Вещевой рынок

ЗВЕЗДЫ

Марсель Вандерс

Fishnet Chair

Голландец Вандерс вплотную приближается к категории суперзвезд — к Старку, Марку Ньюсону, Рону Араду: в этом году в Милане у него была поражающая размахом персональная выставка. Вандерс делает остроумные и при этом довольно тонкие вещи, не лишенные некоторой патологии, — в 90-е, когда он начинал, господствовал сухой и манерный минимализм, и ничего похожего никто не делал. Невероятно продуктивен и влиятелен — в частности, как сооснователь компании Moooi и участник голландского дизайнерского сообщества Droog Design, более других повлиявшего на историю дизайна 90-х. Его работы есть практически во всех музеях дизайна и современного искусства — от MoMA до Victoria & Albert Museum и Stedelijk.

B.L.O. Lamp

Crochet Table

Egg Vase

Airborne Snotty Vase

Knotted Chair

B.L.O. Lamp неплохо иллюстрирует подход Вандерса к предметному дизайну: она сделана в виде свечки и выключается, когда на нее дуешь, то есть это что-то вроде дизайнерского анекдота. Но выключить ее можно и более традиционным способом. Вандерс во многом повлиял на возникновение термина granny’s chic («бабушкин шик») — попытки молодых дизайнеров переосмыслить содержимое комодов и трельяжей. «Вязаное кресло» — визитная карточка Вандерса — выглядит как дипломная работа выпускников кружка макраме, а Crochet Table (буквально — «стол, связанный крючком») целиком сделан из укрепленных эпоксидкой кружев и похож на генетически модифицированную салфетку. Вандерс берет низкие, проклятые формы, которые раньше можно было обнаружить только в комнате консьержки, и вытаскивает их на большую сцену. В его работе силен магический элемент: как сделать хрупкое прочным, непрактичное — практичным. Knotted Chair сделано из веревок, вымоченных в эпоксидной смоле — и получается основательная вещь. Fishnet Chair точно так же сделано из рыболовной сети. В успехе Вандерса не последнюю роль сыграл несколько болезненный юмор, свойственный скорее современному искусству, чем дизайну. Egg Vase — это изначально презерватив, набитый яйцами: отливка, фарфоровая или серебряная, становится вазой. А Snotty Vase — это очень сложная 3D-модель соплей, которые вылетают при чихании. Выпускается в пяти вариантах: «Острый насморк», «Хронический ринит», «Грипп», «Сенная лихорадка» и «Синусит».

Константин Грчич

Бывший краснодеревщик, последовательно продолжающий идеи модернизма. Первая реакция на его работы обычно негативная — они совершенно не стремятся понравиться, даже наоборот. Лишь потом становится понятно, что в эти предметы очень много всего вложено, в них нет ничего случайного — это результат довольно тонкой и глубокой работы. Среди клиентов — MUJI, Whirlpool, Flos, Cappellini и, скажем, Krups, для которого Грчич разрабатывал дизайн миксеров и блендеров.

Mayday Lamp

Chair_One

Стиль, в котором работает Грчич, можно назвать романтическим модернизмом. Грчич идеализирует, романтизирует идеи модернизма, разработанные в Баухаусе и Вхутемасе, — предмет должен быть полезен, прост, массово воспроизводим, форма и материал должны соответствовать функции. Но мечта о дешевых и качественных вещах давно удовлетворена IKEA, а индустриального мира, для которого все это было актуально, больше нет — в Европе закрываются последние заводы, пролетариат тоже исчезает. Так что это довольно странная ностальгия. Это противоречие прекрасно иллюстрирует самая известная работа Грчича — лампа Mayday. Это такая пластмассовая штуковина, у которой на ручку наматывается провод — по идее, она должна стоять в гараже или в мастерской. Но понятно, что стоять она будет в роскошной гостиной — хотя бы потому, что стоит порядка €100. Стул Chair_One, тоже нашумевший, очень красноречив. Алюминиевый стул с бетонной основой, очень агрессивная форма, совершенно неудобный, некомфортный — даже с психологической точки зрения. Но что-то в нем есть. Очень непростая работа.

Патрисия Уркиола

В арт-школах студенток — процентов 70, а реально на рынке присутствует процента три. Дизайн — это все еще очень мужской мир, и в этом смысле Патрисия — редчайшее исключение. Она ученица важных мастеров 60-х — Акилле Кастильони и Вико Маджистретти, очень востребована — можно найти ее мебель и лампы у Driade, B&B Italia, MDF, Alessi. Ее успех во многом связан с очень важной фирмой Moroso, которую возглавляет тоже женщина — и тоже, кстати, Патрисия.

