Волшебники Москвы

"Гарри Поттер" – чудесный роман, возбуждающий воображение. Детское воображение он возбуждает особенно. Поэтому я не очень удивилась, обнаружив, что многие средневозрастные дети считают, что на свете действительно живут волшебники. А родители, будучи абсолютными маглами (простаками, простецами), знать не хотят о тонком магическом мире. Они Дурсли, эти родители, абсолютные Дурсли. Они покупают "Семь дней", читают про актрис, актрисовы платья и актрисову мебель и не обращают внимания на объявления на последней странице. А там написано: "Архиепископ магии Петр Смелов. Утрите слезы – магия всесильна" или "Центр высшей магии Валентины Дашковой". Волшебники живут рядом с нами!

И я подумала: а может быть, они действительно живут рядом с нами?

Может быть, это прекрасный параллельный мир, какой мы не способны увидеть и принять? Десять волшебников Москвы прошел ваш автор (обратился к десяти волшебникам, попросил помощи у десяти волшебников), и я должна вам сказать, что за такую работу молоко нужно давать.

Они действительно носят мантии. Некоторые надевают мантии с вышитыми звездами и пентаграммами, а архиепископ черной магии эгрегор Симеон и вовсе ходит в алом шелковом плаще, как (если вспоминать "Гарри Поттера") выпускники Дурмстранга. Также я лично видела две волшебные палочки. Летающие метлы на глаза не попали, но несколько летающих "мерседесов" наблюдать пришлось.

Единственная проблема московских волшебников такова: у них нет магического золота. Нет волшебных сиклей и галлеонов. И потому маглы нужны им значительно больше, чем гарри-поттеровским наставникам.

Волшебники предлагают нам, простакам, ряд преинтереснейших услуг. Ведь они со всем своим тонким миром печально внедрены в наш толстый мир.

Сначала об услугах простейших, бытовых. Их можно обозвать так: Гарри Поттер и виды на урожай.

О милый Гарри Поттер, альбионский мальчик! Что можешь знать ты о русской огородной магии? Меж тем потомственная ясновидящая Валентина занимается этим вопросом серьезно. Она заряжает саженцы и семена на хороший рост. В офисе Валентины стоит длинный стол, на который желающие могут положить или поставить рассаду, цветы и семена. Сама же Валентина ходит вдоль стола и громко, красиво говорит: "Чтобы засуха не была, чтобы саранча не плыла". Мне особенно понравился следующий заговор на вредителей. Надо выкопать червяка (или, в Валентиновом случае, взять из банки), обернуть его вокруг пальца и прошептать: "Венчаю тебя на сторожа, пока племя твое не изведется, мир не перевернется, осина не станет цветком, моча – кипятком, камень – молоком, собака – жуком, ты будешь в земле жить, именем Алани мой урожай сторожить. Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь".

Также в разряд волшебников простых – простых, как домовые эльфы, – могут войти милые московские и саратовские симороны. Симорон – это "оригинальная отечественная школа волшебников". Симороны – такие особенные существа, которые "не засоряют внимание бедами, а сразу находят во всем элемент созидательности". Они используют магический способ переименования. Это делается так (цитата из симоронской книжки "Курс начинающего волшебника: технология успеха"): "На семинаре я получила имя: "Я та лебедушка с кружевным воротничком и пропеллером на голове, которая прогуливается на полянке с мальчиком". Я пришла домой поздно, и мой ревнивый друг чрезвычайно на меня обиделся. Он кричал: "Я в твои штуки не верю, ты меня этим не достанешь!" Тогда я прицепила на макушку пропеллер и появилась перед ним. Он тотчас умилился и подарил мне шоколадку. Воплощая симоронское имя, выступая в шутовской роли, я взламываю привычные стереотипы. Какие могут быть проблемы у того, кто носит пропеллер на голове?" Да уж действительно, какие...

За две минувшие недели я побывала в аурокамере (притом была обманута, ибо выяснилось, что настоящая аурокамера есть только в центрах комоэнергетики, они же филиалы школы Эмиля Багирова), два раза снимала венец безбрачия, прошла обряд древнеязыческого инвольтирования, с меня сняли порчу, произвели заговор на тайного врага, а также я присутствовала на обрядах половой присухи и половой остуды. Бедный Гарри Поттер! Как чрезвычайно развитое, но все-таки дитя, он вряд ли бы заинтересовался подобной магической деятельностью.

