Во имя дружбы

Иллюстрация: Александр Можаев

Расстилающаяся у храма Христа Спасителя площадь Пречистенских Ворот — довольно приятная часть городского пространства. Тут вам и сверкающий ХХС, и памятник Энгельсу (как писали советские путеводители, «очень впечатляющий, психологически убедительный»), и стратегический объект «Пиво-воды», и до бульвара рукой подать. Но все же это место не площадь, а именно пространство, с архитектурной точки зрения случайное. Прежде все было не так: была и площадь, и логически завершенная стрелка Остоженки и Пречистенки. Стрелку замыкал двухэтажный дом, о котором в специальной литературе говорится, что «три его классических фасада четко определяли пространство площади и обеих улиц». Он числился памятником истории — прежде в нем обитал художник Суриков. Но тридцать три года назад этот памятник зодчества был разменян на два аварийных строения, причем не без участия президента США.

О подробностях этой поучительной истории поведал орнитолог Николай Петрович Бухарин, уроженец Пречистенки, ныне проживающий на Юго-Западе. Своей депортацией за пределы центра он обязан лично президенту Никсону.

— Весной 1972 года Москва взволнованно готовилась к визиту Никсона. Требовалось не ударить в грязь лицом и показать гостю социалистический город в его лучших проявлениях. Советские зодчие подошли к этой задаче в меру способностей: подписали под снос несколько старых кварталов, с тем чтобы по быстрому разбить скверики с кафе-стекляшками типа «Шоколадница» (в народе это называли «осквернением»). Приговоренным к сносу оказался и наш квартал на стрелке Кропоткинской и Метростроевской улиц. Я жил с родителями в третьем доме по Кропоткинской. Это, конечно, была драная коммуналка, но зато из окна практически площадь Красная видна, прямо в нашем доме замечательная пончиковая и еще много разных преимуществ столичного центра. Так что лично я никуда уезжать не собирался. Но в самом начале марта сюда прибыли архитекторы и сказали, что стрелка должна быть полностью расчищена к 1 мая. Им, конечно, никто не поверил. И вот они тут бегали везде со своими рулетками и норовили околачивать штукатурку, потому как им сразу стало ясно: дома намного старше, чем думали. На фасадах им стучать запретили, а со двора были сплошные пристройки, поэтому их сильно привлекали подъезд и квартиры, и народ, понятно, этому препятствовал. А меня сразу проперло, что вот я, оказывается, в каком доме живу — слово «палаты», это же прямо из русских сказок. И было очень приятно, когда реставраторы пришли в мою комнату и разъяснили, что кривизна потолка, которая всегда мешала шкаф поставить, на самом деле является огрызком древнего свода. Я потом долго крутился вокруг этих ученых людей, мне очень нравился дядя Иван с фонарем под глазом, но его потом прогнали за пьянку.

Если бы пионер Бухарин знал, как выкладывался на работе дядя Иван, он бы его, конечно, понял. Потому что архитекторам Моспроекта-3 за два месяца надо было обследовать три уникальных дома, два из которых, явно скрывающие в себе диковины XVII столетия, были приговорены. Третий состоял на госохране, и о нем беспокоились меньше, не зная того, что памятник уже обречен уступить место убедительному Энгельсу. А 29 марта началось срочное отселение жителей — 63 семьи на три дома.

— В этот день начали сносить начало Волхонки, также во имя дружбы народов. Оттуда пришли подрывники и сказали, что на все у нас остается неделя. Кто-то обрадовался, а кто-то здорово обломался. А хуже всего было старикам, которые здесь всю жизнь. Оторванные от родных стен старички, как известно, плохо приживаются на новом месте. Но скоро прислали штрафбатовцев, и они старичков просто повыносили во двор вместе с рухлядью. И в день отъезда все знали, что назавтра наших домов уже не будет. А потом выяснилось, что отчаявшиеся реставраторы накатали пронзительную телеграмму самому Брежневу, и это почему-то сработало, так что завалили только угловой, желтенький. А эти два — вот они, хотя узнаются с большим усилием. Вот этот ресторан когда-то был складом стеклотары, я в него ходил сдавать папины бутылки.

В общем, Леонид Ильич не сплоховал, и теперь начало Пречистенки украшают Красные и Белые палаты, одна из образцово-показательных достопримечательностей столицы. Угловой дом тоже не исчез бесследно: бульдозеры разровняли его место, не зацепив сводов глубоких подвалов, которые до сих пор сохраняются под газоном и вполне могут быть расчищены и освоены в торговом, ресторанном и каком угодно еще качестве. Но сейчас актуален другой проект: между спасенными палатами планируется «воссоздать исторические торговые ряды» (каковых здесь отродясь не было) с подземным паркингом и прочими удовольствиями. Для этого будет снесен неприметный дом 4 по Остоженке, стоящий сразу за Красными палатами и также скрывающий в себе тайную достопримечательность, возведенную не позже середины XVIII века. Обидно будет разменять ее на чей-то дурацкий паркинг — это вам все-таки не дружба между народами.