Fjord для Moroso

Flo Chair для Driade

Antibody для Moroso

Подход к делу у Уркиолы довольно-таки женский. Она много работает с геометрическими формами, но никакой агрессии, столкновения со средой в ее предметах нет. Напротив, все очень мягкое — мягче, чем у мужчин. Иногда ее отличает почти карикатурная женственность — как в оформлении «Идеального дома» на выставке в Кельне, который весь был украшен вышивкой, макраме и разными тряпочками. Или как в лежанках Antibody, которые украшены громадными цветами. Но если к ним присмотреться и в особенности потрогать, окажется, что ожидаемой мягкости ткани в них нет — напротив, они не очень-то удобные. Не менее характерна коллекция Fjord. Там, в частности, присутствует очень необычное асимметричное кресло, которое, в сущности, повторяет известнейшее кресло Якобсена Egg Chair, только разрезанное пополам. Ну и как следует из названия, коллекция призвана повторить очертания фьордов: невысокие горы, расщелины и так далее. Лампа Bague сделана из рабицы — это жесткая промышленная железная сетка. Но Патрисия покрыла ее силиконом — и получилась уютная, теплая, и совсем не агрессивная вещь с очень удачными пропорциями.

Жан-Мари Массо

Жан-Мари — изнеженный сынок суровых отцов модернизма. Он любит простые формы, но чтобы все было дорого, комфортно, мягко. Со спартанской эстетикой модернизма это, конечно, не очень-то вяжется. Этакая роскошь с добавкой гуманизма — не такой политической и демагогической, как у Старка. Клиенты у Массо соответствующие — Armani, Yves Saint Laurent, Baccarat, Cacharel, Lancome, Lanvin.

Модель самолета нового типа

Truffle Chair для Porro

Элемент ванной комнаты для Axor

Стадион Volcano (Мексика)

Массо невероятно увлечен идеями зеленых, и время от времени проектирует какую-нибудь экоколонию. Или, например, самолет с маленьким экоотелем внутри. В основе эскиза самолета — архимедова спираль. Мягкие, округлые, женственные формы, к которым склоняется Массо — все эти кресла в форме трюфеля, самолеты-кашалотики, светильники, похожие на зеленые кусты, — многие считают высшей манифестацией биодизайна. Есть, однако, предположение, что так проявляется характер самого Массо: это очень тучный человек, любящий хорошо поесть, крепко поспать и комфорт во всех проявлениях. Держалка для полотенец из ванной коллекции Axor получила приз iF Product Design Award. Массо проектировал ванную, в которой можно было бы жить и которая максимально имитировала бы живую природу. Футбольный стадион в Гвадалахаре из натянутой на стальной каркас ткани — самый масштабный проект Массо: он врыт в холм так, что трибуны скрыты в земле, и действительно напоминает вулкан.

Альфредо Эберли

Выходец из Буэнос-Айреса, Альфредо Эберли в 11 лет перебрался в Швейцарию и стал едва ли не самым известным современным швейцарским дизайнером. Эберли явно увлечен историей конструктивизма — это, в общем, дизайнер-минималист, но без особой холодности: какой-нибудь старый захватанный войлок любит не меньше стали. Делал интерьеры для магазина Camper в Париже, ресторана Ginger в Цюрихе и хирургического кабинета Praxis Im Seefeld там же.

Система хранения SEC, принесшая Эберли известность, вдохновлена эстетикой тележки в супермаркете (особенно не в красной, а в мертвенно-голубой модификации) и системой modulor Ле Корбюзье: тут всего две вариации высоты и столько же — ширины и глубины, ячейки взаимозаменяемы и сочетаются в любом порядке, а система в целом соразмерна человеческому телу. Проект переосмысленной обуви для Bally также имел в виду конструктивизм в духе Баухауса: целью было максимально удешевить производство обуви. Проект, однако, не стал удачным. Эберли вообще не очень успешен коммерчески. Странный деревянный предмет Pinocchio — это упор для книг на книжной полке. Он отлично демонстрирует, с одной стороны, практичность Эберли, а с другой стороны — его мягкий юмор. Эберли любит аскетичные формы, без всякой декоративности (не случайно он дружит с Грчичем), но они почему-то оказываются очень симпатичными. Так же, как обычная вешалка или проект, который он сделал для своих маленьких детей — Pick Up (кресло, машинка и коляска одновременно).

