Власть огня

Май 2005 года, Шереметьево-2

Грузовой терминал Шереметьево-2. Таможенники досматривают 25 тонн груза, направляющегося в Турцию. Одна тонна из двадцати пяти вызывает у них серьезное недоумение. Карета, коляска, юбка, орган и сковорода. Металлические, огромные, неподъемные. Плюс десятки килограммов взрывчатки и пиротехники. Таможенникам терпеливо объясняют: это уважаемые московские люди собрались отпраздновать день рождения на одном из турецких островов, а вот это — реквизит, принадлежащий огненному «Экс-театру», который на этом острове будет зажигать гигантские сковородки, коляски и кареты в честь именинника.

20 мая 2005 года, Москва, пожарная каланча в Рыбниковом переулке, вечеринка журнала «Афиша»

В корпоративном мире новый вид спорта — кто найдет самое необычное место для вечеринки. Гуляли и в трамвайном депо, и на вокзале, и на колхозном рынке, теперь — в пожарной части. Из окон каланчи разряженных гостей разглядывают пожарные. Вот-вот должно начаться огненное представление под названием «Камикадзе-шоу». Огонь начинает распространяться от сцены. Шоу очень похоже на обыкновенный пожар.Пожарные выбегают на сцену и начинают все тушить. Гости в восторге от придумки организаторов. Затем на сцену выскакивают пять длинноволосых девушек и абсолютно синхронно начинают размахивать горящими шарами на цепочках. В миллиметре от собственного тела. Их руководитель Тимофей меж тем сжимает от злости кулаки: «Вот ведь говорил же организаторам не подпускать никого на восемь метров к нашему оборудованию. Кто-то наступил на наши пиротехнические веера. Прямо на кнопку. И все загорелось. А вообще круто — устроить пожар в пожарной части».

11 июля 2005 года, Москва, Парк культуры им. Горького, клуб «Парк», вечеринка журнала Rolling Stone, 20.03

Обычный фуршет. На сцене чеканит что-то ведущий. Его мало кто слушает. Вечеринка началась недавно. Посетители озабочены по большей части тем, чтобы успеть выпить и закусить. До настоящего веселья и обещанного фейерверка еще далеко. У двери потасовка. В зал вбегают двое с автоматами. Стреляют. Бьется посуда, льется кровь. Шестеро падают на пол и больше не встают.

1996 год, Петербург, Стрельня, рейв

Члены петербургского художественного объединения «Речники» выходят на сцену и дышат огнем. Присутствующие в эйфории. Рейв, амфетамины и живой огонь в чистом поле — убойный коктейль. Такого здесь еще никто не делал, разве что Олег Попов на арене цирка. И это только начало.

Хотя началась вся эта пиромания еще в начале девяностых. Роман Грузов, один из «речников», в то время познакомился в Берлине с английской группой Mutoid Waste («Мутирующий мусор») — помогал им переводить инструкции к двум самолетам МиГ, которые те без особых усилий украли у покидающей Германию Советской армии. Грузов начал принимать участие в огненных перформансах, на которых специализировались англичане. Они купили несколько советскоармейских грузовиков за 800 марок, колесили на них по Европе и поджигали без всякого спросу на площадях (целый год на Потсдамер-плац, например, собирая 15-тысячные толпы) под тяжелую индустриальную музыку. Все это было не очень легально, никаких особых документов на технику не было, зато деньги и адреналин были вполне настоящие. И все немножко обожженные. Они были не одни такие в усталой, мало чему удивляющейся Европе. Их соратник голландец Эрик Хобейн создал машину Dante Organ, которая выбрасывала 30-метровые столбы огня и с их помощью издавала звуки, и машину Self Immolation, которая сперва обливала человека огнем, а потом водой, так что сгореть он не успевал. Голландец Бастиан Марис устраивал гонки газовых баллонов: он клал их на тележки и поджигал, а те носились, пробивая кирпичные стены. Он же собрал пинг-понг-шарик из старого топливного бака от советской боеголовки — на полутонный шар приварил кучу клапанов (вроде ниппелей от велосипеда) и поднимал внутри давление. Сброшенный с крыши шар хлопался об асфальт, клапан открывался и струя воздуха подбрасывала его на несколько метров. Он снова падал на другой клапан и так и прыгал вдоль улицы, пока не кончался воздух.