Так или иначе, эту часть московского волшебного мира можно назвать "Гарри Поттер и венец безбрачия".

Что же до меня, то я пропащий человек.

У меня прободение ауры, отток энергетической сущности, родовое проклятие и небольшая дилетантская порча. Снимать венец безбрачия я отправилась к знаменитому магу Василию Вятскому. Я думала веселиться да шутки шутить, а все получилось сухо, стремительно, по-деловому.

Василий Вятский похож на Путина: невысокий, легкий, в темном костюме. Лицо у него строгое, а глаза добрые. Он долго на меня смотрел, а я немного смущалась – ибо лжива была моя роль, – но лживости Василий не заметил.

- Я буду вас работать, – сказал он. – Сколько вам лет?

- Тридцать пять.

- Бедная, – сочувственно сказал волшебник. – Долго же вы терпели!

- В некотором смысле не слишком-то терпела, – сказала я. – Но неужели же обряд действителен только для безмужних дев, сохранивших свою асфодель?

- Отчего же? – успокоил меня Василий и сделал жест дружбы – пожал мне локоть: – Я же понимаю, вы не железная.

Далее Вятский занялся ворожбой. Ворожил он недолго: весь прием вместе с обрядом занял одиннадцать минут. Волшебник прочел молитву, дал мне свечу и сверх того капнул мне на руку горячим воском, предварительно попросив потерпеть.

То есть тема терпения получила развитие.

Развивалась она и дальше. Так, волшебник велел мне неделю после судьбоносного обряда не употреблять алкоголя. Сам обряд представлял лишь верхушку айсберга – ибо работать со мной волшебник будет четыре недели. Но заочно. Вятский сказал: "Если вы вечером почувствуете дискомфорт, беспокойство – не пугайтесь. Это я работаю". Какой же тут дискомфорт? Мне только приятно будет... Целых четыре недели темными вечерами будет обо мне думать маленький аккуратный человек – волшебник Вятский.

Бытовая жизнь волшебника представлена скупо. Его магический кабинет имеет спартанский вид. Несколько свечей, стол, покрытый черной материей, недорогие бумажные иконы. Особенно меня умилили два предмета настольного ландшафта: детский игрушечный сундучок (маленький, золоченый) и шкатулка, любовно выпиленная лобзиком. Лишь только волшебник вышел из кабинета на поиски секретарши, я ринулась к сиротским безделушкам. В сундучке лежали булавки, в шкатулке – пятикопеечные монетки. Магический ужас, денежный прах.

Секретарша приняла плату, сто долларов, но от передачи денег из рук в руки отказалась. Велела положить их на стол.

Секретарша у волшебника красивая, с голым животом. Возле двери сидит молодой милиционер. Под чародейским окном стоит очень недурной японский автомобиль. С тайной идеей проследить за волшебником я рассматривала транспортное средство и чувствовала себя комсомольцем Альтшулером.

И вот почему. Я изрядно увлечена архаическими, архивными документами. Люблю проводить параллели. Комсомолец Альтшулер, рабочий человек и активист, в 1932 году поместил в многотиражной газете Второго часового завода "Будильник" здоровый политический донос. Комсомолец случайно попал на сеанс столоверчения. Оплошали хозяева-интеллигенты. Ценность текста вот в чем. Альтшулер пытался (как пограничник) следить за организатором вечеринки, медиумом, но отстал. Медиум воспользовался велосипедом. "И это при том, – взволнованно пишет Альтшулер, – что комсомольский секретарь заводской ячейки не имеет возможности купить велосипед и ходит пешком".

Вот так же и я тщетно торчала под окнами волшебника. Ну "Лексус", ну все равно не догоню...

На следующий день я отправилась на прием к чародею Неману. У чародея Немана прекрасная секретарша – хрипоголосая интеллигентная старуха. Если б вы знали, как выделяется она из безъязыкого овечьего племени прочих волшебниковых секретарш! Интересная женщина сказала вашему автору, затруднившемуся представиться: "Что вы мнетесь с именем? У нас даже члены Думы ходят без инкогнита!" И еще сказала: "Вы с утра кофе-то не пейте, чтобы аура была чистая". А я с привычкой к душным шуткам возьми да и спроси: "А коньяка нельзя ли выпить?" Милая собеседница оживилась и рассказала, что недавно волшебник Неман помог некоему человеку из-под Тулы, и теперь из-под Тулы приезжают крестьяне и сидят возле офиса волшебника, ожидая приема и соображая на троих. Типа: "Земство обедает". "А хуже, – сказала достойная конфидентка, – если клиенты адрес путают. У нас адрес – Пречистенский переулок, дом семь, а они едут на Пречистенскую улицу, дом семь, и звонят мне оттуда в панике. Ты, кричат, куда нас, мать, послала?" "А куда вы их посылаете?" – осторожно спросила я. "Пречистенская улица, дом семь, – сухо сказала прекрасная секретарша, – это КГБ. Я никого туда не посылаю. Только говорю: ты сам туда попал, добровольный пленник".

