Веселые картинки

Иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

Мы с художником Соловьевым сидим на кухне и пьем водку. Перед художником Соловьевым лежит чистый лист бумаги. Художник грызет кончик карандаша, морщит лоб и задумчиво смотрит в потолок. А я замер и в ужасе смотрю на художника. Потому что у него сейчас весь мир в руках. Как он решит, так и будет.

Потому что, если Соловьев сейчас выплюнет огрызок карандаша и нарисует пророка Мухаммеда, может случиться страшное. Сначала эту картинку кто-нибудь напечатает, потом защитники свободы слова перепечатают ее в Норвегии и Франции, а защитники Мухаммеда в ответ начнут жечь и громить посольства стран, где свободу слова почитают больше, чем пророка. И все это вполне может закончиться Третьей мировой войной и обменом ядерными ударами.

А если художник Соловьев решит принять участие в объявленном иранской газетой Hamshahri конкурсе на лучший забавный рисунок, посвященный холокосту, тоже ничего хорошего не получится. История учит, что в странах с развитой демократией к творчеству, затрагивающему тему холокоста, не всегда относятся в достаточной мере терпимо. Несколько лет назад защитники животных из общественной организации РЕТА («Люди за человеческое отношение к животным») начали кампанию «Холокост в вашей тарелке»: на плакатах рядом были помещены фотографии немецких концлагерей времен Второй мировой и современные снимки птицефабрик. Подписи к фотографиям сообщали, что птичий холокост ничем не лучше человеческого. Еврейские организации возмутились. Они сказали, что убийства евреев нельзя сравнивать с убийством кур. До насилия над защитниками животных дело не дошло, однако в марте 2004 года земельный суд Штутгарта запретил PETA использовать материалы, в которых забиваемые для употребления в пищу животные сравниваются с жертвами нацистов.

Человеческая природа неравнодушного москвича устроена таким образом, что у него отлично получается возмущаться, что экстремисты преследуют Салмана Рушди, и в то же время искренне сожалеть о том, что никто из экстремистов до сих пор не преследует Зураба Церетели. «Да как они могут жечь посольства — это же варвары, а не нормальные люди!» — кипит негодованием мой друг — житель столицы демократического светского государства, где несколько лет назад нормальные люди, расстроенные проигрышем футбольной команды, разгромили Тверскую улицу, сожгли несколько автомобилей и убили соотечественника.

Мы с художником Соловьевым сидим и пьем водку, а по радио говорят, что в ответ на публикацию датских карикатур министр торговли Ирана Масуд Мир-Каземи заявил о прекращении торговых отношений с Данией и бойкоте датских товаров. Еще говорят, что Рамзан Кадыров выдворяет из Чечни датские благотворительные организации. Я смотрю на художника Соловьева. Если он сейчас нарисует что-нибудь не то, переговоры между Тегераном и Москвой по поводу обогащения иранского урана можно будет сворачивать: как только рисунок будет опубликован, России объявят такой бойкот, какого она еще не видела. Времена, когда политикой заправляли политики, прошли. Теперь вся полнота власти перешла к художникам.

Карикатуристам удалось то, чего не смогли добиться военные, ученые-ядерщики, атипичная пневмония и гриппующие птицы: мир, раздираемый любовью к пророку Мухаммеду и любовью к свободе его хулить, снова стоит перед пропастью и с интересом в нее заглядывает.

В прошлый раз человечество благополучно было спасено Борисом Березовским, выкупившим, по слухам, у депутата и продюсера Алексея Митрофанова снятый специально для оскорбления чувств грузин и украинцев видеофильм, в котором человек, похожий на президента Грузии Саакашвили, совокуплялся с человеком, похожим на бывшего премьер-министра Украины Тимошенко. В этот раз Березовский не успел предотвратить трагедию. И теперь все зависит от художника Соловьева. Что он нарисует, тому и быть.

Соловьев выхватывает изо рта карандаш и начинает что-то быстро чертить на бумаге. Меня прошибает холодный пот. Я думаю о том, чем это может кончиться. Мне страшно.

— Вот тебе барашек, — говорит Соловьев, пододвигая ко мне лист, на котором нарисован симпатичный барашек, щиплющий траву. — Барашка, наверное, рисовать можно.

Я задыхаюсь от счастья. Если бы художник Соловьев нарисовал не барашка, а, допустим, проект памятника покойному журналисту Гонгадзе в виде бронзового монумента без головы, то это непременно привело бы к международному скандалу и Третьей мировой. Потому что я бывал в Киеве и знаю, что там живут свободные люди, готовые посмеяться и над физиономией Ющенко, и над косой Тимошенко. Нельзя им смеяться только над покойным журналистом Гонгадзе — он для многих украинцев почти то же самое, что пророк Мухаммед. Просто у нас в отечестве нет пророка, а у них — есть. А у художника Соловьева есть доброе сердце, и поэтому он дает миру очередной шанс. Теперь дело за малым — проследить, чтобы иллюстраторы БГ не нарисовали к этой колонке картинку про пророка Мухаммеда. Или про холокост.