Патрик Жуэн

Пример того, как быстро сейчас в дизайне делаются карьеры: для Жуэна все началось в 1999-м, до этого он работал в агентстве Филиппа Старка, а сейчас уже самостоятельная звезда, причем не только на французском рынке. Жуэн оформил несколько ресторанов Алена Дюкасса и вообще тяготеет к парадным интерьерам повышенной дороговизны. Но его промышленный дизайн не менее интересен.

Жуэн много экспериментирует с новыми технологиями. В частности, он освоил технику стереолитографии — это техника лазерного 3D-моделирования, с помощью которой обычно в автомобильной промышленности изготавливали прототипы. Технология до сих пор невероятно дорогая и очень медленная — чтобы сделать один стул, нужна неделя. Поэтому и стоят они пока соответственно. Но это такие стулья, которых раньше и представить себе было нельзя — не то что изготовить. Технологии быстро удешевляются, и мы довольно скоро должны увидеть результаты. Очень любопытно наблюдать, как новая техника диктует новые, невиданные формы. Стулья из серии Solid уже находятся в постоянной коллекции MoMA. Среди самых любопытных интерьеров Жуэна — переделанное альпийское шале в Гштааде, которое превратилось в модный ресторан Chlosterli, и все, что он делал для Дюкасса в Париже, Нью-Йорке, Сен-Тропезе и Лас-Вегасе.

Токудзин Ёсиока

В Европе этот японец больше всего известен своей мебелью — классическим уже креслом Honey-pop и ее пластиковой репликой Tokyo-pop. Но не менее интересны его инсталляции и оформительские достижения: Ёсиока четыре года работал под началом Иссэй Миякэ и до сих пор с ним активно сотрудничает. Примерно четыре года назад начал работать с итальянскими мебельными фирмами — высшее достижение для любого дизайнера.

Ёсиока любит простые решения и дешевые материалы, которые у него волшебным образом преображаются. Так, для Moroso он оформил шоу-рум из тысяч пластиковых коктейльных трубочек, которые, объединившись, сформировали новую, очень необычную среду, похожую то ли на сугробы, то ли на облака. Кресло Honey-pop сделано из бумаги, в которую обычно заворачивают шоколад: бумага пропитана клеем, из получившегося массива вырезается трехмерная модель, напоминающая пчелиные соты. В идеале, плохо подходящем для массового производства, кресло может складываться и раскладываться, как бумажная гирлянда. Именно в таком виде Honey-pop chair попала в постоянную коллекцию MoMA. Рациональность, чистота линий, приверженность к белому и воспевание естественных форм — многое из работ Ёсиока отсылает к образцам модернистской архитектуры и дизайна. В частности, кресло Tokyo-pop находится в очевидном родстве с креслом La Chaise (1948), совместной работе Чарлза Имса и Эеро Сааринена. Лампа ToFU еще более строга и проста — это кубик плексигласа, в которую врезана лампочка, отчего он светится изнутри.

Джаспер Моррисон

Англичанин, один из главных живых последователей идей модернизма, пуризма и «новой простоты». Столы, похожие на банкетки, и столы-подносы, солонки, похожие на дверные ручки, и, собственно, сами дверные ручки — все очень функционально и неброско. Студия Джаспера Моррисона делает решительно все — от вилок до автобусных остановок, и для самых разных заказчиков: Rowenta, Alessi, Sony, Olivetti, Tate Gallery.

Моррисон с удовольствием берется за муниципальные заказы — его скамейками обставлен токийский район Роппонги, он сделал автобусные остановки, которые компания Vitra установила рядом со своей штаб-квартирой, а самым крупным заказом было легкое метро для Ганновера. Самой красноречивой и одновременно вызывающей работой Моррисона можно считать Crate для компании Established & Sons. Это ящик, который может служить и тумбочкой, и табуретом, и столом, но выглядит он почти как издевательство — ничего подобного никто больше не делает. В этом году Crate стала целой серией. Жесткий аскетизм Моррисона проявляется во всем — будь то пластиковые стулья для Magis, сделанные без единого сочленения, или Low Pad Chair для Cappellini. Все очень сдержанное — никакого юмора, и уж тем более сексуального обаяния. Но и агрессии нет тоже.

