В центре зала у колонны

Иллюстрация: Сергей Максимов © Студия Лебедева

У многих из нас есть нелепая привычка назначать встречи на станции метро «в центре зала». Нелепость ее мы осознаем, придя на эту станцию в час пик и пытаясь найти центр так называемого зала, притом что он вопреки амбициям архитекторов-классиков давно уже никакой не зал, а шестиполосное пешеходное шоссе на грани пробки. И вот теперь на станции «Охотный Ряд» со свиданиями стало проще, поскольку в центре зала возвышается стела, то есть длинная плоская вещь с письменами на одной стороне. Она хорошо заметна издали благодаря красной и синей плоскостям, таким неуместным в эстетике московского метро. Зодчий Душкин верил, что мы будем наслаждаться тонким аккордом темно-серого мрамора и мрамора просто серого, но у нас нет ни времени, ни глаза. Мы хватаем взглядом синее и красное и сразу все понимаем.

Красный цвет отсылает к опасности, и на нем помещена кнопка сигнала тревоги. Синий в мировой практике — к информации, и на нем кнопка вызова справочной службы. Кнопки одинакового размера иодинакового статуса. Получается красиво и симметрично. Может быть, техника даже позволяет нажимать их одновременно, и тогда одна гражданка сможет сообщить о готовящемся против нее акте насилия, а другая в тот же самый миг узнает, как проехать в зоопарк.

Говорят, точно такие же гибридные столбы есть в метро некоторых других мировых столиц. Возможно, и так, но все-таки сочетание двух довольно разных функций удивительно. Получается, что эти два случая в равной мере экстремальные.

Действительно, обе функции для московского транспорта новые. Советское метро не было перегружено информацией, особенно о наземном мире, если не считать, конечно, исчерпывающих сведений о парашютистах и лыжниках. На все прочее приезжему хлопкоробу должны были указать словоохотливые москвичи. Непонимание того, что кто-то может чего-то не знать, вообще типично для нашего метро; в Петербурге и вовсе торжественно информируют вас о переходе «с линии 1 на линию 4», хотя на словоохотливость тамошних жителей рассчитывать не приходится.

Ситуация, при которой человек может нуждаться в защите, также не предусматривалась в нашем метро, и не только потому, что оно и считалось да и было самым безопасным в мире, но и потому, что в нем все носило «чудесный» характер: лестницы двигались сами, двери открывались и закрывались, как по воле Божьей, — и не при появлении пассажира (как это делают современные, снабженные фотоэлементами двери и лестницы), а даже и в полной пустоте. Пассажир получал благодать в избытке, незаслуженно, что называется — автоматом, однако был лишен всякой возможности контроля. Необходимости в каких-то кнопках (через которые осуществляется обратная связь) не было — да и какая может быть обратная связь с высшими силами?

Теперь, по крайней мере на станции «Охотный Ряд», восторжествовала гласность, и пассажир может, смотря по ситуации, задать вопрос или воззвать к порядку. Закрадывается мысль о взаимозависимости этих двух фактов. Так сказать, многие знания — многия печали. Без информации и милиция была ни к чему. Пока все держали план метро в голове, не было вроде бы и опасности получить по этой голове бутылкой. Сейчас опасность реальна — правда, вряд ли посреди станции «Охотный Ряд», скорее (как сообщают с мест) в пыльных углах «Красногвардейской». Но первая кнопка установлена не там, а на «Охотном Ряду», где толпится интурист, и это доказывает приоритет синей туристической кнопки над красной, общечеловеческой.

Однако, если вдуматься, теперешнее обращение за информацией с синей половины столба опять будет выглядеть как обращение к Богу, то есть вопрос безо всякой гарантии ответа. Трудно поверить, что телефонная барышня со справочником будет сидеть на том конце провода все те девятнадцать с половиной часов из двадцати четырех, что станция «Охотный Ряд» открыта. Надо думать, отвечать будут не всегда. Отойдя от шока, вызванного явлением столь прогрессивного предмета в консервативном мире московского метро, понимаешь, что какое-нибудь панно с адресами гостиниц, мавзолеев, планетариев и даже, реалистически глядя на вещи, рынков было бы полезнее, чем устрашающая кнопка, да еще, кажется, под стеклом.

Похоже, что московское метро все еще является пространством символической, а не практической информации. Например, информации о том, что у нас есть информация. Собственно, это можно было бы понять и по так называемой рекламе на стенах метро, которая призывает заказывать какие-то ФЛАГИ (именно такого размера), бросать курить и посылать экспресс-посылки в город Ковров.

Как-то так выходит, что жизнь наша оторвана от реальной жизни, если вы понимаете, что я имею в виду. Я пока не видела никого, кто нажимал бы на эти кнопки. Однако приручение сложной информационной техники уже идет, хотя и на свой лад: на столбе уже появился стикер, рекламирующий «порно»-что-то (половину текста сгоряча оторвали), а также желтая липучка с сообщением о весьма существенном факте: «Макс, мы уехали в институт».