «приключения поискать на свою голову». На самом деле, в какой-то момент просто стало стыдно за свою страну. Если в начале нулевых, выезжая за границу, мы говорили, что мы из России с гордостью, то к концу нулевых после второго процесса Ходорковского, других скандалов, говорить, что ты из России, стало стыдно. Правы те, кто говорят, что недовольство властью сильно выросло, когда люди стали выезжать за границу и видеть, что можно жить по-другому, нормально вести бизнес, быть свободными.

— В чем вы видите задачи координационного совета? Чем он должен заниматься?

— Надо понимать, что никаких серьезных полномочий у координационного совета нет. Я считаю верной тенденцию к прямой демократии, чтобы люди участвовали в принятии решений, а координационный совет обеспечивал выполнение этих решений. Если, например, люди считают, что надо идти на Манежную, то координационный совет не должен говорить: «а мы решили по-своему». Должна формироваться ответственность за решения не только у КС, но и у народа: приняли решение — отвечайте потом за него.

— В чем вы видите свои преимущества как кандидата?

— Я думаю, что мое преимущество перед профессиональными политиками — в отсутствии негативного опыта. У меня другой взгляд на вещи, я вижу эту систему «снизу», у меня другая призма обзора.

— Каких идеологических направлений вы придерживаетесь?

— Не хочу себя окрашивать ни в какие цвета: в чем-то я национал-демократ, в чем-то социалист, в чем-то либерал. Я, например, считаю, что государство должно быть социально ответственным, медицина, образование должны быть бесплатными или условно бесплатными (как в некоторых странах Европы, по принципу страхования). При этом должны быть созданы самые либеральные условия для малого и среднего бизнеса, потому что страна начинается именно с этого. Нельзя игнорировать проблемы с Кавказом и Средней Азией, но надо искать цивилизованные выходы из ситуации. Власть должна идти на широкий диалог с обществом, как можно чаще прибегать к механизмам прямой демократии по важнейшим проблемам: ставится вопрос, граждане голосуют, и решение строится на основе их мнения.

— Общество сейчас довольно агрессивно. Не боитесь, что в таких случаях будут на голосовании побеждать наиболее радикальные варианты решения проблем?

— Просто надо прямую демократию вводить не с бухты-барахты, а постепенно. И постоянно мониторить, как работает система. Главное — двигаться не от демократии, как сейчас, а к демократии.


— Как вы видите сценарий действий оппозиции на ближайшее время?

— Главная проблема нации, на мой взгляд, в ее разобщенности и страшном правовом нигилизме, в апатии общества. Сейчас есть агрессивно-пассивное большинство. Человеку говорят: давай что-то менять, он отвечает: иди отсюда, моя хата с краю. Вот это надо менять. У нас есть проект «Гражданин России» — он, правда, пока только на бумаге, но скоро в двух городах в тестовом режиме запустим. Суть в том, что нам надо поднять гражданскую активность в регионах. Для этого надо ездить по городам и организовывать семинары — но не для активистов, как обычно, а для обычных граждан, причем по конкретным актуальным темам: «Как избавиться от поборов в школе», «Как заставить службы ЖКХ работать на граждан» и так далее. То есть ездить не как цирк шапито, а с конкретными целями и программами. Людей привлекать при этом через самую простую рекламу в газетах, в этом нет ничего страшного.


— Вы считаете, что надо идти снизу и сперва менять власть в районах, потом в городах, потом в стране?

— Прогнозы — дело неблагодарное, но то, что идти надо снизу, для меня однозначно. Но надо идти всеми путями сразу, чтобы, когда в стране кризис превратится в окончательный коллапс, кто-то сменил прогнившую верхушку.