Братья Буруллек

Старшего из братьев обнаружил в 1998-м итальянский мебельный магнат Джулио Каппеллини; младший тогда еще учился в колледже. Они быстро сделали себе громкое имя, но только недавно стали относительно коммерчески успешны. Визитная карточка братьев — странные объекты в жанре «микроархитектуры», смутно знакомые всякому, кто хоть раз пытался установить в комнате палатку или крикнуть «я в домике».

Придуманный братьями термин «микроархитектура» — это когда архитектурой начинают заниматься с позиций предметного дизайна. Lit Clos — это больше, чем кровать и меньше, чем спальня: что-то вроде переносного скворечника для сна. «Полистироловый дом» — это, действительно, полноценный дом, но сделанный руками человека, привыкшего сочинять будки для собак. Чаще всего в рамках микроархитектуры братья придумывают такие штуки, которые отгораживают в квартире маленькое интимное пространство — при помощи лампы, палатки из войлока или связки цветочных горшков, подвешенных к потолку. Самое характерное изобретение братьев — Algue, пластиковые водоросли, которые можно собирать в причудливые занавеси с непредсказуемым узором. Вроде бы просто кусок пластика, но стоит очень дорого; непонятно, что тут преобладает — узор или практичность. При помощи таких штук братья борются с главным враньем модернизма — убежденностью, что человек может жить в пустом и огромном пространстве лофта или лишенного стен офиса, где все видно и слышно. Algue создают прозрачные, но все-таки границы, а каркас Cabane и диван с высокими стенками Alcove — комнату в комнате.

Наото Фукасава

Редкий на рынке промдизайна японец. Долго работал в Америке, и лишь совсем недавно вернулся в Японию и открыл собственное дело — притом, что ему уже за 50. Делает электроприборы и всякую домашнюю продукцию для компании “+-0” — от фенов до напольных ковриков. Идеальный пример умного и одновременно доступного промдизайна. В работе Фукасава следует собственной теории двойного вау. Первое вау нужно, чтобы дизайн произвел впечатление в магазине — и чтобы продукт купили. Дизайнеру же важно второе вау — восхищение, которое испытывает покупатель, который пожил с купленным предметом и внезапно осознал, насколько он удобен — и насколько его функция диктует вид, размер, материал. Фукасава повсюду фотографирует, как люди совершают самые обыденные вещи — например, пьют воду или выключают музыкальный центр. В результате появляется пульт дистанционного управления такого же размера, цвета и вида, как аудиосистема — так удобнее. Обманчивая простота работ Фукасава продолжает линию минимального дизайна, которой придерживается и Джаспер Моррисон — у них была совместная выставка “Super Normal”, где выставлялись самые обычные предметы, от вилок до стаканов.

LCD-телевизор повторяет очертания лучевой трубки, хотя настоящий телевизор с ЭЛТ так выглядеть не может — трубке нужна дополнительная электроника, поэтому вокруг нее всегда довольно громоздкая коробка. В результате получается что-то вроде идеального ТВ — компактного, удобного и обаятельного одновременно.

МНОГООБЕЩАЮЩИЕ

Юрген Бей

Влиятельный голландец из Droog Design со странными, немного пугающими изобретениями. Он уже не так молод, но только-только начал издаваться массовыми тиражами: его вещи довольно радикальны, однако некоторые невероятно прогремели. В прошлом году Бей стал арт-директором итальянской мебельной фирмы Pallucco.

Самые его известные работы — предметы мебели серии Cocoon, которые сплавлены, слиты вместе, как будто связаны общей кожей. В них есть что-то от вивисекции, и лабораторию Бея иногда сравнивают с островом доктора Моро — что неудивительно, если учесть, что Бей собирался стать ветеринаром. Идею Cocoon потом многие скопировали, но у этих предметов была относительно удачная судьба — ими обставили модный лондонский ресторан Sketch. Еще одно обращение к проклятым предметам — в данном случае, буржуазной люстре. Светильник выглядит как холодный индустриальный хай-тековый предмет — пока не включишь свет. Интересно порассуждать о нем с философской точки зрения: Бей создал дополнительную оболочку, новую кожу для знакомой вещи, которая заставляет нас смотреть на то, что мы раньше презирали. Сейчас светильник выпускается Moooi, а раньше Бей делал их сам, и все люстры были разные — и такой порядок вещей ему нравился больше.

Front Design

Четыре довольно симпатичные шведки, такие Spice Girls дизайна. Плотно работают всего три года, ужасно прославились после появления на прошлогодней Art Basel/Miami. Помимо прочего, демонстрируют, как должен выглядеть и действовать современный дизайнер — об имидже они думают даже больше, чем Вандерс. Любят использовать в работе результаты собственных, полупрофессиональных социсследований.

