Умыкание тока

“Что вы хотите увидеть?» – спрашивает Дюковский.

– Хочется побольше крови, – честно говорю я. – Перестрелок, погони и захватов.

– Крови? – задумывается инспектор. – Обнадеживать не буду. «Мосэнерго» не Голливуд.

Многие горожане любят пользоваться электроэнергией, не платя за нее. Очевидно, потребление тока втихую из-за его нематериальности в народе кражей не считается. По данным «Мосэнерго», за восемь месяцев этого года украдено 1,5% всего выработанного электричества. Этого хватило бы для круглосуточного освещения всей Москвы в течение месяца.

На страже электрических ресурсов города стоят инспекторы «Энергосбыта» ОАО «Мосэнерго». Михаил Васильевич Дюковский – один из них. Человек он бдительный и заметный. Чем-то напоминает хмурого режиссера Говорухина, только ростом выше да трубку не курит. Представьте себе Михаила Васильевича в строгой серой тройке и галстуке. В голову не придет, что он каждое утро, за исключением приемных дней, лазает по подвалам, щитовым и ларькам, бесстрашно вылавливая электрических жуликов.

На поиски нарушителей Дюковский, конечно, выходит не один. Группу «спецназа», то есть технической поддержки мероприятия, составляют два монтера в оранжево-синих спецовках и чудных кепках. Акция называется «рейдом по выявлению хищений». Начинается она в восемь утра и заканчивается в 17.15. В отличие от милиционеров, пограничников, лесников и работников рыбоохранных структур у инспектора Дюковского и его товарищей нет табельных пистолетов. У них вообще нет никакого оружия, кроме отверток, плоскогубцев и пломбировочной машинки с личным номером инспектора. Машинкой Михаил Васильевич опечатывает электросчетчики расхитителей тока.

Мы заходим в гастрономический павильон Егорьевской мясо-колбасной фабрики, расположенный неподалеку от кинотеатра «Байкал». В павильоне пусто, если не считать продавщицу – пухленькую женщину сорока лет с симпатичными родинками на щечках.

– Все ли у нас хорошо? – интересуется инспектор.

– Ой, здравствуйте, Михаил Васильевич, – певуче отвечает зрело-ягодная работница егорьевской гастрономии. – Конечно, хорошо! У нас с вами по-другому быть не может.

– Посмотрим, – сухо говорит Михаил Васильевич, пресекая дальнейшее развитие панибратства. – Проверим показатели.

Продавщица поднимается. Вместо стула под ней обнаруживается стиральная машинка «малютка», укрытая пледом. Дюковский и монтеры по очереди осматривают счетчик в углу. Дюковский пишет.

– Видимых повреждений нет? – спрашивает он.

– Видимых нет, – отвечает первый монтер.

– Невидимых тоже, – сообщает второй монтер.

– Жалко, не часто заходите, Михаил Васильевич, – кудахчет женщина. – Вы у нас в Коптеве единственный интеллигентный человек. А пожарный инспектор – ужасный хам. Представляете, он мне командует «смирно», «вольно» и ругается, почему провода не синей изолентой обмотаны, а белойѕ

– Вы бы ему колбаски, – замечает первый монтер. – Враз подобреет.

– Не подобреет, – отвечает продавщица. – Он вегетарианец. В соседнем овощном ларьке провода вообще скотчем залеплены. Там он ничего не говорит, а помидоры немытыми ест.

– Распишитесь, – пресекает разговор Дюковский. – Я к вам и так регулярно захожу, грех жаловаться. Акт передайте начальнику.

Женщина сладко вздыхает и смотрит на инспектора, словно он пончик в сахарной пудре.

– В прошлом году мы их штрафовали три раза, – говорит Дюковский на улице. – С тех пор шелковые ходят. Не нарушают, продавщицу нашлиѕ обходительную.

Кражу электроэнергии бдительный инспектор обнаруживает на Большой Академической улице. Козырек ветхого ларька-вагончика венчает фанерный щит с надписью «Квас». Одним боком ларек стоит вплотную к стене пятиэтажного кирпичного дома. От будки к подъезду за углом тянется сопливый провод.

– Ага, голубчик! – говорит Михаил Васильевич и стучится в дверь.