Грузов вернулся в Петербург и стал обучать огненным премудростям «Речников». Они сделали огнеметы, сконструировали огромную металлическую крысу-робота, с которой сражались на бензопилах, крутили «солнышко» на горящих качелях, забирались в искрящий, как меч джедая, железный шар, к которому были прикреплены электроды. «Речник» Майкл Тумблер чуть ли не на каждом шоу резал себя до мяса — у него заниженный болевой порог, и он мог себе это позволить. На одном из рейвов в ТЮЗе на Грузова надели кандалы, посадили его в клетку и подвесили к потолку. По помосту к нему подобрались его коллеги и распилили клетку и кандалы. Освобожденный Грузов прыгнул в зал с 30-метровой высоты и повис на тросе. Он должен был выдуть огонь, что послужило бы сигналом рабочему сцены опустить его. Грузов висел, но огня не выдувал. Танцующие под ним люди почувствовали, что на них что-то капает. Кровь, очень много крови. Дырку, пропиленную бензопилами друзей в его запястье, хозяева вечеринки тут же полили текилой. Этот шрам у Грузова навсегда, как и еще десятки шрамов.

От греха подальше «Речники» завели мегафон и стали перед каждым шоу объявлять, что все у них по-настоящему, на страх и риск зрителей — ведь те тоже могли пострадать. Несмотря на это, недостатка в публике они не испытывали — «Речники» были единственными, у них не было конкурентов. В последнее время «Речники» для огненных шоу собираются крайне редко. Возраст уже не тот, да и шрамов уже достаточно. И только Майкл Тумблер по-прежнему при любой возможности пилит себя до мяса.

1 января 2002 года, клуб «Грязные танцы», новогодняя вечеринка

В два часа ночи на сцену выходят девочки из «Камикадзе-шоу». Стройные, высокие, фигуристые. Их предводитель Тимофей Байер засовывает себе в рот огненный тампон, вытаскивает, а рот и язык продолжают гореть. С потолка начинает литься вода — срабатывает пожарная сигнализация. Люди на мгновение замирают, а потом начинают так кричать и веселиться, будто ничего выпито и съедено до сих пор не было. Тимофей про себя радуется, что вовремя взял у организаторов предоплату.

У Тимофея огромные ласковые глаза. Может, благодаря им все и получилось — отказать таким глазам невозможно. Он закончил Свердловский театральный институт, 3 года проработал в театре Виктюка. Ушел, оказался на Арбате и начал там жонглировать. Встретил человека, который ходил по стеклам, они соединились, начали крутить огни и делать свое шоу. Это был отличный бизнес, даже лучше, чем сейчас. У Тимофея обнаружился талант внушать прохожим, что ему деньги нужны больше, чем им. Он не просил — просто работал. И денег было не сосчитать. Так продолжалось 5 лет. Потом Тимофей стал предлагать себя корпоративным клиентам в качестве шоумена и огневика — те тоже не смогли отказать, как не смогла отказать и прогуливавшаяся однажды по Арбату Маша, которая теперь с ним живет и работает, и еще 8 артисток «Камикадзе-шоу».

Другие огневики над Тимофеем подшучивают, мол, выбрал самый легкий путь: набрал красивых девушек и дал им огонь. Гоу-гоу-герлс — беспроигрышный вариант. Тимофею все равно, что говорят. Под трансовую музыку его артисты репетируют по 3 часа каждый день в ДК «Взлет» на улице Раменки. Тимофей любя и играючи так тренирует 22-летних хохотушек с татуировками на плечах и щиколотках, что те, кажется, не только синхронно крутят шары, но и дышат друг другу в такт. Во время их выступлений мужчины умиляются до слез. Они идут нарасхват. Работы хоть отбавляй, зарабатывают около $1500 в месяц. Для театральных артистов, к которым себя причисляют огневики, деньги огромные.

Девочки репетируют птицу.

— Тимофей, а если кто-то не поймет, что это птица?