Волшебник Неман поставил мне зеркальную защиту – очень по-деловому. Враги не определились.

Следующей по плану посещений была "деревенская ясновидящая матушка Василиса". Настоящая деревенская ясновидящая матушка Василиса ясно видела всю "магическую тусовку" Москвы – клиентура же в лице вашего автора интересовала ее не особенно. Образ матушки Василисы решен был в ориенталистском духе: она принимает как бы в бане – некоей комнате, обшитой вагонкой и увешанной душистыми вениками.

"Вы кого-нибудь из посвященных знаете?" – спросила матушка, окурив меня травами.

То был день, когда я посетила Алексея Немана и Федора Бесстрашного. У Федора, магистра черной магии, я вторично сняла венец безбрачия. Федор взял четыре тысячи, дико вскрикивал и махал паникадилом, в связи с чем родилась строка, в основном интересная гипотетически дерзкой рифмой: "Гори, гори, мое паникадило..." "Знаю, – сказала я премудрой женщине. – Вот, например, Бесстрашного и Немана".

Василиса была насмешлива. "Мне говорили,- сказала она,- что один из них таксист, а второй – мясник". И тут же построжала: "Что же ты к ним обращалась?" Отступать было некуда, и я призналась: один снял венец безбрачия, а другой поставил зеркальную защиту.

"Так, – сказала матушка Василиса, – доигралась ты, девонька. Теперь они у тебя в печенке сидят и борются друг с другом. Ты можешь себе представить, что значит иметь внутри себя две противоположные энергетические сущности?" "А почему в печенке?" – спросила я. "Потому что печень все яды выводит", – кротко ответствовала матушка.

Я остолбенела и возопила: "Матушка Василиса, но если указанные волшебники есть миряне, то с чего таксисту и мяснику далась моя печень?" "Сухо дерево, завтра пятница, – загадочно сказала Василиса. – Я третьей в тебя не полезу. Плати две тысячи рублей за консультацию и уходи, а я грех на душу не возьму".

Ежели бы матушка знала, что будет не столько третьей, сколько двадцать третьей, что бы она сказала? "Ну а что ж мне делать?" – "Молись, грехи отмаливай, – посоветовала матушка. – Святой водички попей. И постой, я могу тебе сделать очищающий отвар. Я его женщинам после абортов прописываю – чтоб душа почище была. А стоит он... Погоди, калькуляцию сделаю..."

Тут я изрядно расстроилась и пошла вон. А у матушки офис расположен на Арбате.

Иду я по Арбату и вижу – сидит на матерчатом стульчике женщина с бумажкой: "Гадаю, снимаю порчу". Начну, думаю, с самого низа, может, правду скажут! Села я на парусиновое седалище, а маркитантка мне говорит: "Я профессор, гадаю только за пятьдесят долларов". "Ну погадайте за пятьдесят долларов", – сказала я в тоске.

"У вас аура пробита в трех местах, – сказала профессор. – Человек вы безвольный, и еще возле вас крутится маленький нервный мужчина с больным желудком". Насчет ауры не знаю, но все остальное было отвратительно верным семейным портретом.

И так я расстроилась, что решила развлечься на казенный счет.

Развлечение планировалось такое: "Мощнейшая афро-бразильская магия. Посвященная карибская ведьма Хелен Сантера. Сантерия, вуду, пало-майомбе". Амулеты: "Сгинь, мой враг", "Раб любви", "Живые деньги". Но больше всего мне понравилось вот что: специальные амулеты для жриц любви.

Я поехала за амулетом.

Нужно заметить, что в эклектичном подвале, перед алтарями древней магии вуду (этой гаитянской, карибской, кубинской, лос-анджелесской полурелигии-полукультуры), меня раскололи первый и единственный раз за все мои двухнедельные странствия. Госпожа Хелена Сантера и ее ученик и сподвижник (на самом деле нужно говорить "сын в посвящении", ибо Хелена вторично его родила в параллельный духовный мир) быстро и грамотно дали мне интервью, хотя я изображала из себя коломенскую проститутку.

