Уточните, пожалуйста

Есть такая детская забава, когда тебе задают вопросы, а ты должен на них быстро ответить: «Что с неба идет зимой?», «Какого цвета снег?», «Что пьет корова?» И все сразу отвечают: «Снег, белый, молоко» — и смеются, потому что корова не пьет молоко. Но когда так быстро думаешь — другого ответа в голову прийти не может.

В последнее время уже не дети таким образом стали реагировать на другие, более важные вопросы. Ну и никто, конечно, не смеется.

Так, например, к вечеру субботы 6 ноября после нападения на журналиста Олега Кашина в сети появилось письмо, обращенное к Дмитрию Медведеву. Его подписали многие главные редактора, журналисты и прочие сочувствующие — письмо подписывали на сайтах разных СМИ, а потом еще и перед зданием Петровки, 38. Мало кто заметил, что на разных сайтах текст письма немного отличался. В некоторых случаях в письме было написано: «Мы просим приложить усилия для того, чтобы заработала 144-я статья УК о наказании за воспрепятствование законной профессиональной деятельно- сти журналистов», в других вместо слова «просим» было слово «требуем». Так вышло случайно — кто-то вывесил с правками, кто-то без — это уже не важно, важно, что практически никто этого не заметил, хотя смысл и тон обращения от этого немного меняется.

С появлением блогов, соцсетей, интернет-СМИ и прочих новых медиа мысль стала не только короче и быстрее, но еще и менее точной. Что довольно логично. Когда речь идет о скорости — не до тон - костей. Можно разбираться в уместности слов «просим» и «требуем» в контексте конкретного письма. А можно разбираться в уместности самого письма в ситуации, когда Дмитрий Медведев, вообще-то, отреагировал на произошедшее еще до того, как многие о нем узнали, и написал в своем твиттере рано утром. Это все заметили, но все равно решили потребовать и попросить его внимательно разобраться с ситуацией. И вообще нет времени заметить, что в истории с Кашиным реакция властей и всех прочих органов была на редкость быстрой. Но некогда разбираться ни с тем, ни тем более с другим. Потому что рассылка запущена, перепосты начались, фейсбук бурлит ссылками.

И когда Евгения Альбац отказывается подписывать письмо потому, что ей хочется его переписать, — такое поведение всем кажется склочным. Никто не успевает задуматься над тем, что, вообще-то, она готова обращение подписать, что она готова реагировать вместе со всеми — но выслушивать ее аргументы некогда.

И когда Сергей Пархоменко хотя и под- писывает письмо, но высказывает некоторые сомнения относительно самого текста — его сразу обвиняют в том, что он сноб и не хочет объединяться. Несмотря на то что он пришел и объединился, будучи не совсем согласным. Но некогда слушать и принимать во внимание то, с чем не согласен Пархоменко: пришел? подписал? ну и иди.

А когда жена Олега Кашина Евгения Милова приходит к Петровке, 38, ее имя автоматически заносят в список подписавших, хотя она ничего не подписывала, — потому что ну какая разница.

Вообще-то, я всегда ратовала именно за такой подход, потому-то у либералов все так плохо оттого, что они любят в словах копаться, в тонкостях и деталях — даже на антифашистском митинге их не устраивает то и се, а разнообразные «наши» и коммунисты ни в чем не разбираются и не придираются, и вон их как много. И в истории с Кашиным — сработало, объединились необъединимые люди, согласны все несогласные.

Но вот что интересно: точность слов и действий теряется все быстрее, а масса нарастает гораздо медленней — и письмо в поддержку Кашина все равно подписали в три раза меньше людей, чем читают его ЖЖ.

И когда всего лишь на следующий день появляется новое письмо на ту же тему на сайте журнала «Форбс», уже более точное, — его почти никто не замечает: слишком долго думали.

Успокаивает только то, что со словами у нас всегда было меньше проблем, чем с действиями. А значит, слова успеем уточнить в процессе.