Лампы с животными всем очень запомнились в прошлом году: свиньи, кролики, лошади — в натуральную величину. Игра с плохим вкусом и масштабом сейчас очень характерна для рынка — но, очевидно, ненадолго. Front очень интересно экспериментируют с неуправляемыми, случайными процессами. У них была серия работ, где мыши грызли обои, змеи обворачивались вокруг ручек, жучки грызли столы, и, в частности, был светильник, повторяющий траекторию мухи, кружащейся вокруг лампочки. По похожему принципу устроена коллекция самодельной пластиковой мебели Sketch Furniture: девушки сперва рисовали в воздухе контуры торшеров, столов и стульев, а затем, при помощи технологий Motion Capture и Rapid Prototyping, воплощали эти контуры в пластике.

Мартен Баc

Протеже Марселя Вандерса, выпускник очень популярной и важной школы дизайна города Эйндховена. Ему 29 лет, и он близок скорее современному искусству, чем функциональному дизайну, — и живет по его законам. Занимался, в частности, тем, что жег узнаваемую мебель, например, эпохи Людовика XV, и особым образом ее обрабатывал. Дух экспериментального голландского дизайна в его работах очень заметен.

Замечательный в своем роде шкаф Sculpt немного напоминает эстетику немецкого экспрессионизма: странные линии, нехватка симметрии. Шкаф в духе «Кабинета доктора Калигари». И вот он стоит 60 тысяч евро, что немало. И продается очень хорошо. Их, конечно, выпущено совсем немного, штук восемь или девять. Но на последней выставке в Базеле он продал три штуки. Притом, что шкаф там даже не был представлен — были просто лазерные распечатки, причем довольно плохого качества. В мире дизайна такое представить сложно, а вот в мире contemporary design — запросто. Коллекция Clay — это еще одна попытка сделать долговечным принципиально непрочное, хрупкое. На металлический каркас наносится особая промышленная глина, которая затем покрывается цветным лаком. Получается удивительная смесь сериальности с уникальностью: эти вещи воспроизводимы массовым образом, но каждая неповторима, поскольку делается вручную, и глина каждый раз ложится немного по-другому.

Big Game

Межнациональная арт-бригада — бельгиец, швейцарец и француз. Их подход немного напоминает страстный подход Вандерса, но формы они выбирают немного другие. Хотя материал близок: все те же проклятые, презираемые формы, которые хлынули в дизайн в 90-е.

Когда все начали увлекаться низкой культурой, они очень удачно изобрели предмет, который потом все повторяли. Такая классическая голова лося — в советских домах из них любили делать вешалки, — но выглядящая как детский конструктор или как скелет корабля. Функциональная, простая и даже немного пугающая. Есть вариации с головой оленя и косули. В серии Pack, Sweet Pack участники Big Game деконструируют эстетику промышленной упаковки. Так, к примеру, они сделали ковер в форме разложенной на полу картонной коробки, сиденье в форме тетрапака, лампу из полистирола, обмотанного изолентой, алюминиевые табуретки, маскирующиеся под коробки, — и так далее. Trestle — это обычные строительные ко’ злы, к которым применен классический узор XVIII века, — получились такие куртуазные ножки для стола. Причем их выпускают в компании Ligne Roset, которая делает очень дорогую мебель.

Хелла Йонгериус

Голландка из орбиты Droog Design, работает на крупную швейцарскую компанию Vitra. Начинала она с того, что собирала на барахолках какие-то выброшенные, никому не нужные предметы и объединяла их в довольно причудливые комбинации. Немного похоже на то, как маленькие девочки лечат чашки или игрушечных медведей, обматывая их бинтами.

Все работы Йонгериус отличает невероятно женственная игра с формами. Типичное для Йонгериус сочетание несочетаемого — фарфоровый кувшин строгого дизайна, золотая ручка, и все это примотано пластиковой упаковочной лентой, как будто на скорую руку. Еще более странным выглядит подсвечник — гора давно никому не нужного хрусталя и тарелок, соединенных вместе, дает совершенно неожиданный эффект. Серия Nymphenburg sketches — это переосмысление традиций нимфенбургской фарфоровой мануфактуры под Мюнхеном. В ССС— очень ценили их фарфоровых пастушек. Здесь эти зверюшки мало того что в тарелках, так еще и довольно странного вида — одна работа с цветами чего стоит.