— Ну и пошли в жопу. Бедрышки, девочки, бедрышки. Секси. Работаем.

Август 2003 года, «Корабль дураков» Вячеслава Полунина

Уже две недели теплоход «Дон», переименованный Полуниным в «Корабль дураков» и нашпигованный актерами, клоунами и художниками, плавает по Волге. Каждый день — праздник. Отмечают то Новый год, то 9 Мая, то 23 февраля. Сегодняшний день объявлен 8 Марта. В 6 утра мужчины принесли женщинам кофе в постель и выдали им обходные листы. Чтобы попасть на заключительное шоу вечером, девушки должны обойти 250 медкабинетов. В массажном кабинете творится что-то невообразимое. Режиссер «Экс-театра» Юрий Берладин делает массаж огнем. Зажигает факел и водит по спинам женщин, ставит банку и передвигает ее по спине, не отрывая. Женщины растекаются на кушетке от счастья и странно-страшного удовольствия.

Берладин, невысокий мужчина с бородой и в вязаной шапочке, похожий на старичка-боровичка, делал уличные спектакли в Испании и Италии. Потом собрал в Москве мальчиков и девочек, которые видели или слышали, как работают с огнем в Европе, но мало что умели, и создал огненный «Экс-театр». Театр, который никогда не репетирует, потому что Берладин считает, что репетиции уничтожат легкость и непосредственность их выступлений. О том, что будет происходить на сцене, ребята просто договариваются.

«Экс-театр» — самое многочисленное огненное шоу в Москве и уж точно самое шумное. Под звуки труб, барабанов и изрыгающего пламя органа они ездят на огненной карете, танцуют на огненной сковороде в замкнутом кругу пламени, прыгают через огненные скакалки, носят горящие ярким пламенем юбки и шляпы. Берладин в шутку пишет свою фамилию как Ber Laden.

Кажется, у этих людей совсем нет чувства страха. Но правила просты: осторожность, аккуратность, бдительность. Ведь человек, когда зажигает спичку, не будет ее до конца держать. На животном уровне существует страх обжечься, поэтому главное — вовремя остановиться. Огневики больше не могут позволить себе обгорать и надолго выходить из строя — тогда их деньги получит кто-то другой. Когда после выступления на турецком острове актриса «Экс-театра» Наташа попала на 3 недели в больницу (не с ожогами, а с сильнейшей простудой: стоя в бассейне с холодной водой, она несколько часов крутила горящие шары, и такой разницы температур организм не выдержал), без нее все встало.

Сколько в «Экс-театре» актеров, подсчитать непросто. В подвале одного из дворов на Бауманской, где они обитают, из всех щелей кто-нибудь да выползет. Они и сами не знают, сколько их: то и дело кто-то приблудится. Бизнес идет в гору.Купили автобус, грузовик, оборудовали душ и туалет в подвале. «Мы укрупняемся, этим и отличаемся от других огневиков, — говорит Берладин. — Все стараются сжаться в надежде, что так заработают больше. Ну да, они получают больше денег в руки, но у них меньше возможностей. Они толкутся на месте и к пенсии подойдут раньше».

Эта стратегия более затратная, но и более перспективная. Клиент становится все более изощренным. Выйти на сцену и покрутить кое-как горящие шары — этим уже никого не удивишь. Вот устроить корпоративную вечеринку на подмосковном полигоне, где в качестве кульминации праздника взрыв пяти новеньких иномарок, — вот это в духе времени. Чем безумнее идея, тем, как ни странно, легче ее продать.

«Экс-театр» пока взрывы иномарок не осваивал, но ребята подумывают в качестве подработки на базе театра открыть крематорий и устраивать похороны под огненное шоу. «Я убежден, что будет очень много заказов. — Шутит — не шутит Берладин, непонятно. — Найдутся сумасшедшие. Мы бы это делали не в грустном, а в траурно-сдержанном ключе». «Он был горячим человеком» — бабах, и орган, — вступает долговязый Олег. — Или: «Он сгорел на работе» — бабах, и девушка появляется на горящей сковороде. Вот доктор Спок придумал себе похороны, на которых бегали клоуны на ходулях, и ничего«.

