Всюду жизнь

Фотография: Алексндр Решетилов

Шеф думал, будет хуже

В городе Березовском Свердловской области жил электромонтер-маньяк. В гараже у него был электрический стул собственного изготовления. Монтер вешал в интернете объявления о продаже подержанных компьютеров, покупатели приходили к нему домой, он приглашал их в гараж, предлагал присесть, а потом пускал ток. Трупы прятал в овраге. Правда это или нет — неизвестно, но по крайней мере так эту историю описывал уральский корреспондент газеты «Твой день» (она же «Жизнь», она же Life.ru — у всех изданий этого холдинга общая редакция). Главный редактор газеты Ашот Габрелянов решил поместить статью об электрике-убийце на первой полосе очередного номера газеты. Нужно было придумать шокирующий заголовок, для этого даже собрали «топтушку» (это когда вся редакция топчется вокруг редакторского стола и что-нибудь придумывает) и придумали — «Электромразь». Ашот считает этот заголовок самым удачным в своей практике — наряду с заголовком «Гарриминатор. Восстание людей» о жертвах ДТП с участием Гарика Сукачева.

Ашот Габрелянов родился в 1989 году, то есть в апреле ему исполнилось двадцать лет. Главным редактором всеми ненавидимой и самой скандальной российской газеты стал в девятнадцать: этой зимой из «Жизни» ушел предыдущий главред Тимур Мардер (он сам о себе так говорит — «тихо и незаметно ушел из «Жизни»; о причинах, правда, не говорит — «совокупность профессиональных и творческих обстоятельств»), и редакцию возглавил Ашот. На сайте «Жизни» так и на­писано: генеральный директор — Габрелянов Арам Ашотович, главный редактор — Габрелянов Ашот Арамович.

Сын называет отца Шефом — по словам Ашота, он даже, когда звонит родителям домой, спрашивает маму, дома ли Шеф. Сам Шеф — основатель и до 2006 года главный редактор «Жизни» — говорит, что всегда хотел, чтобы младший сын работал у него. («Жизнь», между прочим, единственная в России федеральная газета с провинциальным прошлым: когда-то она издавалась в Ульяновске и называлась «Молодежное слово», потом всей редакцией переехали в Москву.) «Мне всегда хотелось гордиться своими детьми», — говорит Габрелянов-старший и действительно с гордостью рассказывает, как на редакционных планерках, когда Ашот обсуждает с редакторами Life.ru какие-то проблемы, связанные с интернетом, Шефу приходится тайком записывать незнакомые слова и потом уже у себя в кабинете гуглить, выясняя их значение. «Я думал, у него все получится гораздо хуже», — говорит о сыне Арам Габрелянов.

Ашот и Тарантино

Ашот Габрелянов в свою очередь еще не до конца привык к своей главредовской роли. После московского «Еврови­дения» его позвали на ток-шоу к Андрею Малахову. «Никто сначала не понял, кто я такой, — рассказывает Ашот, — а потом Малахов говорит: «Главный редактор газеты «Жизнь». Рядом со мной сидела Амалия Мордвинова, и она прямо-таки вскрикнула: «Так вот ты какой!» А потом я видел, как меня какие-то девушки в блогах обсуждали. Писали: «С речью проблемы, зато симпатичный».

Из-за проблем с дикцией Ашота, когда он поступал на журфак МГУ, не приняли на кафедру телевидения, и поэтому он поступил на медиаменеджмент. «На втором курсе, — вспоминает Ашот, — у нас вел семинар Леонид Бершидский. Мы писали что-то, потом показывали ему. Я свою заметку тоже показал, и он сказал: «Если вы так будете писать, то я нассу на вас, как собака». Для таблоидного журналиста такая реакция со стороны рафинированного основателя «Ведомостей» — почти как похвала, тем более что к пер­вому курсу у Ашота уже был таблоидный опыт. На страницах «Жизни» он дебютировал в 15 лет с разворотом о пьяном Квентине Тарантино. «Он приезжал к Ми­хал­кову на кинофестиваль, — рассказывает Ашот, — и мы с братом его выслеживали, добрались до ресторана «Царская охота». У меня была возможность к нему подойти, поговорить и сфотографиро­вать — я по­дошел, говорю: «Я ваш поклонник». При этом смотрел один или два его фильма и не помнил названий, и мне брат присылает эсэмэс­ку с названиями фильмов, я ее читаю и говорю ему: Квентин, мол, вот такой-то ваш фильм у меня самый любимый. На выходе нас потом охранники пытались тормознуть, но мы им съемку не отдали. Я тем летом вообще много работал для «Жизни», за два месяца 700 долларов гонорара получил».