Йорис Лаарман

Очень молодой голландец, тоже выпускник эйндховенской школы. Еще почти ничего не успел сделать, но умудрился, едва закончив школу, создать гениальную, неповторимую вещь — это определенно один из самых важных предметов последних 5 лет. Это обычная батарея. Точнее, совершенно необычная. Батарея водяного отопления, которая по сути — просто узор на стене. В этой работе узор встречается со структурой, и это очень необычно. Модернисты ведь исключили декоративность, любое украшательство — потому что это просто ненужная, нефункциональная добавка к предмету. А здесь узор становится функцией. Ведь чем больше охват у батареи, тем лучше она греет. Droog design сразу же взял ее в свою коллекцию, и сейчас ее издают в двух вариантах. Есть из какого-то странного бетона, есть из алюминия. Кроме того, Лаарман сделал лампу для Flos, кое-какие стулья — но пока эта батарея остается его главным достижением. И она, заметим, была просто его дипломной работой.

Стефан Дьез

Бывший ассистент Грчича — его сольная карьера только-только начинается. Он делает тоже довольно строгие, геометричные вещи — но не такие суровые, как Грчич. Среди молодых дизайнеров Дьез — единственный представитель неомодернистской линии: холодной, жесткой, но не жестокой. Среди удач — мебель для важной компании Moroso.

Работы Дьеза несколько более абстрактные, но менее категоричные, чем у Грчича. И эти изменения можно сравнить с тем, что происходило с искусством после войны — когда холодная абстракция тридцатых на глазах теплела, становилась более человечной. И это направление, может быть, куда более любопытно, чем игры Вандерса и его последователей: здесь более сложный словарь и не так просты задачи. Игры с абстракцией интереснее декоративности — они глубже, насыщенней, хотя и менее доступны для понимания.

Bless

Девичий дуэт: француженка и немка.Делают исключительно умно придуманные, но очень скромные вещи, в которых видна скорее интеллектуальная, чем какая-либо иная работа. В принципе, делают и одежду, и обувь, и какие-то очень странные предметы — парики для Martin Margiela, меховые гамаки, подвесную мебель. Самая характерная их работа — серия Cable Jewellery, декоративно украшенные компьютерные провода, зарядки для телефонов и т.д. Здесь совмещается классический дизайнерский подход (то, что нельзя спрятать, надо выпятить) с совершенно карикатурным рукоделием — притом что эти провода довольно сложны в производстве.

BarberOsgerby

Это два англичанина, Джей Осгерби и Эдвард Барбер. Очень многообещающие — в прошлом году на Design Miami их назвали «дизайнерами будущего». И очень успешные — первый же стол, который они выпустили, едва закончив колледж, попал в коллекцию MoMA и Victoria & Albert Museum, они сотрудничали со Стеллой Маккартни и Дэмиеном Херстом и делают мебель для очень важных компаний — Cappellini, Established & Sons, Flos. Разброс довольно широкий — от стульев до вешалок и одежды. Вместе BarberOsgerby Джей и Эдвард ведут дела компании Universal Design Studio, которая занимается интерьерным дизайном — именно для UDS они делали интерьеры Маккартни и Херсту. Предметный дизайн BarberOsgerby доказывает, по крайней мере, что отличный современный дизайн существует и в Англии, а не только в Голландии и Франции. Характерная и совершенно не английская по духу лампа Tab для Flos, напоминающая мухобойку или флажок. В лучших своих проявления BarberOsgerby придерживаются простого, но симпатичного дизайна, близкого работам Стефана Дьеза.

Бертьян Пот

Очередной молодой выпускник эйнховенской школы и соратник Вандерса (вместе они выпустили известное «Угольное кресло»). Делает похожие вещи, но не такие броские. Знаменит своей любовью к углеродному волокну — материалу хрупкому, редкому, но позволяющему создавать удивительно воздушные структуры, от кресел до ламп и балдахинов. Из-за того, что углеродное волокно дорого, а его производство сопряжено с рядом неудобств, многие из работ Пота с углеволокном сейчас не выпускаются; The Carbon Cloud продается, но достать его довольно сложно. Кроме кресел и стульев Пот выпускает довольно обаятельные лампы. В серии Old Fruits лампы повторяют формы разных полусгнивших фруктов — впрочем, без особенного натурализма. А Netted Lamp, сделанная из вымоченной в резине сети, напоминает не то связку сачков для ловли бабочек, не то скопище воздушных пузырей.