Май 2004 года, Старый Арбат, свадьба

Женится один из начальников московского ГИБДД, 40-летний мужичина с солидным животом. Развлекать гостей позвали «Огненных людей». Они выступают на улице перед рестораном. Все горит и взрывается. Всем весело. К празднику начинают присоединяться прохожие. Собирается пол-улицы — визжат, танцуют, хлопают. На сцене появляется милиция и приказывает всем расходиться и все тушить. Но жениха уже не остановить — он сам выходит на сцену и начинает выдувать огонь, а потом еще и крутит огненную палку. Милиционеров все игнорируют, а они не понимают, кого задерживать, — слишком много людей занято в этой чехарде.

«Огненных людей» придумали Вика и Гера. Их то пять, до десять, то пятнадцать — зависит от того, где выступают.Все мальчики и лишь одна беременная девочка. Вика на 6-м месяце, но продолжает прыгать через огненные скакалки, выдувать и крутить огонь. Про Геру Вика говорит, что тот «родился с палочками в руках, они у него горели, и он сразу стал их крутить». Про все остальное молчит. Боится рассказать, что же за выступление у них было на Брестской крепости, переживает, что диск с записью их шоу попадет в руки конкурентов, не выдает, откуда берется столько искр в их «Искреннем шоу» и почему на них однажды полностью истлели костюмы. Она начинает что-то рассказывать, но потом спохватывается и говорит: «Нет, это не могу». Ведет себя как ребенок, который вдруг понял, как можно зарабатывать деньги, и боится, что другие тоже этому научатся. Впрочем, это профессиональная черта почти всех огневиков — работать в режиме строгой конспирации, опасаясь конкурентов. Но случайно Вика пробалтывается и выдает свой большой план — собрать на одной из московских площадей 200 огневиков и чтобы все одновременно крутили огонь.

3 июля 2005 года, Петербургский государственный университет

Sun People, Вика и Валя, танцуют с огнем. У нее рыжие волосы до пояса, у него — черные до плеч. Танцуют синхронно, нежно и трогательно. Сразу видно, что они влюблены. От мысли, а вдруг спалят здание, студентам боязно и приятно. Огневики выходят наружу и выманивают за собой зал. Играют друг с другом в футбол горящим мячом, потом делают пас зрителям. Те вначале шарахаются, но затем несколько человек уже вовсю лупят по мячу. Вика раздает людям горящие скакалки — и тоже находятся желающие. С Sun People так всегда: вроде бы их всего двое, но под конец в их шоу участвует толпа.

Он композитор, она художник по костюмам. Он писал музыку дома у компьютера, она работала в «Экс-театре». Они встретились и решили создать шоу,в котором все делают только они — и костюмы, и музыку, и танцы, и огонь. Они рисуют огнем, пишут огнем, прыгают по огненным «классикам». Репетируют на даче, возле маленькой деревянной хибары, которая, кажется, еще чуть-чуть — и сгорит.

Похоже, что все огневики немного не в себе: они всерьез говорят, что чувствуют огонь, но при этом страдают от того, что до конца понять его не могут. Работают и в дождь, и в снег — керосин под дождем даже лучше горит. И нет у них специальных костюмов, пропитанных защитной жидкостью, — это лоховство. Обжигаются, но уже привыкли к тому, что у них постоянно подпалены ресницы или брови. Ладно, брови, бывает, обмотается вокруг шеи огненная скакалка, или раскаленная цепь вокруг рук, или горящая сетка попадет на лицо. Но огневики считают, что это даже и полезно — кожа обновляется, и утверждают, что через 2 дня ожоги проходят, достаточно помазать облепиховым маслом. От них пахнет керосином и гарью — они считают керосин парфюмом XXI века. Но как бы уверенно ни выглядели огневики, им тоже страшно. Они ведь знают, что контролировать огонь в принципе невозможно, поэтому, когда отчасти получается, их это очень сильно вставляет.