Сразу видно, что продавец неприятно удивлен встречей с работниками «Мосэнерго». Дюковский показывает удостоверение. «Квасник» морщится и делает страдальческое лицо.

– Значит, договора не имеется? – начинает разговор инспектор.

– Не имеется, – понуро отвечает мужчина. – Я вообще здесь никто. Второй день работаю – и уже влип. Какой-то гад утром коробку со «сникерсами» спер. Теперь вот выѕ

– Мы коробок с иностранным шоколадом красть не собираемся, – отрезает Дюковский. – А вот отключить вас от электричества придется. Что за дела? Почему сами к нам не пришли?

– С хозяином разбирайтесь, – понуро говорит «квасник». – Мне уже все равно. Если день так начался – добра не жди.

– Маркыч, обрезай! – командует Дюковский и усаживается писать акт.

Маркыч – первый монтер – деловито раскладывает инструменты на прилавке рядом с сушеным кальмаром. Затем надевает белые пластиковые очки, натягивает огромные желтые перчатки. Когда он подходит к счетчику с красной отверткой, то становится похож на киношного взломщика сейфов – у него даже лоб потеет от напряжения. Маркыч перерезает провод, загибает его в сторону и изолирует. В этот момент в форточку с улицы просовывается полулысая мужская голова и спрашивает:

– У вас соевые батончики есть?

Все молчат. Голова соображает, что в ларьке происходит что-то необычное.

– А что у вас случилось? – спрашивает.

– Пожар, – спокойно отвечает второй монтер.

– Аѕ – голова принюхивается. – А кто горит?

– Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко.

– А вы причем? – не унимается голова.

– Магазин – театральный. Туда и провода тянутсяѕ Теперь убираем.

– Надо же, через всю Москву, – изумляется голова и исчезает в окошке.

– Сколько у вас электроприборов? – спрашивает инспектор и сам же начинает считать. – Холодильник, две лампочки, магнитофон, чайник.

– Вы их с собой заберете? – упавшим голосом спрашивает «квасник».

– Да перестаньте! – говорит Дюковский. – Узнаю мощность токоприемников, умножу на количество рабочих часовѕ Вы же круглосуточно работаете? Умножу на количество рабочих дней с момента последней проверки и получу сумму штрафа. Уяснили? Теперь подпишитесь.

«Квасник» растерянно берет в руки акт.

– А можно мне его не подписывать? – спрашивает он.

– Слушайте, что вы так расстроились? – удивляется Михаил Васильевич. – Вам же ничего не грозит. Это хозяин виноват, и с ним мы будем разбираться. Можете не подписывать, если считаете, что я неправду написал.

Продавец тупо смотрит в бумагу и чуть не плачет.

– Вам хорошо говорить! А я только второй день на работу вышел – и такие дела. Видно, не судьба мне здесь.

Дюковский приклеивает акт об отключении на счетчик, пломбирует изолированные провода и выходит на улицу. Несчастный «квасник» спрашивает второго монтера.

– Слушай, мне неудобно. Я не разглядел, из какой вы организации. Что мне начальнику передать?

Монтер смотрит на продавца и говорит:

– Скажи, приходили из Лиги анонимных алкоголиков.

“С кем приходится работать, – Михаил Васильевич направляется к следующему объекту. – Население не приучено уважать труд энергетиков. Вот вы лично верите, что электричество – такой же продукт, как паштет из куриной печенки с грибами, тмином и перцем, и что за него необходимо платить?»

– Не верю, – решительно говорю я, представив себе ливерный паштет с грибами, тмином и перцем.

– Очень плохо. Значит, вы потенциальный расхититель. Может, и у вас в квартире счетчик в обратную сторону крутит?

– А что грозит вору-неплательщику? – интересуюсь я на всякий случай.

– Теоретически можно и два года схлопотать, – говорит Дюковский. – Но я таких случаев не знаю. Обычно дело решается полюбовно.

– Как так – полюбовно?

– Выплачивают штраф и заключают договор.

– А на вашей памяти.

– Самый злостный неплательщик был у меня в 2000 году. Пять лет пользовался электричеством как хотел. Нашли, выявили, пригрозили. Пятьсот тысяч рублей заплатил не пикнув.

