Военкоры

Начало военных действий в Ираке не было неожиданным ни для кого, а уж тем более не удивило журналистов. Но по мере приближения войны все меньше корреспондентов оставалось в Багдаде. За несколько дней до начала операции большинство представителей иностранных СМИ покинули Ирак и перебрались в соседнюю Иорданию: они предпочли освещать ситуацию дистанционно, покупая съемки. Остались корреспонденты CNN, Reuters и российские съемочные группы ОРТ, РТР, НТВ и ТВС. Зная по опыту предыдущих войн, что американцы своих бомбить не будут, в Багдаде журналисты поселились в той же гостинице, что и сиэнэнщики: там относительно безопасно.

Хотя МИД России настоятельно призывает представителей отечественных СМИ покинуть Ирак, наши остаются там, работая в условиях полной неразберихи. Перегонять свои съемки в Москву или выходить на прямые включения они не всегда могут: запрещают то ли американцы, то ли власти Ирака. Зато у CNN и BBC - бесспорный эксклюзив на освещение военных действий: американцы считают, что именно эти каналы смотрит Саддам Хусейн. Остальные журналисты выкручиваются как могут: используют для передачи информации из зоны военных действий мобильный телефон, а иногда выходят на прямые включения по телефону спутниковому, позволяющему передавать изображение.

Неразбериха пройдет, а трудовые будни для военных корреспондентов продолжатся. Им не привыкать. По всему миру всего 200-250 военкоров (среди них даже есть женщины), и друг друга они отлично знают. Многие прошли Белград, Aфганистан, Чечню, первую войну в Ираке. Они друзья, которые никогда не созваниваются и встречаются только на войнах, снимая бок о бок страшные кадры и коротая вместе свободные от съемок часы. Прощаясь, они не знают, увидятся ли еще.

- Военные корреспонденты много пьют и умеют веселиться, - рассказывает Евгений Баранов, военкор с двенадцатилетним стажем. - Мы на пиратов похожи - с цинизмом, жестокостью своеобразной, при этом со своим шармом, яркостью, желанием сбросить эмоции, которые накопились, и чем веселее, тем лучше. Мы сплываемся в один порт, прифронтовой город. В афганскую войну, например, Душанбе превратилось в перевалочную базу. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Все друг друга знали. Настоящая Тортуга (пиратский остров-республика), куда заходили пиратские корабли, сбрасывали награбленное, все пропивали, профукивали и уходили обратно в море.

От корреспондентов всегда требуют объективности в освещении событий, но на войне сложно сохранить пресловутую журналистскую беспристрастность: или одну из сторон в конфликте чувствуешь и понимаешь лучше, или просто теряешься. Находясь в "горячих точках", журналисты нередко живут у местных жителей, что только осложняет ситуацию.

- Самый наглядный пример - первая чеченская война. Корреспондент вначале живет у чеченцев, с ними работает месяц, потом переходит линию фронта и там живет у своих, - говорит Баранов. - Тогда у многих были проблемы с головой, потому что невозможно было выстроить собственное отношение: и те - свои, и эти - свои. Кавказскому гостеприимству чеченцев сложно противостоять. A тут свои русаки на твоих глазах гибнут.

Военных корреспондентов представляешь бесстрашными суровыми парнями, этакими богатырями. В кадре они так часто и выглядят, но вот в жизни многие худощавы и невысокого роста. Журналистская смелость - это тоже миф. Им, как и всем на войне, страшно: страшно видеть кровь, развороченные тела. Просто к страху они привыкли, к тому же понимают, чем рискуют и зачем. A некоторые корреспонденты сами признают, что если забыть о морали, понятиях добра и зла, то в войне можно найти свою эстетику. Это эстетика оружия, извечно привлекающая мужчин.

- Страшно. Конечно, страшно. Я снимал много ужасных картинок, - продолжает Евгений. - В Грозном, например, когда все сравнивали с землей. Или в Aбхазии. Я разговаривал с человеком, а ему попала пуля в голову прямо в кадре. Журналисты тоже гибнут. Бывают и контузии. Мой близкий друг, проходя в аэропорту через металлоискатель, каждый раз долго всем объясняет, что это осколки от гранаты у него в заднице звенят.

Западным военным корреспондентам за страх и риск платят соответствующие деньги, на них не экономят. Да и рискуют-то они не сильно. Безумствуют по обыкновению наши, причем не за бог весть какие деньги. У серьезных же телекомпаний в Кувейте, Катаре, Иордании открыты огромные бюро с колоссальными бюджетами. Даже с зарплатой в сотни тысяч долларов эти военкоры не полезут под пули. Корреспондент стоит у тарелки и выходит на прямые включения, а стрингеры ему картинку из Ирака привозят.

Там, где война, всегда есть стрингеры - разновидность военных корреспондентов. Они сами себе и журналисты, и операторы, и режиссеры, и продюсеры. Это смелые и азартные люди, которые пробираются в самые опасные места и снимают самые страшные кадры, а потом дорого продают их разным телекомпаниям. Стрингеры в "горячих точках" всегда много зарабатывают, за их съемки борются и готовы платить главные телекомпании мира. Чем безумнее кадр, тем он больше ценится. Они действительно своей жизнью ежедневно рискуют. У стрингеров собственная мораль: общепринятые понятия о плохом и хорошем у них отсутствуют, ведь они всегда должны быть готовы к мгновенной реакции, а мораль связывает. Поэтому стрингерством занимаются самые бесшабашные.

- В Багдаде, думаю, тарелки и спутниковая связь со временем заработают. Многие корреспонденты туда вернутся, - делится своими мыслями Евгений Баранов. - Я знаю многих людей, которые уезжали, а потом возвращались. В первый момент, когда война началась, они кинулись в Иорданию. А потом поняли, что там картинку не снимешь и денег не заработаешь. Или им пообещали, что доплатят. Едут обратно. A те, кто уже там, осваивают новую ситуацию. Но Ирак чем отличается? Там пить нечего. Проблема. Наверное, изыскивают какие-то возможности.