11 июля 2005 года, Москва, Парк культуры им. Горького, клуб «Парк», вечеринка журнала Rolling Stone, 19.30

Случайно оказавшийся на вечеринке оператор фильма «Бумер-2» Симонов сталкивается с пиротехником Гребенниковым, в прошлом военным взрывотехником, на визитке которого написано «ООО „Спецэффект“. Огнем, железом и разумом». 3 недели назад он устраивал туман над Волгой для «Бумера». Симонов понимает, что Гребенников сюда не просто выпить зашел.

— Вот из Калининграда вернулся, взрывал там столитровый бак с керосином на байк-шоу, заполучили 30-метровый столб огня на фоне видеоряда ядерного взрыва. Это креатив Хирурга.

— А здесь чего делаешь?

— Эффект расстрела людей. Двое с автоматами будут стрелять в толпу, а каскадеры падать, будто мертвые. Такова режиссерская мысль. Люди на празднике отдыхают, ничего не знают, а тут у них на глазах людей убивают. Я думаю, всем понравится. Главное, чтобы скорую не вызывали. Буду создавать эффект попадания пуль и взрывов, сидеть, смотреть и радоваться, что на самом деле все целы и невредимы.

— А скольких убьют?

— Шестерых. Да все нормально.- Гребенников видит недоверие в глазах Симонова. — А в одиннадцать будет фейерверк, нормальный, человеческий. Все хорошо будет.

Огневики говорят, что пройдет три года и таких, как они, появятся полчища. И они будут повсюду. А куда заведет полет режиссерской мысли, можно только гадать.

Фотографии: Павел Самохвалов, Сергей Леонтьев

«Я видел, как люди крутят огонь, и до встречи с Викой, — говорит Валя. — Но мне никогда не хотелось этим заниматься. Когда увидел Вику, то сразу захотел, потому что она совсем по-другому работает. Нас двое, и мы всегда вместе — это и трудно, и легко. Иногда устаем. Мы, может, и хотели бы увеличить состав Sun People, но пока не очень много кандидатур, с которыми хотелось бы вместе работать. Люди не любят репетировать. Думают, и так все сойдет. А для наших целей это не подходит».

«Я в какой-то момент решил пойти учиться на пиротехника, раз уж мы так профессионально этим занимались, — рассказывает Роман Грузов. — Оказалось, что таких курсов в России нет, а есть курсы саперов-подрывников. Но тех, кто там учится, регистрируют в ФСБ — и я не захотел там учиться. Тогда я пошел к ленфильмовским пиротехникам, которые огнеметы строить не умели — я строил круче, чем они, — но зато умели много чего другого. Я решил у них поучиться, но потом обратил внимание, что у всех не хватает пальцев на руках — у кого двух, у кого трех. У всех! И тогда решил, что не надо учиться этой профессии».

«Идея работать со стихиями очень плодотворная, — рассказывает руководитель „Экс-театра“ Юрий Берладин. — Огонь освоили, подбираемся к воде. Построили плот, чтобы выступать на озерах и реках, — будем поджигать воду. Нас удручает, когда другие коллективы начинают копировать нас и наши объекты. По Москве уже крутится шоу с тем же набором, как у нас: огненные шляпы, ходули, прыгалки. Не знаю, кто и зачем, ведь это же себе антиреклама. Пусть больше сами придумывают». «Мы такие замарашки, — говорит актриса театра Наташа. — Не все смогли бы в этой копоти и саже работать. Мы чумазые. Мне очень хочется отмыться, но никак не получается. Только отмоешься — опять пачкаешься».

Миша — жонглер, степист и осветитель в цирке, Андрон — актер, 10 лет играл в театре, Дима закончил журфак, работал осветителем, пока не переквалифицировался в огневика. Гера хотел поступить во ВГИК и снять фильм про огонь, но, сидя на даче и глядя в печку, подумал, что и так с огнем разберется; 3 года выступал в «Экс-театре», а потом вместе с Викой решил сделать собственный проект — так и получились «Огненные люди». Вике 22, ее коллегам за 30, хотя чаще всего именно Вика ими руководит. «Репетируем где попадется, — рассказывает она, — в саду „Эрмитаж“, во дворе, в парках. У нас половина команды — пьющие, половина — нет, но алкоголь никак не влияет на огонь, от него лучше не горит. Вот только можно что-то такое отчебучить, чего трезвым никогда бы не сделал».