Расшатывать устои

На первом курсе журфака шестнадцатилетний Ашот издавал журнал для студентов Exclusive. Сам он называет его молодежной версией Forbes и с гордостью ­рассказывает о том, как его журналистке удалось заполучить для интервью Михаила Прохорова, и потом приятельница, работавшая в настоящем Forbes, возмущалась, что ей Прохоров интервью не дал, а студенческому журналу — дал. Об «Эксклюзиве» помнят и сокурсники Ашота. «Это был очень крутой журнал, — говорит креативный директор компании «Мастерская коллекция» (производит DVD для «Комсомольской правды») Иван Власов. — Ашот вообще молодец, всегда производил впечатление собранного, вдумчивого юноши в отличие от Артема, который расп…дяй и весельчак». Наверное, поэтому Артем Габрелянов сейчас пишет для глянцевых журналов, а Ашот руководит таблоидом. Предшественник Ашота Тимур Мардер о нем говорит с почти отцовской нежностью: «Пацан он толковый, реально умненький. Может быть, опыта иногда не хватает, но мозги реально работают».

Фотография: Алексндр Решетилов

«Жизнь» всегда жила по формуле «Есть две святые вещи — президент и религия». Ашот Габрелянов ­предпочи­тает ее модернизированную версию — «Боюсь Бога и сво­его отца», — но его отношение к власти не отличается от традиционно принятого в газете. «Есть тонкая грань между властью и государством, — говорит Ашот. — И критикуя власть, мы не имеем права расшатывать устои государства». Очевидно, он много об этом думает: на про­тяжении всего разговора Ашот не­сколько раз возвращался к теме «устоев государства». «Вот представьте — вы при своем сыне говорите своему отцу, что он неправ. Как сын после этого должен к вам относиться?» Такая конструкция кажется мне неубедительной, но забавной: получается, что главный редактор «Жизни» считает власть своим отцом, а народ — ребенком. Я говорю об этом Ашоту, он отвечает, что президента выбирает народ, поэтому он народ ребенком, конечно, не считает. И снова говорит о грани между государством и властью. «По чиновникам, по критике чиновников у нас никаких ограничений нет. Когда сгорел очередной дом престарелых, мы дали заголовок «Пусть министр Татьяна Голикова сгорит со стыда», и ни­кто нас не мог остановить». Cовсем недавно в «Твоем дне» был заголовок «Чиновники просрали совесть» о выпущенной в Брянске туалетной бумаге «Партизанская». То есть иерархия такая: о президенте и премьере — хорошо или никак, о ми­нистре — «сгореть со стыда», о провинциальных чиновниках — «просрали» или, как было с бывшим мурманским губернатором Евдокимовым, «спалился на криминале» (то есть вначале Евдокимов поссорился с «Единой Россией», потом пошли слухи о его отставке, и только по­том уже «спалился»). Оппозиции в этой иерархии нет — во время предвыборной кампании в Сочи Life.ru и «Твой день» почти ежедневно рассказывали о дьявольских планах Бориса Немцова по переносу Олимпиады 2014 года из Сочи в Корею. На сайте висела даже видеозапись, на ко­торой Немцов в своей «газели» разговаривал с какими-то подозрительными корейцами. «Но видео же настоящее, — комментирует Ашот редакционную политику в отношении Немцова. — Когда наши журналисты это сняли, я сам охренел».

Обнаглевшие звезды

О еще одной фирменной черте русского таблоида — фоторепортажах из больничных палат, в которых умирают пожилые знаменитости, — Ашот Габрелянов говорит почти дословно в тех же выражениях, что и все его предшественники и коллеги: «Люди хотят эмоций. Человек живет в ме­гаполисе, его все затрахивает, он хочет посочувствовать кому-то. Когда мы давали фотографии Любови Полищук, была сумасшедшая реакция — люди звонили, плакали, спрашивали, чем помочь. А о том, в каких условиях лечится Семен Фарада, до нашей публикации вообще никто не знал, мы его спасли этими фотографиями». Вообще, отношения «Жизни» со знаменитыми актерами бывают двух видов: газета либо воюет с ними (сенсационные фотографии Владимира Винокура с юной любовницей или аудиозапись секса по телефону с Александром Калягиным — это золотой фонд «Жизни»), либо оплакивает их посмертно, называя великими и гениальными. Самый яркий пример — Александр Абдулов, при жизни неоднократно судившийся и даже дравшийся с журналистами «Твоего дня». На страницах газеты его иначе как «об­наглевшей звездой» не называли, а когда он умер, сразу же стал «великим», «любимым» и «гениальным». «Это абсолютно нормальная практика, — говорит Ашот. — С Абдуловым, царствие ему небесное, была неприятная ситуация, но сейчас она не имеет значения, бил или не бил — по фигу, актер-то великий». Некоторым звездам удается пройти путь от врага до друга еще при жизни. Несколько лет назад, когда Ашот еще работал в «Жизни» фоторепортером, он снимал на вокзале уезжающего в Юрмалу рэпера Тимати. Тимати угрожал Ашоту, обещал его из­бить, а теперь они общаются вполне дружески, и рэпер даже говорит, что не помнит об этом инциденте. «Звезды просто начинают понимать, что такое таблоид, — говорит Ашот. — Мне иностранные ­кол­леги рассказывают, как они работают. Какая-нибудь Мадонна им сама звонит, говорит, во сколько и в каком магазине она будет покупать нижнее белье. Они приезжают, снимают — все довольны».