– Ничего себе полюбовно! И кто это был?

– «Мосводоканал».

Мы подходим к малоприметной пятиэтажке на улице Генерала Рычагова. В подвале хрущевки трудолюбивые азиатские рабочие вставляют пластиковые окна и штукатурят стены.

– Очевидный расхититель, – уверенно говорит Михаил Васильевич.

– Откуда вы знаете? – спрашиваю я.

– Агентурные данные, – шепчет Дюковский. – Видите того малого – с платком на грязной шее? Мой агент. Ни слова по-русски, но очень ценный кадр. – Дюковский улыбается. – Это ж мой район, около трех тысяч бытовых абонентов. Я всех знаю, и меня соответственноѕ Если кто-то новый появляется, а договора нет, о чем это говорит?

– Будем брать, – уверенно отвечаю я.

– Будем! – соглашается инспектор и смело ныряет в грязный подвал. Рабочим велено отключить все токоприемники и сообщить руководству о визите энергетического ведомства.

– Вряд ли появятся, – говорит Дюковский. – На первом этапе хозяева еще думают отсидеться, дурачками прикидываются.

Инспектор и монтеры методично обследуют темные помещения. Считают лампочки временной проводки.

– Восемь, – наконец подводит итог Маркыч.

– И электрочайник, – добавляет второй монтер.

– Странно, что нет дрелей, – замечает Михаил Васильевич. – Спрятали, наверное.

В этот момент с улицы доносится возмущенный возглас:

– И щто такое?! Щто такое, я говорю?!

В оконный проем спрыгивает чрезвычайно подвижный маленький мужчина восточной наружности. Он кидается на стоящего ближе к нему второго монтера и кричит:

– Ай, щто натворили? Айзик не виноват! Больщой ощибка делаетѕ Кто главный? – Мужчина пристально вглядывается в лицо монтера, затем смотрит на меня и говорит с тоской: – Не тот! Совсем не тот! Где уважаемый главный?

Михаил Васильевич не торопясь, с достоинством появляется из полумрака:

– Не меня ли ищете?

– Уважаемый! – восклицает азиат с явным облегчением, и лицо его сияет, словно он обрел пропавшего без вести брата. – Кто ты? Милиция, пожарник? Налог? В чем Айзик опять виноват? Айзик не виноват!

– Инспектор Северного городского отделения «Энергосбыт» ОАО «Мосэнерго», – представляется Дюковский.

– О! – восхищен азиат. – Инспектор! Ты уважаемый человек! Пойдем, Айзик говорит с тобой. – И, нежно полуобняв Дюковского за талию, он увлекает его за собой в недра подвала.

– Сейчас будет склонять к дружбе, – философствует Маркыч. – То есть деньги предлагать.

Пользуясь темнотой, я подхожу к уединившимся торговцу и инспектору и подслушиваю.

– Зачем?! Зачем?! – нервно восклицает Айзик. – Зачем платить Мосэнергу?! Кто он такой – Мосэнерго? Я лучше тебе заплачу. Тебе, как тчеловеку, будет приятно, и мне будет приятно... как тчеловеку.

– Уважаемый, – мягко говорит Дюковский. – Мне, как человеку, будет приятно, если ты соизволишь прийти ко мне в офис. Я тебя чаем с баранками угощу, мы подпишем договорчик...

– Дагаворчик-магаворчик! – перебивает Айзик. – Большой ощибка совершает уважаемый... Кто твой главный начальник, скажи?.. Айзик говорит с ним.

– Самый главный или просто главный? – спрашивает Михаил Васильевич.

– Самый-самый главный!

– Чубайс Анатолий Борисович, – говорит Дюковский.

– Чубайс?!

В подвале устанавливается какая-то страшная тишина. Только из дальнего угла доносится подвывание – поет маляр. Тишина длится еще несколько секунд, затем инспектор говорит:

– Пойдемте, Айзик Рамзатович, на свет... Что мы как кроты.

И, выйдя к нам, Михаил Васильевич громко командует:

– Маркыч, отключай!

Через сорок минут, после составления акта, инспектор Дюковский покидает подвал с расстроенным бизнесменом Айзиком, аккуратно моет подошвы ботинок в луже и отправляется обезвреживать очередного нелегального потребителя.