"Этот амулет добавит вам сексуальной привлекательности, – говорила Хелена, – но и вы должны стараться. А то, бывает, клиентка после получения амулета сидит дома две недели, а на третьей прибегает и кричит: "Ваш амулет не работает!"" "Представьте, что вы в тайге, – вторил метафизический сын, – и получили наш амулет. Теоретически существует вероятность, что на вас свалится самолет, пилот останется жив и в половом тонусе, но эта вероятность мала". "К чему это вы?" – лепетала я. "Представьте, что вы получили наш амулет и оказались заперты на месяц в нашем подвале, – говорил темпераментный сын. – У нас течет труба, и, значит, хоть раз в месяц обязательно придет мужчина – сантехник. Предположим, благодаря амулету его к вам потянет... – В голосе сына явственно звучало сомнение. – Но ежели вы сами постараетесь и будете открыты общению, вы поймете, что в Москве количество мужчин значительно превышает одного сантехника на один квадратный метр".

Хелена показала мне прелестную волшебную палочку сынка – скрюченную куриную ногу в хорошей оплетке. "Режем, конечно, курей-то, – сказала она. – Но разве же это главное? В случае скандального подхода к культу вуду я всегда говорю, что любой супермаркет – торжество сатанистов. Все витрины завалены трупами животных".

Еще Хелена Сантера мельком заметила, что Сантера не фамилия и не прозвище, а ступень посвящения, сан, и она меж тем имеет уже право на сан более высокий. Может называться Хеленой Елохой, но, увы, боится: обыватели могут решить, что это каким-либо образом связано с Елоховским собором, и оскорбятся смешению вуду со святынею православною, белокаменною.

Так благодаря умнице Хелене я добралась до последней своей магической практики. Название которой – "Гарри Поттер и философский камень".

Биоэнергетик, маг последнего посвящения, андроид Шира Ли сказал мне вот что: "Разум импотентен. Он знает, но не может. Скажем, человек знает, что он алкоголик, но не может перестать быть им. Разум может создать механизм, имитирующий разумную деятельность, но не может воссоздать себя сам. Это потому, что разум ничего не знает о смерти, а смерть есть область познания, равная области познания о жизни. А самое страшное, когда разум начинает смеяться сам над собой. Разуму кажется, что он таким образом самоутверждается, а он таким образом самоуничтожается. Принято думать: если ты можешь посмеяться над собой, ты хороший. Меж тем, чтобы бороться, нужна трагедия! Само собой считается, что хорошая женщина, если мужчина осрамился в постели, должна превратить все в шутку. Так и жизнь: если осрамился – пошути. Поэтому мы проводим семинары посвящения в смертные, чтобы человек не забывал о главном, а также велим нашим адептам вести календарь, расчерченный на столько лет, сколько человек собирается прожить в своей нынешней оболочке. И еще у нас практики левитации".

А граф Чернецкий (в серебряных штанах с гульфиком), самый дорогой из всех доступных мне волшебников, посмотрел на меня и сказал, что по образованию он психоаналитик. Психиатр. Многие его сотоварищи, одногруппники, пытаются объединиться в научные и практические кланы и образовать российское общество в том смысле, что психоаналитик – существо необходимое. Меж тем граф избрал другой путь. И вот почему. В российском социуме царствует архаичное сознание. Скажем, есть понятие "психосоматические заболевания", то есть заболевания, рожденные страхами, случайными установками и т. д. В стране Англии в 60-х годах провели исследования, и процент психосоматических заболеваний оказался огромен. Сейчас и в московских районных поликлиниках в штат введен психиатр, который должен заниматься психосоматиками, но общество не подготовлено...

Тетя Мария Ивановна страшно обижается, когда ее посылают к психиатру.

"У меня, – говорит, – живот болит, а вы меня к доктору для психов..." "И тут, – говорит граф, – возникаю я, волшебник. Вас, Мария Ивановна, говорю, сглазили завистники. И это объяснение тете Маше близко и понятно. И она вылечивается, потому что верит мне, а вера тут ежели не главный, то важный фактор.

А то, что приходится серебряные штаны носить, так это ничего. Такая у нас, у волшебников, спецодежда".