Вольный каменщик

Иллюстрация: Miriam Ivanoff

В международном конкурсе на проектирование нового художественного музея в Перми первая премия досталась двум архитекторам — швейцарцу Валерио Олджиати и русскому Борису Бернаскони. Один из победителей рассказал БГ о своем проекте и о том, почему ему удалось обойти Заху Хадид, Эрика Мосса и других.

— Как выглядит ваш проект?

— Это параллелепипед, врезанный в склон берега, образующий наверху площадку, в виде большой городской площади. Она соединяет верх города с набережной. Такая большая стеклянная штука.

— А Транссибирская магистраль, проходящая через музей?

— Ну это громкая история. Считайте, что это часть Транссиба, резервная ветка. Сейчас там возят уголь, но могут не возить. Транспорт — одна из самых главных вещей в архитектуре. Внутри здания будет остановка. По-моему, неплохо, купив би- лет на поезд, сразу иметь возможность войти в музей.

— Но еще должен быть смысл ехать из Москвы, Петербурга, Самары, из других городов. Чем ваш музей будет наполнен?

— Если музей будет пребывать в таком же состоянии, в каком он сейчас находится, вы не поедете. Это такая мини-Третьяковка. Есть итальянцы, есть XIX век, русский авангард.

— Как вы вообще оцениваете эту всю идею? Насколько я знаю, кто-то из пермских руководителей поехал в Бильбао, увидел, как из довольно грустного промышленного города сделали туристическую Мекку. Насколько утопичны планы насчет того, чтобы в Перми появилось то же самое?

— Точечно, одним объектом, конечно, этого не сделать. Вопрос в том, насколько городские власти готовы развивать все компоненты.

— Что вам понравилось в Перми?

— Город абсолютно свободный, не зажатый, поэтому проект наш назывался «Горизонт». Платформа, которая открывает, показывает идею перспективы. Изначальный замысел — не делать здание, а сделать вещь, которая как бы продолжает город.

— Во всех крупных конкурсах, где участвовали и западные архитекторы, они же и побеждали. И вот вы впервые утерли иностранцам нос. Гордитесь?

— Я не собирался выигрывать. Почитал состав жюри в самом начале конкурса и присудил себе почетную премию за креативный подход. Ну так, галочку себе поставил.

— С тех пор как вы выиграли, подняли гонорары за работу?

— Нет еще, жду интересных предложений.

— Вам 31 год, что вы успели построить?

— Немного. Несколько домиков, два поселка спроектировал, один из них построен. Интерьеры магазинов Grand Cru, бара «Гольфстрим». Первый мой проект — офис компании BBDO — достаточно большой, 2 тысячи квадратных метров. Там мы провели психофизиологический эксперимент над сотрудниками. Так сделали пространство, чтобы оно было агрессивным, некомфортным, темно-серая краска, низкие потолки. Мы пришли к выводу, что креативному человеку вообще по фигу интерьер.

— Да вы просто фашисты какие-то.

— Мы в тот момент и были фашистами. Но это было очень полезно. После половина сотрудников уволилась, а самые креативные остались. Это продемонстрировало то, что дизайн работает, пространство может влиять.

— Здесь вы не будете таких экспериментов ставить?

— Здесь эксперименты тоже присутствуют, конечно. Но они нацелены на то, чтобы лучше показывать и удобнее использовать возможности. Пространство спроектировано как интерфейс сайта. Движение в музее организовано так, что человек как бы интуитивно находит то, что ему нужно. Все поверхности здания используются как навигация: где-то тексты написаны — ну и так далее. Все это связано с транспортом, с хранением, экспозицией, там очень сложная программа. Я потратил нереальное количество времени, чуть не умер.

— Построить-то сдюжите?

— Какие проблемы? Я даже за три года готов. В сентябре начинаем проектировать, в сентябре 2012-го приглашаю перерезать ленточку. Дальше все будет зависеть от человека, который будет это поддерживать, — политик или еще кто-то.

— Есть ощущение, что люди понимают, во что они ввязались, и начинают трезветь.

— А от чего трезветь?

— От безумных, очень амбициозных планов.

— Да ну что вы! Это как торговый центр за МКАД строить. Этот объект — 20 тысяч метров, это смешно. Вот я выставку Олега Кулика делал на 10 тысяч квадратных метров в ЦДХ.

— Это вы? Примите искренние слова благодарности. И вот еще: присудили же два первых места. Вам понравился проект Олджиати?

— У него хороший проект, один из немногих вдумчивых.

— А у Захи Хадид?

— У нее это — скульптура городская, очень дорогая. Я считаю, что музей не должен быть для общества сверхдорогим, все-таки социальный объект.

— А откуда у вас фамилия такая? Простой русский парень…

— Да, русский парень Бернаскони. Я питерский. Есть Берн и Аскона — два швейцарских города. Я там был — поля, яхты, отели, рай. В XVI веке переехали в Италию, а оттуда в XVIII как наемные архитекторы, дизайнеры приехали проектировать Петергоф, в строительстве Исакия Бернаскони участвовал. В результате мы в Москве оказались.

— Верите, что музей в Перми будет построен?

— Я бы отнес это к разряду мечты.