Фотография: Василий Шапошников/«Коммерсант»

Ангелы и демоны

«Вы бы знали, какой цинизм сопровождает нашу работу. Мы этого не стыдимся. Это как есть черную икру каждый день — каким бы она ни была деликатесом, все равно рано или поздно надоест, — говорит Ашот. — Помню, утонули в проруби маленькие дети. У нас уже дедлайн, нужен заголовок. Решили написать «Ангелы лагуны». Все обрадовались и разошлись по домам». «Ангелы» применительно к маленьким детям — фирменная черта «Жизни». «Спасение ангелов», «Слезы ангелов», «Ангелы на обочине», «Голод ангела», «Ангел во тьме» — поиск по сайту газеты выдает, наверное, все существующие комбинации со словом «ангел». Маньяков, террористов и убийц в свою очередь «Жизнь» называет демонами и дьяволами. Иногда попадаются комбинированные варианты: «Ангелы в руках демона» — о подмосковном маньяке, задушившем троих детей. Упреки в потакании низменным инстинктам аудитории Ашота при этом обижают: «Знаете, была такая история. Пятнадцатилетняя девочка полюбила мальчика. Скандал, убийство, самоубийство, первая полоса. А об этом пятьсот лет назад Уильям Шекспир написал, про Ромео и Джульетту. Он тоже потакал низменным инстинктам?» Ашот считает, что в России вообще еще нет таблоидной журналистики, поэтому и спорить о ней глупо: «Нам вообще очень неуютно живется без ­кон­курентов. Приходится конкурировать с «Коммерсантом». Про похищение сына вице-президента Роснефти Ставского и о задержании подозреваемых мы написали раньше и подробнее, чем они». При этом, по словам Ашота, вообще об этом похищении он знал от одного своего приятеля с самого начала, но честно держал данное приятелю слово и не писал об этом в газете. «Но когда информация попала в другие СМИ, уже стало можно писать».

«У нас не любят тех, кто уходит с работы в семь вечера, — говорит Ашот. — В таблоиде все работают за идею, то есть деньги тоже важны, но идея прежде всего». Но когда я спросил, в чем заключается эта идея, Ашот замолчал: «Столько работаю — нет времени сформулировать». Работает он и в самом деле буквально круглые сутки: даже ночью часто приходится ездить выручать попадающих в конфликтные ситуации папарацци. Сайт тоже обновляется круглосуточно. «Я бы тоже хотел, как Андрей Васильев, пить по вечерам в «Маяке», но у меня и друзей-то близких нет, потому что нет времени. Даже курить бросил, потому что некогда».

Он не скрывает растерянности: в 19 лет на него свалилась империя с двумя газетами тиражом 3 миллиона и миллион и сайт с 70 миллионами хитов в неделю. Ашот говорит, что мечтает о другой работе, хотя всегда понимал, что придется продолжать дело, начатое отцом двадцать лет назад в Ульяновске. Разговоры о скорой гибели бумажной прессы, которые наконец-то вошли в моду и в России, Ашота интересуют только как не имеющий прикладного значения светский треп: аудитория бумажных выпусков «Жизни» и «Твоего дня» так далека от интернета, что редакция безболезненно размещает все свои статьи на сайте за сутки до публикации — на тиражах «бумажки» это никак не сказывается. «Может быть, когда-нибудь ситуация изменится, но привычки нашей аудитории изменят­ся в самую последнюю очередь», — говорит Ашот. Когда я сказал, что в метро пассажиры с «Твоим днем» в руках теперь попадаются реже, чем три-четыре года назад, Ашот ответил: «Вы просто редко ездите в метро», а потом сознался, что и сам перестал ездить в метро, когда стал главным редактором (таково требование корпоративной службы безопасности). «Хотя я очень люблю метро, там можно знакомиться с девушками. Вот где еще с девушками можно знакомиться, когда ни на что времени не хватает? В метро и в «Одноклассниках». С «Одноклассниками», впрочем, тоже все не очень хорошо: раньше там Ашот был сфотографирован в обнимку с двумя приятелями, и ему писали геи, поэтому пришлось вешать фотографию с двумя девушками — теперь вообще никто не пишет. «Я в детстве думал, что работа в газете — как в кино: кофе и сигареты. А оказалось, что кофе и сигареты — это уже потом, когда все дела в газете сделаны».

Ашот Габрелянов вообще очень ми­лый и трогательный юноша. Посмотришь на него и не поверишь: что вот этот человек и делает ту газету, которую нельзя не не­навидеть? А ведь делает — и не хуже, чем любой другой редактор. Родителей не вы­бирают — видимо, и наследство тоже.